Выбор рыцаря - Джулия Лейтем

Тем временем Джон продолжал:

– Не могу поверить, чтобы король мог так легко нарушить брачный контракт. Может, он просто назвал Баннастера вашим опекуном?

– Мы должны это выяснить.

Хотя в замке только недавно завершили обеденную трапезу, надо было накормить Баннастера и его людей. Из кухни выбежали слуги, предлагая хлеб с сыром, а бедняжка Адалия пыталась в спешке разогреть то, что осталось от обеда.

Милберн вежливо поприветствовал своего господина, после чего сел со своим отчетом по правую руку от него. Джон и Элизабет прошли по периметру зала, надеясь отыскать место, достаточно близкое от них, чтобы что-нибудь подслушать.

Но тут Милберн поднял голову, увидел Джона и позвал:

– Сэр Джон, пожалуйста, подойдите к нам.

Когда Элизабет отпустила руку Джона, Милберн знаком показал ей, чтобы она шла на кухню.

– Принеси еще еды, Анна.

Уходя, она через плечо увидела, что Джон был представлен Баннастеру. Когда она вернулась с подносом, уставленным блюдами, Милберн рассказывал своему господину о болезни бейлифа в Хиллсли и о способности Джона оперативно его заменить.

Баннастер рассеянно отломил кусок хлеба и стал намазывать его маслом. Когда Элизабет поставила перед ним салат, он поднял глаза и задержался на ней взглядом. Очевидно, он узнал ее. У Элизабет похолодело на сердце.

– Вы горничная леди Элизабет? – спросил он.

– Да, милорд.

– Как поживает ее светлость?

– Хорошо.

– Она не плачет и не просит выпустить ее из башни?

– Нет, милорд.

Баннастер вздохнул:

– Она мужественная женщина. Надеюсь, она будет рада видеть меня.

Элизабет едва не фыркнула в ответ на это заявление.

– Она обдумала сложившуюся ситуацию? В конце концов, было бы глупо с ее стороны думать, будто она сможет убежать отсюда.

Элизабет тут же нашлась:

– Она обдумывает ситуацию уже шесть месяцев, милорд.

Бесстрастное выражение лица Милберна сменилось удивленным, когда он поднял на нее глаза. Однако Баннастер только рассмеялся:

– Да, возможно, она ее обдумывала. А может, ее люди помогли ей больше, чем ей кажется.

Элизабет сделала книксен и, чтобы не попасть в новую неприятность, поспешила к столам, где сидели другие голодные мужчины.

Джону предложили разделить с виконтом трапезу. Уголком глаза Элизабет видела, как он возвратился к очагу и осторожно устроил свою якобы сломанную ногу.

Откровенность Элизабет пробудила у Баннастера интерес к ней. Во время еды он то и дело бросал на нее взгляды, и это ей определенно не нравилось. За столом он много пил и ни единым словом не обмолвился о своей встрече с королем. Выглядел Баннастер веселым и общительным и развлекал окружающих рассказами о великих подвигах аристократов при дворе.

Все это казалось Элизабет шутовством. Она скрывала свои мысли, но еще больше ей хотелось скрыться от пристальных взглядов виконта. Она старалась не терять надежды на то, что он не станет подниматься в башню.

Однако когда стали зажигать факелы и убрали посуду со столов, Баннастер со стуком поставил кружку на стол и поднялся. Основательно покачиваясь, порой теряя равновесие, он заявил всему залу:

– А сейчас я иду повидаться с госпожой.

Обменявшись взглядом с Джоном, Элизабет бросилась в сторону башни, чтобы оказаться там раньше Баннастера.

Оба солдата встретили ее хмуро.

– Ты не принесла еду леди Элизабет? – спросил солдат Баннастера.

Она забыла об этом. А теперь было слишком поздно возвращаться за едой, поскольку Элизабет уже слышала громкий голос и шаги приближающегося Баннастера.

– Я только хотела спросить, что она пожелает на ужин, – сказала Элизабет. – Могу я пройти?

Однако солдат, глядя поверх ее головы, встал по стойке «смирно», то же самое, хотя и неохотно, сделал солдат Олдерли.

Было поздно предупреждать Анну. Элизабет повернулась к Баннастеру, но он поверх ее головы смотрел на солдат.

– Кто-нибудь осмеливался не подчиняться охране, которую я назначил сюда перед своим отъездом? – спросил Баннастер.

– Нет, милорд, – ответил его солдат.

– Хорошо. Я поднимусь наверх, чтобы поговорить с миледи.

– Милорд, – сказала Элизабет, ловя его взгляд, – я должна пойти с вами.

– Нет, то, что происходит между миледи и мной, не для посторонних. – Он пьяно ухмыльнулся.

– Но, милорд, вы не можете видеть ее наедине. Как посмотрят на это ее люди? И ваши люди? – добавила она.

– А мне наплевать как…

Баннастер повел рукой, как бы очерчивая контуры замка, и увидел с полдюжины людей, почему-то оказавшихся рядом, а также тех, кто из любопытства столпился в коридоре. Среди последних был и Джон.

Баннастер вздохнул:

– Ладно, горничная. Напомни свое имя.

– Анна, милорд.

– В таком случае пойдем, Анна, со мной. Только ты.

– Благодарю вас, милорд.

Элизабет вошла в дверь первой, но Баннастер следовал за ней совсем рядом. Это нервировало ее. Ей не нравилось, что он поднимается по лестнице за ней и может снизу ее разглядывать. Не нравилось его дыхание у нее за спиной.

У двери в комнату она остановилась и окликнула:

– Миледи! Это я, Анна, и лорд Баннастер.

Какое-то время изнутри не доносилось ни звука. Элизабет вздрогнула, когда Баннастер положил руку ей на бедро и сказал:

– Отодвинься, я постучу погромче.

Но тут дверь внезапно открылась, и сноп света упал на лестницу. На пороге с царственным видом стояла Анна в голубом шелковом платье.

– Добрый вечер, лорд Баннастер, – негромко сказала она, делая шаг назад и давая возможность пришедшим пройти в комнату.

Элизабет вошла первой, и хотя ей, по всей вероятности, следовало занять место позади Анны, она стала рядом с ней лицом к лицу с виконтом.

Видимо, его измотал подъем по крутой лестнице после всего выпитого, потому что он тяжело плюхнулся на стул и попытался изобразить улыбку:

– Вы все такая же, леди Элизабет, красивая и неприступная.

– Я наблюдала за вашим приездом, милорд, – сказала Анна. – Вы, похоже, весьма довольны собой.

Элизабет отметила, что затворничество сделало Анну значительно более мужественной.

– Так вы с нетерпением ждали моего возвращения?