Девушка в белом кимоно - Ана Джонс

Спустя долгие часы полета и с четырнадцатичасовой разницей во времени в Японию я прибыла в состоянии крайней усталости. На контроле я протянула свой посадочный талон, медицинскую карточку и таможенную декларацию, потом отстояла долгую очередь, пока мы проходили иммиграционный контроль, где я была сфотографирована, сдала отпечатки двух пальцев и скан глаза и измерила температуру. У моего сотового оператора здесь не было поддержки, я не была уверена, будут ли здесь работать мои кредитные карты, и все указатели на территории аэропорта указывали направление к железнодорожной станции, а до моего отеля мне надо было добираться на автобусе.

Через час я уже была в отеле, выпила успокоительное и, коснувшись головой подушки, взмолилась о величайшей из небесных милостей — о сне.

На следующее утро, когда я садилась на многолюдный поезд Нарита-экспресс, в котором были просторные сиденья, безукоризненно чистый интерьер, а окна обеспечивали прекрасные виды, все тяготы долгого и изматывающего путешествия были уже забыты. У меня было место у окна, и я вовсю наслаждалась роскошными пейзажами префектуры Тиба на пути к одному из самых густонаселенных мегаполисов мира — Токио.

Скоростной поезд мчался сквозь заболоченные рисовые поля и широкие зеленые зоны, обходя по краю сонные поселки, которые, если верить моей карте, обладали богатой историей. В одном стояла датская ветряная мельница, окруженная акрами сезонных цветов, — дар Нидерландов в честь столетия торговли. Другой был тайным городом самураев. Интересно, а отец останавливался, чтобы посмотреть на эти руины? Гулял ли он по петляющим дорожкам, чтобы осмотреть оставшиеся дома тех, кто поклялся их защищать?

Стоило нам пересечь воду, как загородная зелень за окном сменилась на серые городские тона, на узкие высокие здания, теснящие друг друга. Из-за искривления в оконном стекле мне показалось, что они приветствовали меня восточным поясным поклоном. Я считала, что много путешествую, но ничто из того, что я видела, не могло сравниться с Токио — ни размер Чикаго, ни плотность Нью-Йорка.

Линия горизонта вообще была немыслимой.

Я сверилась с названием остановки по экрану, на котором горели надписи на четырех языках, посмотрела на свой багаж и подготовилась к выходу. Снаружи меня сначала потрясла влажность воздуха, а потом — осознание того факта, что здесь был мой отец. Я делала первые шаги по настоящей земле его историй. Теперь, вместо того чтобы отмечать его передвижения гвоздиками по карте, я могу пройти его дорогами. По моей коже забегали мурашки.

Йошио выбрал для встречи ресторан всего в нескольких минутах ходьбы от станции, но я нарочно пришла пораньше, чтобы осмотреться. Как истинный турист, я сделала несколько снимков железнодорожной станции из красного кирпича и с золотистым куполом на крыше. Потом я отошла немного назад и снова его сфотографировала. Архитектура этого строения с каменными фасадами и декоративными рельефами выглядела европейской. Я бы отнесла ее к итальянской или британской, но никак не японской.

Каждый дюйм пространства был занят строениями, а то, что оставалось свободным, — людьми. Торговых автоматов было больше, чем деревьев, и хотя сам город был безукоризненно чистым и лишенным всякого мусора, его воздух был «замусорен» рекламными щитами. Я попыталась представить себе, как эти улицы выглядят ночью.

Здесь все было необычно. Когда я переходила улицу, до меня донеслось чириканье механической птицы. Я остановилась и стала озираться, чтобы найти источник звука. Тогда группа одетых во все цвета радуги подростков с улыбкой показали мне на устройство над пешеходным монитором. Я улыбнулась им в ответ. Здесь мне не понадобился переводчик.

Электронные меню предлагали всевозможные товары, от рыбной выпечки до тофу, и я постепенно научилась не всматриваться в окошки торговых автоматов, чтобы не хотеть это все попробовать.

Я думала, что здесь старина будет соседствовать с новым, как в Европе, где фонтан Треви окружен бутик-отелями и китчевыми магазинами. Там везде, где хватало глаз, современный мир шел бок о бок со своим прошлым. История ощущалась в воздухе, касалась вашей кожи.

Токио сиял новизной, словно только вышел из традиционной бани, начисто избавившись от своей многовековой истории.

Я могла лишь надеяться, что мой приезд сюда сделает то же самое для совести моего отца.

— Здравствуйте, Тори! Вы Тори Ковач?

Я развернулась и увидела Йошио, который махал мне от дверей ресторана. Конечно же, он меня узнал. Меня было сложно не заметить: во-первых, я была с багажом, а во-вторых, в Токио, как и во всей Японии, проживали преимущественно японцы. Я никогда не испытывала дискомфорта от того, что я американка, но на этот раз я остро чувствовала, что я здесь иностранка. Я поправила свои серые брюки и блузу с короткими рукавами. Здесь было так жарко, что можно было надеть верх и совсем без рукавов, но в Японии принято прикрывать плечи.

— Здравствуйте. Вы Йошио?

Он выглядел в точности как его фотография на колонке сведений об авторе: сорок с небольшим, квадратная челюсть и широкая, уверенная улыбка. Я протянула руку, не уверенная в том, правильно ли я его приветствую, но он ее пожал. Затем приложил сверху вторую руку и пожал еще раз.

— Прошу... Я заказал нам столик, — он открыл передо мной дверь ресторана и последовал за мной. — Как вам понравилась поездка на поезде через пригород?

— Очень красиво, — я раскрыла глаза пошире, стараясь привыкнуть к приглушенному освещению. — И не так много народу, как я ожидала, — добавила я, замедляя ход, чтобы он мог пойти передо мной.

— Да, вы же ехали на экспрессе. Если бы вы сели на пассажирский и в час пик, то вас бы ждала совершенно другая история. Пассажиров так много, что здесь существует потребность в такой профессии, как осия31 в белых перчатках, — он жестом указал на деревянный столик на низких ножках, стоявший у дальней стены и окруженный красными подушками — сиденьями. — Подальше от солнца и шумной улицы, чтобы было удобнее разговаривать.

Мне уже было неудобно, слишком большое значение имел этот разговор. Я устроила свою ручную кладь у стены рядом со мной, в то время как Йошио разговаривал с официанткой на японском.

— Вы позволите мне сделать заказ за вас? — спросил Йошио, обернувшись ко мне. — Даю вам слово, вы не будете разочарованы. Это всемирно известная кухня.

Мне тут же вспомнился торговый автомат и нечто такой странной текстуры, что я едва заставила себя это проглотить, но я кивнула и улыбнулась, решив воздержаться от поведения карикатурно-стереотипного капризного американца. Я достаточно путешествовала, чтобы не делать этой ошибки. Однажды в Италии, когда я попыталась в ресторане пояснить свои гастрономические предпочтения, шеф-повар, коротышка-итальянец, доходчиво и в двух словах объяснил мне: «Будешь есть то, что мама приготовит». На этом вопрос был исчерпан.