Когда-то, давным-давно… - Алан Александр Милн

никогда ничего не говорил, и если бы не Джоан, никто бы так и не узнал, чего он хочет.

— Стивену нужно то же, что и мне, правда, Стивен? — поспешно заявила Джоан.

Стивен кивнул. Он думал о другом.

Они отправились в путь в понедельник. Едва семья сошла с поезда, мистер Мэривезер объявил: «Я чувствую запах моря», а Мэри подхватила: «И я», — хотя она еще ничего не чувствовала. Джон снова едва не расплакался: он-то надеялся, что море — это то, что видят, а не то, что пахнет. Но Мэри растолковала ему, что завтра после завтрака он действительно УВИДИТ море. «Правда, мама?» И миссис Мэривезер подтвердила: «Да, сейчас уже поздно, лучше бы подождать до завтра».

Пришлось ждать до утра. Как только дети позавтракали — а они так волновались, что почти ничего не ели (кроме Стивена, который мог думать даже за едой), — Мэри повела их к морю. Мистер Мэривезер остался дома почитать газету, а миссис Мэривезер должна была позаботиться об обеде. Но взрослые знали, что на Мэри можно положиться. Первыми шли Джоан и Стивен. Джоан без умолку болтала с братишкой, а Стивен размышлял. За ними шла Маргарет, разговаривая через плечо с Мэри, которая вела за руку Джона и приговаривала: «Мы уже почти пришли, дорогой».

Вдруг они свернули за угол, и вот перед ними открылось море.

— Вот, дорогой, это — море, — объяснила Мэри.

— Правда, оно замечательное? — спросила Маргарет.

Джоан воскликнула:

— Посмотри же, Стивен!

Но Стивен, конечно, ничего не ответил.

А Джон хотел что-то сказать, открыл было рот, но вдруг покраснел и расплакался.

Всем стало жаль Джона. Всем, кроме Стивена, который думал о другом. Никто из детей не понимал, что стряслось с братишкой. Может, он слишком много съел на завтрак? Или слишком мало? Джон ничего не мог объяснить. Он и сам не знал.

— Чем ты хочешь заняться, дорогой? — спросила Мэри. — Хочешь, будем собирать красивые ракушки?

Джон всхлипнул и кивнул.

Они пошли на пляж. Там было много детей. Все были так счастливы, что не заметили появления Мэривезеров.

— А теперь, — объявила Мэри, — давайте поглядим, кто найдет самую красивую ракушку. Полюбуйтесь-ка вот на эту!

— А вот еще, Мэри! — воскликнула Маргарет.

— Складывай их в мою сумку, — распорядилась Мэри. — Не хочешь ли подержать сумку за ручки, дорогой?

— Холошо, — покорно согласился Джон.

Мальчик стоял спиной к морю и боялся оглянуться. Он молча складывал ракушки в сумку. Почему море заставило его расплакаться? Он не знал. Может быть, Стивен…

Джон посмотрел на брата.

Нет, пожалуй, не стоит спрашивать Стивена.

Конкурс детей

истер Теофилус Бэнкс был очень важным господином. Друзья звали его Тео. Не помню, чем он, собственно, занимался, но чем-то очень важным, и если бы не он, что было бы со всеми нами? Просто не знаю. Все зависело от мистера Бэнкса.

У него было трое детей. Старшую девочку назвали Джессика Бэнкс, в честь матери. Потом родился мальчик — Теофилус Бэнкс, в честь отца. Два Теофилуса Бэнкса в одной семье, а не будет ли путаницы? — сомневались некоторые. Но мистер Бэнкс так не думал. Еще много лет ребенок будет просто мастер Бэнкс, возражал он, впрочем, если хотите, зовите его просто — Фил. А к тому времени, когда малыш подрастет, его отца уже будут звать судья Бэнкс, или профессор Бэнкс, или полковник Бэнкс, или президент Бэнкс — он еще не решил окончательно, как. И малыша стали звать Фил.

А потом родился третий ребенок, и поскольку мистер Бэнкс не мог и его назвать Теофилус, то, дабы сохранить большую часть имени, назвал малютку Теодор, или просто Тодди.

Мистер Бэнкс играл в гольф. Он был очень активный человек и по вечерам играл в гольф дольше других членов клуба. Его приятели после семьдесят пятого удара обычно отправлялись пить чай, но мистер Бэнкс останавливался лишь на сто двадцатом. Уж такой он был человек. Вы, конечно, подумали, что он заслужил приз за свое усердие. Вот и нет. Призы всегда доставались другим. Почти у всех в клубе были маленькие серебряные кубки, а у мистера Бэнкса — нет. И это его очень огорчало. Куда бы ни пришли в гости мистер и миссис Бэнкс, в каждой семье красовался на столе серебряный кубок. И какой-нибудь мистер Бинкс принимался объяснять мистеру Бэнксу, как он выиграл его в прошлую субботу, а миссис Бинкс рассказывала о том же миссис Бэнкс. И тогда мистер и миссис Бэнкс возвращались домой очень расстроенные.

Однажды миссис Бэнкс прочла в газете, что в их городе собираются провести конкурс детей. Она рассказала об этом Джессике, и девочка сразу предложила:

— Давайте запустим туда Тодди. Вот это будет здорово!

— Давайте запустим Тодди! — подхватил Фил. Он решил, что конкурс — это что-то вроде пруда, и представил, как Тодди будет в нем красоваться.

— Давайте, давайте, — настаивала Джессика, — а если он победит, у нашего папы появится серебряный кубок.

Миссис Бэнкс вспомнила, что у мужа на следующей неделе день рождения. У него есть все что угодно, кроме серебряного кубка. Как бы он обрадовался, если бы получил кубок на день рождения!

Итак, мастер Теодор был записан в число участников конкурса. Конечно, это делалось в тайне от мистера Бэнкса. Каждый день, когда он уходил в контору, где все зависело от него, домашние собирались вместе и обсуждали, как бы еще приукрасить Тодди, чтобы он наверняка выиграл.

Миссис Бэнкс считала, что он и так хорош.

Джессика полагала, что ему следовало бы быть немного покудрявее.

Фил думал, что если бы брат поплавал в пруду, он бы окреп и похорошел.

И Джессика каждый день взбивала братишке кудри, а Фил несколько раз на дню стискивал малыша руками, чтобы тот поскорее окреп. Миссис Бэнкс приходилось усаживать сынишку на комод, чтобы Джессике было удобно причесывать брата, а Фил не мог его достать.

«Я верю, что он победит», — шептала миссис Бэнкс.

Каждый вечер, когда мистер Бэнкс возвращался домой, они смотрели, не принес ли он кубок, но ему по-прежнему не везло.

Мистера Бэнкса мало заботил предстоящий день рождения. Он помнил, что на этой неделе ему исполнялось то ли тридцать пять, то ли сто семь