Давай сыграем в любовь - Ники Сью

в подушку, бью кулаком, тихонечко так и поскуливаю. Как же я ненавижу его. Себя. Все эти проклятые чувства. Будь они неладны. И поцелуи его, от которых дух захватывает, я тоже ненавижу. И взгляды обжигающие. И прикосновения, от которых вызывать спасателей нужно. Все пусть катится к черту. Вместе с Соболевым.

Я справлюсь…

С больницы меня забирает мама с Ленкой, обе тактично не задают вопросов, только предлагают: тортик, фрукты, шашлык. Мне же есть совсем не хочется, поэтому я лишь уныло жму плечами.

На парковке, где нас ждет такси, вспоминаю, что забыла зарядку, я вообще в последнее время жутко рассеянная, приходится вернуться в больницу. Иду, медленно волоча ноги по ступенькам, на второй этаж, смотря вниз, и не замечаю, как врезаюсь в какое-то препятствие, судя по всему, мужского пола. Поднимаю голову, планируя извиниться, но меня опережают:

— Да ладно? — улыбается блондин такой дружелюбной улыбкой, словно само солнце тут поселилось. — Ты же та девушка, с которой мы на днях столкнулись. Блин! — хлопает в ладони парень. — Это судьба. Давай знакомиться? Меня Герман зовут, а тебя?

Я смутно вспоминаю, что мы, действительно, с ним пересекались, и скорее на автопилоте пожимаю руку, назвав свое имя:

— Кристина.

— Ты приболела? — больно участливо спрашивает Герман.

— Типа того, мне нужно за зарядкой, — я обхожу его и сворачиваю в коридор, как блондин догоняет.

— В какой палате лежишь?

— Ни в какой, меня выписали, — отвечаю быстро, затем заглядываю в палату и с тумбы забираю зарядник. На моем месте до сих пор никого нет, пустая одинокая койка, которая навевает грусть.

— Понятно, слушай, может, номерок дашь? Я ни на что не претендую, но мы могли бы стать друзьями, — преследует Герман. — Я могу, как друг, купить тебе апельсины или пирожное.

И я по глупости, иначе мой поступок сложно охарактеризовать, называю Герману свой адрес, вплоть до номера квартиры. Затем сбегаю по лестнице и, не прощаясь, выхожу на улицу. Идет следом блондин или нет, не знаю, даже не оглядываюсь. Тем более мама с Ленкой уже ждут, водитель такси нервничает.

* * *

Вечером мама стучится ко мне в комнату, озадаченно смотрит и просит выйти в коридор.

— Зачем? — только и спрашиваю, засунув ноги в тапки. Я валялась на кровати, тупо пялясь в потолок и стараясь отключить мозг. Но у меня толком ничего не выходит. Бесит.

— Ну… — загадочно улыбается она.

А когда я выхожу в коридор, то едва не падаю на месте — Герман. Тот самый блондин из больницы. Стоит себе спокойненько на пороге, оглядывает полки, скромно держа в руках полупрозрачный пакет с фруктами. В полной растерянности, я и не знаю, как реагировать, подхожу к нему. Мне казалось, что мы просто обменялись любезностями, он ни за что не придет. На деле же… Офигеть!

— Привет, — шепчу ошарашенно себе под нос.

— Кристина! — с улыбкой Герман протягивает мне пакет. — Как и просила: фрукты. Я не знаток, что нужно, поэтому взял мандарины и киви. В них витамина С полно. Пригласишь на чай?

— Входите, — мама опережает меня и сама забирает пакет, подмигнув.

— Тогда я разуваюсь, — кивает запросто Герман, будто мы с ним сто лет знакомы, и он каждый день ко мне приходит в гости.

А затем и вовсе раздевается, проскальзывает внутрь и по-хозяйски усаживается напротив окна. Я снова отмечаю про себя, что таким людям в обществе проще: они открытые, немного наглые, коммуникабельные. А еще Герман полная противоположность Соболева. У них даже улыбки разные, манера преподносить себя. Руслан считает, что мир ему обязан и должен верещать от восторга, если он появился, то Герман, кажется, наоборот, пытается завоевать расположение людей вокруг.

Стоп! И чего это я их сравниваю? Глупость какая.

— Кристин, — кричит мама с кухни. — Ставь чайник. Я варенье достану.

Мы возимся минут десять в узком пространстве с кружками, тарелками, чайником. Я чувствую себя неловко, ведь Герман на меня смотрит неотрывно, словно я какая-то диковина или картинка, которую нужно изучить под микроскопом. И в этом его взгляде нет ничего дружеского, он слишком пылкий, заинтересованный, жадный. Поэтому, когда мы остаемся одни, я решаю расставить все точки над «и».

— Зря ты пытаешься завоевать меня, — обхватив кружку руками, я уныло разглядываю, как маленькие лепестки раскрываются в воде.

— Почему ты решила, что я буду тебя завоевывать? — вполне резонный вопрос.

— А разве не для этого ты тут? Признаю, это было неожиданно.

— Я подумал, тебе нужен друг, но… — Герман вдруг пересаживается ближе ко мне, его горячие пальцы крепко сжимают мое плечо, а мужское дыхание щекочет кожу шеи. И нет, никаких бабочек в животе не вспыхивает. Сердце волнительно не бьется. Вселенная не загорается тысячами звезд. Ничего не происходит.

— Ты прав, — отодвигаюсь, но от предложения дружбы не отказываюсь. — Мне реально нужен друг.

Герман радостно подмигивает, словно другого ответа и не ожидал. А дальше мы просто болтаем: о путешествиях, семье, планах, обучении. Оказывается, у Германа фамилия Вебер, и его бабушка по отцовской линии имеет немецкие корни. Сам же Герман учится на третьем курсе информационных технологий и планирует в следующем году переехать в Сочи.

Вообще Вебер много говорит, а я только киваю иногда, предпочитая слушать, чем делиться. Уходит Герман уже почти в восемь вечера, отмечая, что я наконец-то улыбаюсь. Мне, в самом деле, стало лучше. Отвлеклась, развеялась от разговоров. Мысли про Руслана перестали крутиться нон-стоп в голове. Может и не такая плохая идея подпустить к себе нового человека? Клин клином же…

Ну а дальше мы неожиданно начинаем общаться чаще.

Герман приходит и в четверг, и даже в пятницу. Каждый раз он приносит с собой вкусняшки и нагло напрашивается на чай. Он настолько располагает к себе, что моя мама в шутливой форме говорит, мол из него вышел бы неплохой муж. Я не воспринимаю ее слова всерьез, потому что в моем сердце дыра. Да и выходить замуж я не планирую в ближайшие пару лет.

А в субботу утром, когда, казалось бы, меня почти отпустили страдания, навязчивые воспоминания про Соболева, он вдруг напоминает о себе. Звонит раз. Два. Три. Я не поднимаю. Я бы и рада послать Руслана, высказать все, что думаю о нем, его принципах и повадках. Объявить войну по-новой. Но у меня банально нет сил, плюсом дурацкий орган за грудиной, который все еще чего-то ждет. Чего-то такого, абсолютно нереального: слов любви, извинений, предложения попробовать начать отношения.

И я понимаю, что в целом-то не у Руслана проблемы, а у меня с мышечным