Выбор рыцаря - Джулия Лейтем

– Джон, вчера вечером вы были страшно разгневаны на меня. Что изменилось за ночь? Я не ожидала ничего хорошего от этой поездки, вы же стали рассказывать о вашей семье так, словно у нас никогда не было никаких разногласий.

Он не повернул головы в ее сторону, но Элизабет почувствовала, как Джон стиснул зубы.

– Просто я понял, что споры не способствуют достижению цели.

– Стало быть, вы все еще сердитесь?

Он бросил на нее быстрый взгляд:

– А вы считаете, что все в порядке? Разве вас не раздражает, что мы попали в нынешнюю ситуацию не по нашей вине?

Элизабет уперлась локтями в колени.

– Да, раздражает, – признала она тихим голосом.

– И кого вы в этом вините? Скажите мне. Я знаю, что вы обвиняете меня. Тот способ, который я выбрал для сближения с вами, кажется вам отвратительным. Мои извинения не спасают дела.

Элизабет закусила губу и покачала головой, боясь, что если она заговорит, то из ее глаз брызнут слезы.

– Я попытался вести себя с вами так, как, по моим представлениям, вы бы этого хотели. Но при каждом удобном случае вы тыкали мне в лицо тем, что Уильям относился к вам иначе. Похоже, вам нужен абстрактный мужчина, а не человек из плоти и крови.

– Я подумала, что вы обращаетесь со мной столь отчужденно потому, что теперь получили от меня все, чего хотели.

– Все, чего я хотел? – недоверчиво переспросил он, отпуская вожжи. – Я разрываюсь между желанием покончить с этим пленом таким способом, который кажется правильным мне, и стремлением найти решение, которое устраивало бы вас. Я уже начинаю верить в существование Лиги и в ее возможную помощь. Но главное, если бы я действительно имел все, чего хочу, то я бы прикасался к вам руками, а не старался бы их удерживать изо всех сил, подобно тому мифическому романтическому мужчине, о котором вы, похоже, мечтаете.

Повозка остановилась посреди дороги, лошадь нагнула голову, чтобы пощипать травы, а Элизабет недоуменно уставилась на Джона. Он пытается вести себя так, как, по его мнению, она того хочет? Как будто он это знает. Да, для нее за последние несколько дней столь многое открылось из прошлого, что у нее голова пошла кругом. Она пребывала в смятении и неуверенности и могла покачнуться от любого самого легкого ветерка.

Сопровождающий солдат из охраны оглянулся на повозку, пожал плечами и продолжил путь.

– Да, у меня есть причины для раздражения, – проговорила Элизабет. – Выработанный мною план рассыпался. Ваш брат так нелепо умер. К тому же теперь я уже не уверена, что он был тем мужчиной, о котором я мечтала. Я сердита даже на моих родителей, упокой Господи их души, которые не нашли способа благополучно выдать меня замуж.

– Это единственное, что меня радует.

Джон произнес это очень выразительно, голосом низким и хриплым. Его желание – это то, что пугало Элизабет; оно было страстным, могучим и имело столько оттенков чувств, что она не могла его понять. Но под его взглядом ей трудно было сохранять контроль над собой. Она отвернулась, почувствовав, что дрожит всем телом.

Элизабет услышала, что Джон снова подобрал вожжи и пустил лошадь рысью, оставив девушку наедине с сумятицей собственных мыслей. И, не привыкшая полагаться на кого-то, кроме себя, она вдруг почувствовала, как Джон ей нужен.

На следующий день в замок вернулся лорд Баннастер с группой вооруженных охранников. Весть об этом распространилась еще до его появления в большом зале, и у Элизабет невольно возник вопрос: где сейчас может находиться Джон? Она подбежала к двустворчатой двери, чтобы выглянуть во внутренний двор и посмотреть на суматоху, связанную с прибытием Баннастера. Лаяли собаки и бросались на лошадей, люди поспешно освобождали дорогу, чтобы не попасть под ноги плохо управляемым животным, а в центре всей этой чехарды возвышался лорд Баннастер.

Он выглядит весьма довольным собой, подумала Элизабет. У нее противно заныло под ложечкой. Поискав глазами, она наконец увидела Джона, ковыляющего от тренировочной площадки в сторону замка. За ним следовал Филипп. О Господи, неужели она уже начинает полностью зависеть от его присутствия? Элизабет посмотрела вверх на башню и задалась вопросом, наблюдает ли за всем этим Анна.

А вдруг уже слишком поздно? Элизабет до сих пор не нашла способа освободиться таким образом, чтобы не причинить ущерба другим людям. Баннастер совсем недолго пробыл в Лондоне: должно быть, короля Генриха не понадобилось особенно уговаривать. Но что, если король отверг опекунство и разрешил брак, который способен решить проблему Элизабет и ее наследства?

Баннастер перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю. Его отделанный мехом плащ взвился, и он снова накинул его на плечи. Оставив солдат возиться с лошадьми, шагая через ступеньку, Баннастер стал подниматься по лестнице, ведущей в большой зал замка. Элизабет отпрянула назад, но, к ее облегчению, он ее просто не заметил. Ведь она была всего лишь горничной госпожи.

– Принесите мне эля! – крикнул он. – За время путешествия у меня пересохло в горле!

За Баннастером последовало около дюжины рыцарей, которые, словно расшалившиеся мальчишки, громко смеялись и подталкивали друг друга, выискивая возможную добычу.

В лице женщин.

Прижимаясь к стене, Элизабет остро почувствовала свою уязвимость. В этот момент в дверь протиснулся Джон, своей крупной фигурой загородив ее от зала.

– С вами все в порядке? – тихо спросил он.

Она кивнула, испытывая необъяснимую благодарность к нему, хотя и понимала, что он ничего не сможет сделать, если Баннастер решит позабавиться с ней.

– Стало быть, это именно тот человек, который хочет отнять у меня то, что принадлежит мне? – спросил Джон у нее над самым ухом.

Элизабет сердито хмыкнула.

– Пока что это все мое.

Джон нахмурился:

– Он что-то разузнал?

– Нет, но разве не видно, что он просто в восторге от себя?

Джон взял ее за руку и снова принялся наблюдать за виконтом. Элизабет вдруг поняла, что она крепко вцепилась в Джона.

– Да, он выглядит довольным, – согласился Джон, – но его вряд ли можно отнести к числу людей, которым свойственна неуверенность в себе. И он оставался в Лондоне не более одной ночи, если так скоро вернулся.

– Я думала, у нас будет больше времени, – прошептала Элизабет.

Она вздрогнула, осознав, что сама употребила слово «мы», и попыталась убедить себя, что имела в виду Анну. Джон бросил на нее взгляд, но никак не прокомментировал ее слова.

– Терпение, – пробормотал он.

Элизабет вспомнила, что это же слово было написано в записке, которая находилась в корзине с продуктами.