Время перемен - Константин Ежов

— Государь, дозволь слово молвить?

Мои кремлёвцы уже начали его вязать и оттаскивать в сторону.

— Стоять! Оставьте его, пусть говорит, коль начал.

— Государь, к вам архиепископ новгородский Макарий, с другими священниками, попасть с челобитной хочет.

— Чего же сам не пришёл, а тебя вот просит. Земляки поди?

— Так к вам тепереча не попасть. Стрельцы никого в Московский Кремль не пущают.

— Тогда ты как тут очутился, бояре сюда проходят?

— Так нас они знают, а кого нет, ни за что.

Так, проблема, однако. Когда закрывал Кремль от праздношатающихся и так на всякий случай, про челобитников-то и не подумал. Надо как-то организовать запись, что ли. Вот ведь проблема, где не ждали.

— Ладно, пускай приходят, после обедни, в Грановитую палату на Думу. Там их и выслушаю.

Дума, по случаю моего приезда собралась вся, что осталась. Немного же их теперь. Надо кого-то нового приглашать. Ладно, не всё сразу. Послушаем, чего там надумали про приказы.

— Прежде, чем слово молвить будете, объявляю, все Думы теперь будут проходить «без мест». Начинайте Иван Васильевич.

Последняя фраза у меня вызвала улыбку, а вот у Головы отразилось недоумение, как это. Ведь местничество определяло порядок всего. Ничего, я вам тут малину-то поломаю.

М-да, ожидал куда большего. Придумали только один, приказ Большого Двора. Похоже, проругались деля места в нём.

— Раз вы ничего не измыслиле толком, то повелеваю, отныне бояре могут становиться главою только приказа Большого Двора. Остальными, сколько бы их не было, будут управлять Окольничьи.

Судя по выражениям лиц бояр, такого подвоха они не ожидали. Макарий, с сопровождающими его лицами, недоумевал. Он, похоже, не мог понять, что тут происходит. С корабля на бал, что называется, попал.

— Записываем, какие приказы надобны. Посольский приказ, Пушкарный, Стрелецкий, Тайный, Торговый, Судебный и Ямской.

— Государь, дозволь слово молвить. — Проговорил Шеин.

— Ты говори, говори Юрий Дмитриевич.

Похоже, его это очень заинтересовало. Он сам Окольничий. Это должность пониже боярской была, а теперь появился шанс на доступ к власти. Ишь как подобрался.

— Нас ведь всего двое, как же мы со столькими-то справимся?

— Так я ещё назначу. Вот тебя Юрий Дмитриевич на Стрелецкий поставим. Сдюжишь?

— На всё воля божья!

— Для Федор Семёновича Воронцова тоже чего подыщем.

— Кого же, государь, ты ещё возведёшь в Окольничие?

— Да хоть братьев Адашевых. Алексея и Даниила. Алексей у нас возглавит Посольский приказ, а Даниил Судебный. На тайный приказ я тоже своего человека поставлю, а вот других Окольничих вы предлагайте сами. Надобно кого ещё пригласить в Думу. Вот и размышляйте, кто достоин сего.

На лицах всех присутствующих проступила задумчивость. Чувствую, за будущие должности, разгорится битва. А я продолжаю.

— Построим в Кремле особое здание, специально для вас. Из видных деятелей и глав приказов сделаем Ближнюю Раду, которая будет править от моего имени в мои отлучки и, не дай бог смерти государя, до совершеннолетия наследника. Но смотрите у меня. Удумаете чего, быстро укорочу.

Никогда не думал увидеть такое обалдение на лицах. Где это видано, властью делятся.

— Вернёмся к делам ближним. Чего там с Новгородом удумали?

— А чего тут думать?! Закрыли волоки и куды они денутся, без хлебушка. Вот животы к спинам прирастут сами прибегут. Вон уже и Макария прислали. Ответил мне Шемяка.

Все взоры обратились на группу священников.

— Это так? — Спросил я его.

— Нет, государь. Наговор это на Новгород. Было забузили, но быстро одумались, да поздно стало, гонец ускакал. Меня послали повиниться и бить челом перед тобой. Нету крамолы у нас.

— Ага значит всё-таки бузили. Пошлём мы к вам воеводу с разбирательством. Зачинщиков найдём и накажем, чтобы другим неповадно было. Неповинных, трогать не будем.

— «Заодно поуменьшу ряды знати в Новгороде». — Подумал злорадно.

Вообще, с этим городом надо чего-то делать. Всё это временное решение. Нужен конкурент им. Ивангород не тянет на него. Блин, придётся строить в устье Невы, новый город порт. Только этого не хватало! Других надёжных решений нет. Нужно оттянуть часть денежных потоков, чтобы почуяли, что и без них обойдёмся.

— Ты только с этим к нам пришёл?

— Нет, государь.

— Так говори, не томи.

— Государь, почто землю у церкви отобрали? Теперь вот за неё же платить требуете. Монастырские так уже в поместья раздаёте. А ведь нам ещё и вспомоществование раздавать надо.

— Стоп. Иван Васильевич, ну-ка объясни нам, как такое возможно.

— Они же на государевых землях находятся. Вот и пущай плотют. Деньга у них есть, из казны же им и идёт.

И здесь бардак. Да когда же это кончится. Вот на кой им портить отношение с церковью. Может это под меня так копают. И не скажешь особо ничего, сам ведь и начал.

— Так пиши указ. С сего дня 18 февраля 7050(1542) от сотворения мира освободить от всяких податей церкви и монастыри, находящиеся на государевой земле, а всякую землю, на которой они находятся в пределах Руси считать таковой. Земли, ранее бывшие воладениями митрополита и монастырей, раздаваться в поместья не могут. Ежели, кто успел получить такие, пусть вернут. Взамен выдать другие. Казённые земли, которыми владеет Великое Княжество Московское более 50 лет, раздаваться в поместья с сего дня не могут. Отсчет владения Россией землёй в Диком Поле начать с сего дня.

Да на лицах бояр полное недоумение. Не поняли ещё, что за новые поместья надо воевать, отбирать их у нынешних владельцев. Заелись. А нужны вы мне голодными волками. Чтобы дети ваши, за землю, ворогов наших на части рвали.

— Ладно, чего застыл. Ожидал, что всё верну? Запомни Макарий, обратной дороги нет. Ты кстати митрополитом не хочешь стать? Чего молчишь? Хочешь, да не можешь такого сказать. Так вот ты им и будешь!

На бедного Макария смотреть больно было. Побледнел, того и гляди сознание потеряет, от радости наверно.

— Ты не думай, это тебе наказание, за дерзость. Выделим мы тебе ещё восьмую часть из казны хлебом, чтоб создали в монастырях Земскую хлебную казну. Помогать хотел, вот и будешь. Зерно из неё выдавать будете черносошцам на посев опосля неурожаев, а что оставаться будет на спасение голодающих. Смотри мне, не дай бог на другие нужды пойдет, не сносить тебе головы. Деньги в рост давать запрещаю, только без прибытка и только простому люду.

Ну всё, не выдержит Макарий! Нет, смотри, розоветь начал, взбодрился. Однако решил, что справится.