Русские уроки истории - Дмитрий Евгеньевич Куликов

в рамках декларированных целей антиалкогольной кампании. Позже свободный рынок всей совокупностью своих факторов приведёт к ещё большей «алкоголизации» населения. Второй вклад — от кинопроката — увял как по причине общего идеологического поражения КПСС, так и в силу отказа государства финансировать кинопроизводство. Свою роль сыграло и саморазрушительное поведение киносообщества.

В то же время благодаря целенаправленным политическим усилиям США цена нефти упала до нескольких долларов за баррель. Арабы получили в обмен на это некоторый доступ к внутреннему американскому рынку технологий и инвестиций. Так что окончательное «обезжиривание» СССР было точным тактическим манёвром, завершившим последний этап экономического «состязания», главной целью которого было убедить нас в нашей неспособности «догнать» Америку, хотя двумя десятилетиями ранее это уже было сделано.

Вместе с откачкой финансов из бюджета было произведено стремительное вымывание, сброс сверхдешёвой товарной массы за рубеж за счёт ликвидации государственной монополии внешней торговли, а также возникшей возможности конвертировать безналичные рубли в наличные. За гроши были распроданы мобилизационные запасы. Покупать внутри страны стало нечего и не на что. Тогда взбунтовалось общество потребления, сложившееся в СССР по аналогии с западным (см. ниже).

Крах СССР стал крахом власти, фатально зависимой от деградировавшей и разложившейся светской веры и не опирающейся на построенное новое государство, выполнявшее только служебную функцию. В ходе всей своей истории СССР так и оставался двойственным образованием. С одной стороны, Советский Союз фактически унаследовал и продолжил историю Российской Империи, построив в том числе исторически реальное и экономически успешное социалистическое государство — которому, правда, так и не были предоставлены политические права. СССР стал Советской империей России. Но не совсем, поскольку, с другой стороны, СССР был основан на договоре — а всякое договорное единство временно. Как только сверхвласть КПСС самоликвидировалась, сила, державшая стороны договора в согласии, исчезла. И на волю вырвались многочисленные национализмы, все, кроме русского — за неимением такового. Русская политика — не национальная, а цивилизационная. Поэтому она и могла вобрать в себя коммунизм, сделать его своим, а потом отказаться от него.

Идеология финансового превосходства

Идеологически Советский Союз потерпел поражение уже в 1970-х, поскольку наши представления не позволили нам понять и просчитать стратегию США. Вместо этого мы стали заимствовать идеологию противника. В 1970-е в комплекс советской «недопобеды» над США вошёл принятый нами постулат о «мирном сосуществовании двух систем», хотя никакого мира США не планировали и продолжали войну.

Мы также подвергли критике за наши репрессии не революцию и её механизмы — как следовало бы — а государство, антипод революции, идеологически ослабив его как раз тогда, когда оно созрело для политической эмансипации от КПСС. Мы восприняли идеологию потребительского общества, начав разбавлять и подменять ею коммунистическую религию. От трактовки коммунизма как позитивной свободы, как практики восхождения народа к культуре и государственности мы перешли к трактовке коммунизма как неограниченного потребления. Мы взяли курс на консервацию существующего государственного устройства и механизмов власти, прекратив политическое проектирование.

Всё это мы могли себе позволить именно за счёт мощной, победившей в историческом соревновании реальных экономических систем экономики СССР и социалистического лагеря. СССР победил США в экономическом соревновании — как одно индустриальное общество побеждает другое, но упустил из виду финансовую сущность капитализма и не смог разоблачить его политэкономическую пропаганду.

США приложили значительные усилия для маскировки подлинных источников своего благополучия в ХХ веке. Первым источником сверхобогащения стало ограниченное участие во Второй мировой войне с одновременным заработком на военных поставках, включая и советский ленд-лиз, вторым — фактическая оккупация Западной Европы под видом финансирования её восстановления. Поэтому мы не услышим в американском изложении истории ХХ века никакой другой версии, кроме той, что именно США победили фашизм и одновременно обуздали Сталина, а все народы должны сказать им спасибо за мудрую политику. Иными словами, сверхприбыли США справедливы.

Но есть и более серьёзная идеологическая маскировка второго — основного — источника североамериканского благополучия, эмиссионно-долговой финансовой схемы, ставшей мировой финансовой системой.

Основой западной антисоветской пропаганды в период буржуазной революции 1985–1999 годов были безапелляционные «философские» утверждения о якобы прямой зависимости эффективности деятельности от форм социальной организации, ставшие официальной идеологией правящих групп — как горбачёвской, так и ельцинской. Вся общественная дискуссия была тогда замкнута внутри этих рамок и направлена на выбор «наилучших» форм социальной организации. В них, по существу, попадает весь набор либеральной политэкономической аргументации: о всеобщих преимуществах свободной торговли и рынка, частной собственности и отказа от государственного управления экономикой, индивидуализма по сравнению с коллективизмом и ком-мунализмом, расслоения общества на богатых и бедных, имущественного и социального неравенства вплоть до естественного социального отбора. Всё вышеперечисленное объявлялось не только необходимым, но и достаточным условием саморазвития деятельности и общества, движущими силами истории, которые сдерживаются коммунистической властью СССР.

Это неверно, что уже довольно давно известно. Деятельность не является производной от социальной структуры. Всё точно наоборот: социальные структуры вырастают из способов организации деятельности. Это установил ещё Маркс. «Производственные отношения» вынуждены исторически следовать за развитием «производительных сил». Советские постмарксисты показали ещё в 1960–1970 годы, что деятельность, её качество, мощность, степень развития определяются культурой, которую и нужно понимать как транслируемую сквозь историческое время совокупность норм, образцов и эталонов деятельности. Если мы хотим исторического прорыва, необходимо не реформировать формы социальной организации, а развивать культуру и пользоваться ею по назначению.

Это философское — то есть уже всемирно общедоступное понимание. Эксклюзивно же, лично — исторически раньше, чем все, чем кто бы то ни было, — это понимали цари-модернизаторы, от Петра Великого до Иосифа Сталина. Чтобы обладать деятельностью, нужно обладать культурой. Подчинив организацию деятельности социальной организации, как нас поучали западные пропагандисты, мы запустили механизм разрушения деятельности, её планомерной деградации.

Советский проект — при всех претензиях к нему из-за военизированного подхода к управлению экономикой — стратегически занимался сосредоточением на нашей территории и освоением европейской культуры, добившись в принципе того же цивилизационного уровня развития деятельности, что и весь западный мир. Россказни о деятельностном отставании СССР были заведомой и осознанной ложью. В противном случае не было бы ни советского космоса, ни атомной промышленности, ни авиации, ни советской науки и индустрии вообще.

Урок 2. Наша роль в управлении миром

Социализм, построенный в одной отдельно взятой стране — то есть с опережением по отношению ко всему миру, плановое народное хозяйство с технической функцией денег, полностью контролируемой государством, неизбежно превращали нас во врага Запада «в квадрате». После победы над гитлеровской Германией и её сателлитами у нас появились последователи, мы сформировали свой лагерь.