Лед и алмаз - Роман Глушков

И тем не менее благодарить за моё сегодняшнее спасение приходилось Жорика, а не аномальное существо, которое неизменно выручало меня из передряг на протяжении последних пяти лет.

— Пытаетесь найти ответ, отчего вдруг сплоховал ваш верный телохранитель? — поинтересовался Тиберий, без труда угадав, о чём я сейчас думаю. — Не ломайте голову и не ищите ему оправданий. Всё равно не найдёте, потому что их не существует в принципе. Глупо обвинять собственную аллергию в том, что она не уберегла вас при падении с высоты. Ваша болезнь усиливается прямо пропорционально усилению аномального раздражителя. Но в прыжке из поднебесья без парашюта нет абсолютно ничего аномального… если, конечно, не брать в расчёт способ, каким нас занесло под облака. А раз нет аллергена, нет и аллергической реакции. Вот и вся разгадка. Или у вас имеется на сей счёт более логичная теория?

— Более логичная — нет. И вряд ли она осенит меня в ближайшее время, — ответил я, отходя от горелки и стряхивая с тента очередной слой насыпавшегося на него снега. — Пока что твоя альтернативная версия мне вполне импонирует. Хотя бы потому, что она не подразумевает разрезание моего тела на куски ради извлечёния оттуда этой заразы. Однако, пока у нас есть свободное время, хотелось бы прояснить один вопрос, о котором мы недоговорили в НГУ. Об Умнике и его искусственном Городище. В смысле, о проекте «Исгор». Ты, кажется, обмолвился, что когда-то был знаком с этим человеком и успел поработать под его руководством.

— Совершенно верно — успел. Как и многие в Центре, — не стал отпираться Зелёный Шприц. — Настоящее имя Умника — Талерман Давид Эдуардович. Его «Исгор» был довольно любопытной теорией, но размах, стоимость и риск при её реализации вынудили «Светоч» отказаться от этой затеи. Крах «Исгора» был бы фактически равносилен краху самого Центра. Наше командование сочло, что мы ещё не готовы потянуть проект такого масштаба, и приняло решение заморозить его на неопределённый срок. А поскольку мы — контора военная, никто не разрешил Талерману забрать его перспективные разработки и отправиться искать для себя частного инвестора. А уж Давид такого быстро нашёл бы, будьте уверены. Даже не выходя из-под купола Барьера. С тем же Орденом негласно сотрудничает несколько авторитетных и гораздо более финансово обеспеченных, чем «Светоч», научных организаций. Половина из них могла бы при поддержке Командора Хантера превратить для Давида Керченский остров в нужный ему исследовательский полигон.

— Но Талерман, уйдя от вас, предпочел почему-то не связываться с рыцарями Священного Узла, — заметил я, — а выбрал менее очевидный путь для претворения в жизнь своих наполеоновских планов.

— Менее очевидный для нас с вами, но не для него, — поправил меня Свистунов. — Могу предположить, что Давид просто-напросто не захотел угодить в рабство к Командору. Вряд ли тот сделал бы его своим равноправным деловым партнером. Скорее всего, закабалил бы, как обычного бродягу, вшив ему навечно какие-нибудь хитрые орденские импланты. Поэтому Талерман избрал другую стратегию — такую, которая не лишала бы его свободы и статуса полноценного хозяина «Исгора».

— И как это его вполне нормальное желание вяжется с его же странным намерением пригласить себе в союзники Трояна?

— Говорят, король скоргов восстал против Узла. Искусственное Городище, которое вознамерился отстроить в Крыму Давид, тоже являлось бы вызовом настоящим хозяевам Пятизонья. Революционной, по их меркам, конструкцией. Возможно, Троян и Талерман заключили договор, согласно которому первый активно помогал второму засаживать Керченский остров окультуренными автонами, а второй в обмен на это устраивал в неподконтрольном Узлу «Исгоре» свою повстанческую базу. Обитающие на ней, укрощённые Трояном биомехи заодно охраняли бы полигон Давида от вражеских посягательств. Не знаю, как вам, а мне подобное сотрудничество двух отщепенцев из враждующих лагерей людей и техноса кажется вполне реальным.

— Ну, хорошо, допустим с этой загадкой мы разобрались. — Я тоже не нашёл, к чему придраться в выдвинутом доктором предположении. — Но как вообще отставной сотрудник военного института мог спеться с самым жестоким и коварным монстром Зоны? Кто свёл их вместе? Ведь столкнись они друг с другом случайно, Троян наверняка прикончил бы Талермана без разговоров.

— Вы правы, Геннадий, — согласился доктор. — Всё именно так и произошло бы, в каком бы районе пустоши они ни встретились. Но кто, по-вашему, мог организовать встречу обычного учёного, не имеющего связей со сталкерским миром, и ни много ни мало самого Трояна?

— Допустим, что контакты с сильными мира сего у Умника всё-таки имелись, — предположил я. — Просто ни тебе, ни «Светочу» о его секретных друзьях ничего не известно.

— Крайне маловероятно, — мотнул головой Тиберий. — Я, кажется, уже рассказывал вам, каким жёстким проверкам регулярно подвергается весь персонал Центра? И Давид не являлся в этом плане исключением. Наоборот, как директора отдела, а значит, сотрудника с высоким уровнем допуска, его всегда проверяли с особой щепетильностью. Так что, окажись Талерман замечен в порочащих его связях, командование не оставило бы его безнаказанным… Впрочем, поскольку я тоже приложил руку к проекту «Исгор», у меня есть кое-какие соображения и на этот счёт. Давида и короля скоргов свёл не некто, а нечто. И называется это нечто «Лототроном».

— Та самая ловушка, к которой мы идём?! — воскликнул Жорик.

— Не та же самая, разумеется, а одна из её предшественниц, — поправил его Свистунов. — Она возникла на Керченском острове два года назад, спустя примерно месяц, как Талерман ушёл в отставку. В тот день наши полевые сканеры тоже зафиксировали в атмосфере признаки появления в локации «Лототрона». Но когда наша экспедиция прибыла на место, выяснилось, что никакой ловушки там уже нет. Причин её внезапного исчезновения могло быть много. Но, судя по обнаруженным поблизости характерным свежим следам, она была снята или деактивирована при помощи специального научного оборудования.

— И вы сразу же заподозрили Умника! — вырвалось у меня. — Но почему?

— Нет, конечно, не сразу… — Тиберий с кряхтением привстал со своего ранца и переложил его поудобнее, будто сбившуюся подушку. — И далеко не все наши сотрудники верили, что это именно Давид подложил им такую свинью, ведь он, как тогда считалось, уже находился за Барьером. К тому же тот «Лототрон» наверняка обнаружили сканеры других институтов, чьи группы могли попросту нас опередить. Была лишь одна деталь, которая указывала, что за несколько часов до нас там побывал Талерман, и никто другой. По крайней мере я и ещё примерно дюжина моих коллег по Центру в этом не сомневаемся.

— Не сомневаетесь, хотя улика, что навела вас на эту мысль, вовсе не очевидна?

— Неочевидна для тех, кто плохо знал Давида и не был знаком с его научными трудами. А ведь помимо прочих своих достижений именно он разработал технологию извлечёния и транспортировки некоторых некрупных ловушек. Включая, как вы понимаете, и «Лототрон».

— Всё ясно: вы раскрыли подлянку Умника по авторскому почерку! — понимающе кивнул я.

— Не столько по почерку, сколько по скорости, с которой был извлечен и убран «Лототрон». Лишь Талерман мог проделать эту тонкую, кропотливую работу не за сутки, а за считаные часы. К тому же оставленные его оборудованием следы свидетельствовали: оно было распределено вокруг аномалии в таком порядке, в каком обычно любил расставлять свои приборы Давид. То есть в наиболее оптимальном из всех возможных. Бесспорно, с тех пор наш профессионализм в этом деле тоже заметно вырос. Но на тот момент специалистов уровня Талермана по извлечению и транспортировке ловушек во всей Зоне насчитывались от силы двое-трое. Вот некоторые из нас и решили, что Давид пустил нам пыль в глаза: сначала ушёл за Барьер, а потом втайне вернулся с одному ему известными целями.