Давай сыграем в любовь - Ники Сью

слишком резко, пожалуй, задаю вопрос, а затем, чтобы разорвать этот порочный круг близости, от которой меня, будто афтершоками бьют, делаю шаг назад.

— Ну да, — хмыкает он, кривя губами. — Действительно, не зачем. Я бы не приехал.

— Да мне и с Германом было не скучно, — нагло вру. Соболев переводит на меня взгляд, он сделался еще более ледяным, настолько, что я уже жалею о своем вранье. Хотя… я не верю, что мои слова его задевают. Тут что-то другое, только что — не понимаю.

Господи, да почему я вообще должна все это переживать? Ломаться? Страдать? Как же я устала. За что мне это? Сперва в школе, не успела толком очухаться и влипла в еще большую передрягу. Невезучесть — мое все.

— Посмотрим, — бросает Руслан ядовито, уверенный в чем-то своем, о чем я пока не догадываюсь. И только думаю спросить, что значит его это «посмотрим», как он молча, не прощаясь, отворачивается и уходит.

Оставляет меня стоять в одиночестве на лестничной площадке, и… дрожать. Да, я, черт возьми, дрожу. Настолько мне вдруг плохо делается. Аж слезы к глазам подкатывают. Мог бы спросить, как я себя чувствую, почему вообще попала в больницу. Гад! Придурок! Чтоб ему там икнулось! Пришел, покривлялся и ушел. Как посторонний. Даже пакет с аптеки не отдал.

И когда с моей щеки скатывается предательская слеза, я слышу громкий хлопок подъездных дверей. Это Руслан вышел…

Глава 37. Руслан

Минут пять я сижу в каком-то оцепенении в машине, крепко сжимая руль, и тупо пялюсь в лобовое стекло. Не могу толком вразумить, что со мной, черт возьми, творится. Как только узнал, что Крис в больницу попала, меня будто током шарахнуло. И так противно от самого себя стало, она лежала там одна, под этими всякими капельницами, ела горстями таблетки и дышала едким запахом хлорки. А я в это время пытался завалить девчонку в клубном туалете. Представлял, как раздвину ее ноги и выпорю по самое «не хочу», чтобы всю дурь из головы выбить.

А потом я все-таки дозвонился, нет, не до Кристины, а до ее сестры, все бросил и примчался. Еще по пути в аптеку заехал, как дурак последний, купил всяких витаминов, лекарств. Думал, как лучше, переживал. Ленка, чей номер раздобыл мне Арс, даже по полочкам разложила, какие симптомы там, чтобы от меня была польза. И вот, пожалуйста… Польза. Молоток, Рус. Что сказать… Только похлопать.

Злой, как дьявол, я кинул проклятый пакет в урну и теперь сижу в машине. Зачем? Не знаю. И этот парень еще так нагло проскользнул мимо, не смотрел, а считай, лапал Кристину. То есть она — эта бестия — со мной чисто по фану переспала, а с этим у нее любовь что ли? Так понимать? В конец она офигела?

Рецепторы настолько оглушительно забились в теле, что я, сжав кулак, врезал им по рулю. Никогда со мной такого не было, словно детонатор сработал. Бах, и разорвало. Будто кто-то берет и клоками рвет кожу. Настолько меня штормит из-за этой девчонки.

В какой момент ситуация преобразуется в нечто максимально нелогичное, черт знает, но как только я вижу Германа, меня люто накрывает. Он выскакивает из подъезда, правда, почему-то один. Выглядывает по углам, судя по всему, такси ждет. А я смотрю на него и понимаю, что не хочу, чтобы Кристина позволила этому прекрасному рыцарю стать ее парнем. Уверен, пока у них только френдоза, но это пока…

Так что я на полной скорости выруливаю из машины и вырастаю прямо напротив героя-любовника.

— О! — восклицает он, улыбнувшись. Никогда не любил таких, вечный одуванчик, который пытается всем понравится. — Однокурсник.

— Иди-ка сюда, — хватаю его за грудки и заталкиваю под козырек подъезда, чтобы нас не видели. Прижимаю его сильнее к стене, мы одного роста, но это никогда не было проблемой для меня — человека, любящего влезать в драку. — Чтобы я тебя больше рядом с Кристиной не видел. Понял?

Герман морщит лоб и пытается отодвинуть мои руки, но я не отпускаю, наоборот, лишь сильнее сжимаю его куртку. Затем он негромко цокает, с явной усмешкой, и меня это еще больше поддевает. За девчонок я не дрался, да и поводов особо не было. Но в этот раз мой кулак прямо норовит разнести смазливую рожу. Тем более, у нас с Лисой еще есть обязательства перед моим обществом. Она — моя девушка. Для них. Для всех моих знакомых и родни. И будет выглядеть дико, если моя аля «любовь всей жизни» вдруг начнет расхаживать под руку с другим.

Нет, этого позволить я не могу. Моя девушка — только моя. Точка. И делить я ее ни с кем не буду.

— Слушай, — вздыхает Герман, прямо смотря на меня. — Она мне нравится, тебе кажется тоже.

— Тебя не касается, нравится она мне или нет, — резко произношу.

— Я сейчас пойду с ней гулять, а ты домой, — веселым голосом поет блондин. И я окончательно взрываюсь: заношу кулак, но бью не по лицу, а в живот. Герман сгибается, он хрипит, глаза расширяются от боли. Я хватаю его за шею, не дав возможности разогнуться, и наклонившись, шепчу ядовитым тоном:

— Она не будет с тобой гулять, так, надеюсь, ясно выразился?

— Боишься? — со смешком раздается хрипло. А мне будто леща дали, так звучит его фраза. Словно указали на место на помойке. И сразу давай мозг подкидывать картинки: как Кристина улыбается этому придурку, как, может, поцелует его, как он будет стягивать с нее майку. Сглатываю. В глазах такой морок, что даже дышать нормально тяжко, легкие словно горят огнем. И только я собираюсь врезать еще разок придурку, как слышу какой-то шум. Не нужно быть гением, чтобы сообразить — там Крис идет. К этому идет. Я, может, и дерьмо, но ей об этом знать не обязательно. О моих грязных методах. Она же девочка у нас воздушная, правильная, еще истерику закатит.

— В следующий раз, — холодно произношу, — будет хуже.

А затем мне приходится заткнуться, принять реальность и молча ретироваться. Хорошо хоть окна тонированные, и то, как меня штормит не по-детски, никто не видит. И нет бы домой поехать, я продолжаю заниматься мазохизмом: смотреть, как Ивлева выходит из подъезда в этом до чёрта красивом платье. На ходу застегивает куртку. Герман уже выпрямился, и я гадаю, нажалуется ли он ей, но судя по его дежурной улыбке, инцидент останется между нами.

Они о чем-то мило