Соблазн для Щелкунчика - Наталья Борохова

– Обыск? При чем тут обыск?

– Марина, поставь бокал. Думаю, тебе на сегодня достаточно! Да, обыск! Сколько там нашли? Пятьдесят тысяч долларов! Откуда такая сумма?

Марина пожала плечами.

– Надеюсь, ты еще не забыла, что я являюсь директором Сережиной фирмы. Так вот, у меня, говорю тебе как перед судом, он не мог заработать такие деньги. Что же, ты повторишь слова нашего адвоката о том, что это ваши совместные сбережения?

Марина покачала головой:

– Я в жизни не держала в руках такие деньжищи. Ума не приложу, откуда они взялись. Может, подбросили?

– Марина, Марина! – укоризненно покачал головой Полич. – Ты, верно, поклонница дрянных сериалов. Но даже по ним, заметь, подбрасывают оружие, наркоту, но такую сумму! Поверь, для нашей прокуратуры это слишком сложно!

Девушке стало плохо. Она встала, покачнулась и опять села в кресло.

– Давай, я помогу. Говорил тебе, осторожней с вином.

– Я сама… сама… – лепетала она, но руки и ноги были словно деревянные. Язык не слушался, а Виктор Павлович становился подозрительно расплывчатым.

– Деточка моя, – слышала она его голос. – Ничего не бойся, все пройдет. Я буду с тобой. Я хочу тебе помочь.

Он бережно повел ее в ванную. Дальнейшие события Марина помнила смутно. Они, словно слайды, проскакивали перед ней отдельными фрагментами. Белая ванная, холодная вода. Затем махровый халат, такой объемный и уютный. Мокрые волосы, озноб. Ей намного лучше. Прохладные простыни, горячее дыхание Полича. Хотя откуда здесь было взяться Виктору Павловичу? Конечно, с ней был ее Сережа! Такой, каким он был прежде: горячим, требовательным, властным. Но сегодня ее день! Она возьмет от него все, что нужно ей. Разве это справедливо – покидать ее так надолго? Она чертовски соскучилась и хочет его тела.

Последнее, что помнила Марина, это его глаза. «И вовсе они не вылинявшие, – с обидой вспомнила она слова матери. – Они неповторимые!» Она погрузилась в забытье.

Марина проснулась от плеска воды в ванной. Вскоре, напевая какой-то веселый мотив, из ванной комнаты вышел улыбающийся Полич. Он был в махровом халате, свежевыбрит и благоухал знакомой туалетной водой.

Марина пошевелилась. Она была совершенно нагая под белым прохладным покрывалом. Она натянула его до подбородка и уставилась на Полича. Что он здесь делает? Ее первые движения принесли ей страдания. Голову ломило, к горлу подступала тошнота. Ее всегда послушное тело играло с ней довольно жестокую шутку. Она со стоном откинулась на подушку.

– Кажется, я умираю, – прошептала она.

– Ну уж нет, – засмеялся Виктор Павлович. – Я отлично лечу похмелье.

– Только не предлагай мне спиртного. Клянусь, меня вывернет тут же!

– А жаль! – заметил Полич. – Это самое верное средство. Тогда остается только принять две таблетки аспирина, и шагом марш под холодный душ.

Марина решила последовать его совету, и после водных процедур почувствовала себя немного лучше. Она уселась в кресло. Полич завтракал. Он безмятежно намазывал на тосты джем и наливал из кофейника кофе.

– Хочешь? – он протянул Марине чашку.

Она замотала головой. Теребя поясок халата, она краешком глаза наблюдала за Виктором Павловичем. У нее на языке вертелся вопрос, но вряд ли она могла произнести его вслух. Было что-то между ними или не было? К своему отчаянию, Марина не могла вспомнить ничего определенного. Обрывки несвязных воспоминаний, путаные видения, сон и реальность так причудливо перемешались у нее в голове, что все превратилось в вязкую кашу. Ей было плохо, это она помнила. Полич помогал ей. Господи, как стыдно! А дальше – провал. Кажется, она звала Сережу. Но он часто посещал ее в снах. Даже любовью они занимались последний год только в сновидениях.

Полич был собран, деловит. В его поведении Марина не заметила ничего подозрительного. Он не прятал глаза, не был молчалив. Он сочтет ее идиоткой, если она осмелится спросить его об этом. До чего глупая ситуация! Делать вид, что ничего не произошло, и терзаться, терзаться, терзаться сомнениями!

– Славная погодка, – заговорил он. – Словно не было вчерашнего дождя. Ты не хочешь прогуляться? Я думаю, это пошло бы тебе на пользу.

Марина покачала головой.

– Виктор Павлович, – спросила она, с удивлением замечая, что называет его по имени-отчеству. – Я хотела у вас узнать…

Она запнулась, Полич внимательно посмотрел на нее.

– Ну же, Марина, неужели мы по-прежнему на «вы»?

Она виновато улыбнулась:

– Нет, конечно, нет. Я просто хотела спросить тебя… в котором часу мы летим домой?

Полич, казалось, сам обрадовался вопросу. Он достал билеты, уточнил время. Затем лукаво взглянул на Марину.

– Как только приедем домой, я обещаю тебе сюрприз.

Марина испуганно взглянула на него. Она была готова поклясться, что не нуждается ни в каких сюрпризах. У нее пересохло во рту.

– Сюрприз…

– Да, – подтвердил Виктор Павлович. – Я думаю устроить тебе длительное свидание с Сергеем. Сегодня ночью ты звала его по имени.

Все смешалось в голове у Марины. Она не знала, то ли ей радоваться, то ли огорчаться. Длительное свидание! Это не тот короткий разговор через стекло, к которому она привыкла. Кричать и кричать в трубку, поминутно взглядывая на часы. А рядом еще пять человек. Они тщетно пытаются услышать хоть что-нибудь в общей какофонии голосов. У нее будет возможность прикоснуться к Сергею, ощутить тяжесть знакомого тела. Хотя, что там сказал Виктор Павлович? Она звала его по имени во сне. Значит, он тоже был рядом! Что из этого следует? Может быть, вовсе ничего. А может… Она решила не думать. В конце концов, станет ли ей легче, если вдруг она узнает правду?

Сергей Петренко никак не мог заснуть. Он ворочался на своем узком ложе, и воспоминания, устроив какую-то чудовищную круговерть в его сознании, набегали одно на другое.

Вот он видел Марину… Склонив голову набок, закусив нижнюю губку, она казалась ему капризным прелестным ребенком. Он терял голову от этого ее потерянного выражения. Ему хотелось осыпать ее поцелуями, гладить по голове, сюсюкать, как с малым дитятей. Но их отношения все больше усложнялись. Он ничего не мог с собой поделать. Ревность, жестокое постыдное чувство, шла за ним по пятам. Он тысячу раз давал себе слово не искать двойной смысл в чужой улыбке, обращенной к Марине, не зеленеть от ярости, когда особо бесцеремонный прохожий оглядывает его любимую женщину с головы до ног. Он не верил Альберту и почти ненавидел того за броскую внешность. Он считал, что все окружающие его самцы только и мечтают, как соблазнить Марину. А что она? Да она наивное дитя, самым непостижимым образом сохранившее такие несовременные черты: наивность, детскость, застенчивость. Почти ненавидя себя, он периодически устраивал ей сцены. Она плакала, умоляла его, она совершенно не понимала, в чем ее вина. Так было и в день, предшествующий трагедии на Кедровом озере…