След «черной вдовы» - Фридрих Незнанский

Пожимая крепкую руку невысокого, но довольно плотного, улыбчивого полковника, Елагин подумал, что Николай больше подошел бы в пару Курбатову. Сошлись бы двое весельчаков. Сам же Рюрик, считая себя человеком степенным и очень сдержанным, слегка насторожился, полагая, что полковник попытается за­давить его своей активностью. Ну, может, и не зада­вить, но в том, что шума от него будет много, «важняк» не сомневался: как же, ведь лучший приятель Грязнова, Турецкого, куда уж нам-то в вашу компанию!

Но, к удивлению Елагина, не сползающая с лица Саватеева улыбка вовсе не помешала ему оперативно организовать, по сути, новое расследование. Начать с того, что район поиска был ему отлично знаком — он сам вырос и до сих пор жил на Большой Дорогомилов­ской улице, рядом с Киевским вокзалом, и достаточно ясно представлял себе местный контингент мотоцикли­стов. Он сам в юные годы гонял здесь, по набережной, на стареньком «ИЖе» своего приятеля. И теперь, пока

Рюрик не без труда отыскивал и снимал заново показа­ния с немногочисленных свидетелей покушения на на­бережной, которые, за редким исключением, все-таки ничего нового ему не сообщили, точнее, не вспомнили, Николай успел встретиться и пообщаться с местными любителями мотоциклетного спорта. И вот что выяс­нилось.

Разумеется, о том покушении слышали все. Поче­му? А потому что участвовали в нем, как известно, кил­леры на мотоциклах. И Николай начал мало-помалу раскручивать знатоков и любителей «стрит-рейсинга», то бишь сумасшедших гонок по городским магистра­лям, главным образом в ночное время. И набережная им подходила для этой цели как нельзя лучше.

И странное дело, мнения свидетелей, как помнил читавший показания Саватеев, в чем-то расходились между собой — ну, например, как были одеты те мото­циклисты. Кто говорил — все в черном с блестящими нашлепками, кто — в сером, скорее, стального цвета. И мотоциклы, по словам одних, темно-красные, дру­гие уверяли, что черные с синими и желтыми полосами по корпусу. Сходились в одном: шлемы у них были кру­тые, оттянутые, как болиды, короче, сплошной супер.

Потом кто-то из юных собеседников Николая вспомнил, что одного из тех парней, кажется, видел Толян с Кутузова. Он тоже крутой рокер и живет ря­дом с «Украиной», следующий дом, во дворе, под ар­кой. Саватеев немедленно воспользовался подсказкой.

Этот Толян, он же студент Плешки, то есть акаде­мии имени Плеханова, Анатолий Гвоздев, без особой, правда, уверенности предположил, что тот мужик на мотоцикле, которого он видел во дворе дома однажды воскресным утром — он уже не помнил, какого числа, но вроде недели три назад, — вполне мог быть похо­жим на одного из киллеров. Просто похожим, а совсем не значит, что он на самом деле был киллером. После­днего утверждать Толян не взялся бы. А почему похож? Да все тогда только и говорили про тех мотоциклис­тов, что устроили бойню на Бережках, у светофора.

— Марка хоть мотоцикла какая, не запомнил? — еще не теряя надежды, спросил Николай.

— Марка — во! — студент показал большой па­лец. — «Хонда» двухтысячного года. «Черная вдова» называется, «блэк-видоу». Японцы под «штатовских» делают.

Оказалось, что он видел, как въехал тот мужик под арку, потом снял с багажника сумку, сунул туда свой шлем, а поверх «кожи», то есть своей черной формы, надел серый плащ. Забрал сумку и ушел в четвертый подъезд. Толян не удержался, чтобы не спуститься во двор — просто поглядеть-потрогать «коня», интерес­но же! Тут к нему и подошел сосед — Валерка-боксер. Спросил: «Что, нравится?» Толян только руками раз­вел, а Валерка сказал, что «вдова», конечно, фирма и поступила на продажу. Объем — 745 «кубиков», 45 «ло­шадей», сотню набирает за шесть секунд, расход — до шести литров, на спидометре— 160, а больше и не надо — классный «дорожник». И не тяжелый — 220 кэгэ. Цвет — черный металлик и хром. И Валерка, и Толян, конечно, понимали толк в мотоциклах, им было о чем перекинуться впечатлениями. Вот и потре­пались, пока во двор не зарулил «бычок». Водитель опустил задний борт, и Валерка попросил Толяна по­мочь ему закатить «хонду» в кузов, где уже стояли еще два таких же «дорожника». Когда «бычок» уехал, Ва­лерка по-приятельски предупредил Толяна, что базар про эти «хонды» пока лишний, мол, там не все чисто пока с документами. Так об этом же давно всем извест­но: пригоняют из Европы, пока транспорт оформляют здесь на подставное лицо, бывший хозяин за бугром получает свою страховку, ну и соответственно навар от покупателя. А здесь, дома, уже проще: есть в «ментовке» кадры, которые за хорошие бабки сделают все тип-топ.

Толян, в общем-то, догадывался, что у Валеркино­го бизнеса криминальный оттенок, а кто сейчас может зарабатывать по-другому? И потом, ведь давно знако­мы. Толян даже мог позволить себе поинтересоваться, кто был тот армянин, что приехал на «хонде», и Валер­ка небрежно ответил: «А это он и есть — потенциаль­ный покупатель. Попробовал «коня» на ходу...»

Толян еще спросил — дорогая ли «лошадка», и Ва­лерка ответил: «Две «Лады-девятки». Значит, порядка десяти — двенадцати тысяч баксов, не хило! Разговор на том у них тогда и закончился.

А позже по телевизору рассказывали о стрельбе на Бережках, но Толян как-то не врубился и не сопоставил для себя эти факты. Хотя позже мысль была, и он даже с кем-то из своих приятелей вроде бы поболтал на эту тему. Ну поговорили, и забыл, а тот запомнил, получается. Но ничего он, Толян, утверждать все равно не будет и уж тем более «стучать» на Валерку. Что видел, то видел, а обвинять соседа в чем бы то ни было он отказывается категорически! И ничего подписывать не будет!

«Ишь ты, — усмехнулся Саватеев, — грамотный народ пошел!» И, прощаясь, попросил парня молчать об их разговоре, но на этот раз уже строго, и ни с кем из приятелей своих больше не «болтать». А заодно уз­нал, почему Валерку зовут боксером, в каком подъезде он живет и на каком этаже. Пока этого было достаточ­но. Спросил еще: почему тот мотоциклист показался Толяну армянином? И парень ответил:

— Да он весь такой... ну, кучерявый. И нос... — Он показал согнутым пальцем «крутой» клюв.

— Ну да, с таким носом — определенно армянин, — засмеялся Саватеев.

О такой удаче, подумал Рюрик, как-то даже и не мечталось. И тут он наконец понял, почему генерал Грязнов так настойчиво рекомендовал ему в напарни­ки именно Николая. Тот же был здесь, в сущности, сво­им человеком! Да и потом, все-таки начальник «убой­ного» отдела МУРа, не замазанный в подлянке тех «обо­ротней», о которых много писали и по телику показы­вали, это — настоящий сыщик, а не какой-нибудь там «стригущий бабки» ментяра — в неуважаемом смысле этого слова.

Итак, налицо теперь имелся Валерий Коркин, ко­ренной москвич, который в школьные годы занимался в секции бокса, но ему сломали нос, и с этим видом спорта было покончено, зато кличка Боксер среди свер­стников и знакомых прилепилась прочно. После служ­бы в армии работал в таксопарке, в Очакове, откуда уволился, говорят, чего-то не поделил с начальством, и занялся собственным бизнесом. Возраст — двадцать восемь лет. Ну еще вроде бы срок имел Валерка, за дра­ку с нанесением увечий, но это по пьяному делу — так говорили. А вообще-то он парень свой, в натуре, зап­росто и пива поставит. И это было, в общем, все, что знал о своем соседе студент Плешки. Или о чем он мог без опаски для себя рассказать.