Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев

котел должен был достигать двенадцати метров в диаметре, а у них там на «А.Д.» все котлы стандартные. Но высотой невелик. Полтора метра. Странный котел.

— Для какой цели? — спросил главный технолог.

— Чтобы головы высовывались, — вежливо ответил шустрый.

— Грешников, что ли, варить? — засмеялся шутке технолог.

— Вот именно, — засмеялся в ответ шустрый. — А глубже нельзя, захлебнутся в кипятке.

Директор в ужасе посмотрел на своих сотрудников, но никто не испугался. Некоторые улыбнулись, другие, кто без чувства юмора, ждали, когда можно вернуться к деловому разговору.

— А как вы будете их к себе перевозить? — спросил директор. — Двенадцать метров. Сварные.

— Перевезем, — сказал шустрый.

А дальше все говорили по делу.

Главный технолог предложил поставить на котел электронику для регулирования температуры воды, но заказчик отказался, сказал, что у них все по старинке, на дровах.

Бухгалтерша подсчитала, сколько выходит в премиальный фонд, и сказала, что недостаточно. Шустрый обещал посоветоваться с начальством. Начальник единственного цеха заявил, что придется вынести станки. Снабженец высказал мысль, что листовое железо такой толщины в кредит не дадут. И вообще не дадут.

Прошло две недели. Снабженцы раздобыли немного железного проката, станки из цеха вынесли, кузнецы уже гнули металл, сварщики проверяли горелки — все шло как надо. Как-то приехал шустрый, заглянул в цех, начал торопить рабочих, объяснять, какое ответственное задание.

— Слушай, командир, — сказал, перекрывая шум в цехе, могучий мужик Сидорчук. — Это правда, бабы говорят, что ты — черт и твоя фирма не «А.Д.», а просто ад называется?

И в цехе наступила тишина.

Оказывается, все об этом уже думали, с женами советовались, а многие видели вещие сны, но друг с другом не делились.

— Не все ли тебе равно, Сидорчук? — спросил шустрый. — Ты спасаешь родной завод, ты честно трудишься. Не все ли равно, для чего твоя продукция используется?

— Нет, — сказал Сидорчук, — не все равно. Я работаю для гуманных целей.

Все стали шуметь. Даже директор прибежал.

Договорились, что вопрос будет решаться в обстановке гласности на общем собрании трудового коллектива.

Первым вышел перед народом сам заказчик. Он снял шляпу, чтобы все видели его рога, и сказал:

— Чего нам таиться? Мы все свои люди.

— Мы тебе не свои! — крикнули из зала.

— Ты, Печкин, сегодня еще свой, а завтра будешь мой, — ответил шустрый.

Печкин замолчал, больше не перебивал.

— Я должен рассеять недоразумение, — сказал шустрый, обмахиваясь шляпой. — Долгие годы и столетия представители правящей церкви обливали меня и моих сотрудников ушатами клеветы. На нас рисовали карикатуры, нами пугали детей. Нашу благородную миссию представляли в невыгодном свете.

— Ближе к делу! — сказал Сидорчук.

— Куда уж ближе. Кто мы такие?

— Черти, — сказала какая-то женщина.

— Пускай черти, — согласился шустрый. — Мы продолжаем дело, которое на вашем свете делают правоохранительные органы. Мы — санитары человечества. Мы вынуждены веками иметь дело с худшими представителями человеческой цивилизации, наказывая их, перевоспитывая, стараясь перековать их закоренелые души в настоящие, чистые, благородные.

— А что, у вас тоже сроки дают? — спросил Сидорчук.

— А как же иначе? Не вечно же в котле греться?

— А какие?

— Бывают и большие, — сказал шустрый. — Недавно мы в чистилище Пилата передали. Две тысячи лет отбыл. А иногда, — шустрый повысил голос, чтобы перекрыть шум зала, — и полгода хватает.

— Называйте вещи своими именами! — закричал Алик Хренов из ОТК. — Вы же применяете жестокие пытки!

— Только за дело. И, кстати, не мы решаем, кого нам передадут на воспитание, а кого сразу в чистилище. Наше дело работать. А для этого нужны нормальные условия. Чтобы не сидело в каждом котле по сто человек, строгость должна быть разумной.

Черт сел, а потом стали выступать другие.

Поднялся Сидорчук. Он многое понял. Он сказал:

— Я сомневался. А теперь мне ясно — мы же не против людей выступаем, а против тех, которые наказаны за дело. То есть помогаем порядку и дисциплине.

Жена Сидорчука аплодировала громче всех. Они планировали купить новый телевизор.

— Подумаем о чести родного завода, — сказал директор. — Сегодня мне звонили, поздравили с тем, что наше предприятие вышло из прорыва. Не для себя стараемся, для народа.

Директор мечтал уехать в область. Подальше от чертей и маминого призрака. Но уезжать можно только с передового предприятия, иначе на хорошее место не рассчитывай.

Выступила Сенькина из месткома. Она уже знала, что в обкоме профсоюза рассматривают этот вопрос о переходящем вымпеле для завода.

— Я собрала цифры по району, — сказала она. — Среди работников нашего завода резко сократилось пьянство и рукоприкладство. Вчера ко мне обратилась учительница Кучкарева из третьей школы. Просит привести в цех детей на экскурсию. У нее в классе много шалунов и даже хулиганов. Она надеется, что экскурсия поможет укреплению дисциплины. В связи с этим у меня просьба к нашему заказчику. Вы не могли бы присутствовать на экскурсии? Пускай дети убедятся. Без шляпы, конечно.

— А хвост показывать? — ухмыльнулся шустрый.

— Если вы сможете. — Сенькина смутилась, в зале засмеялись. — Если вы сможете, не снимая брюк… Там девочки будут.

— Я босой приду, — сказал шустрый. — Пускай посмотрят на копыта.

— Так что я заканчиваю на оптимистической ноте, товарищи! — закричала Сенькина. — Мы с вами вступили на более высокий морально-трезвый уровень и постараемся его неустанно повышать.

Алик Хренов из ОТК высказал пожелание, чтобы сотрудники «А.Д.» помнили о принципах высокого гуманизма.

Шустрый грубо оборвал его:

— Ты за качеством следи, чтобы швы не текли, гуманист.

В самом конце тетя Шура, уборщица, постаралась внести отрицательную ноту в общее торжество.

— Что же это получается? — сказала она. — Получается, что мы на врага человеческого работаем?

Шустрый поморщился.

— Какой же я враг? Приведите мне конкретные факты моей вражеской деятельности, женщина?

— А ты приведи, приведи! — крикнула жена Сидорчука.

— На пенсию уйду, — сказала тетя Шура. — Чтобы твою мерзкую рожу не видеть.

— До встречи, — ответил шустрый. — А фактов у вас нет.

Несмотря на то что из этого поединка шустрый вроде бы вышел победителем, какая-то неуверенность воцарилась в зале. Так хорошо до этого было — все друг друга любили, все соглашались. И сомнения были похоронены коллективно. А тут тетя Шура с ее старозаветными нормами…

Положение спас начальник планового отдела. Он уже имел беседу с директором, получил твердое обещание, что при расширении административного корпуса ему достанется отдельный кабинет.

— Мы тут взрослые люди, — сказал он. — Может, перестанем друг друга сказочками кормить? Что за разговоры: черт, дьявол, враг человеческий. Наука уже твердо доказала — дьявола нет. Ничего этого нет. Так что расходимся по рабочим местам и куем котел.

— А как же рога? — спросила недалекая Лычикова из бухгалтерии.

— Какие рога?