Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной - Мохандас Карамчанд Ганди

Так случилось, что на следующий день после смерти зятя мне пришлось отправиться в Бомбей на митинг. У меня практически не было времени, чтобы продумать свою речь. Я чувствовал себя совершенно изможденным после многочисленных дней и ночей тревожного бдения у ложа больного, и даже мой голос охрип. Однако я поехал в Бомбей, целиком полагаясь на помощь Бога. О том, чтобы успеть написать речь, я и не мечтал.

Подчиняясь указанию сэра Ферозшаха, я прибыл к нему в контору в пять часов вечера накануне митинга.

— Ваша речь готова, Ганди? — спросил он.

— Нет, сэр, — ответил я, чувствуя, как начинаю дрожать от волнения. — Я решил выступить экспромтом.

— Для Бомбея это не годится. Местные журналисты пользуются дурной репутацией, и, если мы хотим извлечь из митинга какую-то пользу, ваша речь должна быть готова и напечатана еще до наступления завтрашнего утра. Надеюсь, вы справитесь вовремя?

Нервничая, я ответил, что постараюсь.

— В таком случае скажите мне, когда мистеру Мунши зайти к вам за рукописью?

— В одиннадцать часов сегодня же, — сказал я.

Прибыв назавтра к началу митинга, я понял всю мудрость совета сэра Ферозшаха. Митинг проходил в актовом зале института сэра Ковасджи Джехангира. Мне рассказывали, что, когда там выступает Ферозшах Мехта, зал заполнен до отказа — в основном студентами, желающими послушать его. Это мероприятие стало моим первым митингом. Я сразу понял, что многие меня не услышат, и задрожал, когда начал читать свою речь. Сэр Ферозшах подбадривал меня и постоянно просил читать громче и еще громче. Но я лишь сильнее смущался, и мой голос звучал все тише и глуше.

На выручку пришел мой давний друг адвокат Кешаврао Дешпанде. Я передал ему текст речи. Его голос, казалось бы, звучал идеально, но аудитория все равно отказывалась слушать его. В зале раздавались возгласы:

— Вача! Вача!

И тогда мистер Вача поднялся с места и дочитал мою речь. Аудитория затихла и дослушала ее до самого конца, прерывая чтеца по мере необходимости лишь аплодисментами и выкриками «позор!». Мое сердце наполнилось радостью.

Сэру Ферозшаху речь понравилась. Я был очень счастлив.

Митинг позволил мне завоевать еще более горячие симпатии мистера Дешпанде и друга-парса, чье имя мне не хотелось бы здесь упоминать, поскольку сейчас он занимает высокий пост в правительстве. Они оба решили сопровождать меня в Южную Африку, однако мистер М. Курсетджи, который тогда работал в суде по мелким гражданским делам, отговорил моего друга-парса от поездки, так как намеревался женить его. Другу-парсу пришлось выбирать между женитьбой и поездкой в Южную Африку. Он выбрал первое. Парси Рустомджи компенсировал понесенные мной убытки, а сестры парса, чтобы загладить вину молодоженов, посвятили себя работе с кхади. Итак, я простил эту пару. Адвокат Дешпанде не собирался сочетаться браком, но и он не смог отправиться со мной. Сейчас он расплачивается за нарушенное тогда обещание. По пути обратно в Южную Африку я встретил в Занзибаре одного из членов семейства Тьябджи. Он тоже вызвался приехать в Наталь, чтобы помочь мне, но я его так и не дождался. Пришлось мистеру Аббасу Тьябджи отдуваться за него. Так вот и получилось, что все три попытки уговорить адвокатов сопровождать меня в Южную Африку оказались бесплодными.

В этой связи мне вспоминается мистер Пестонджи Падшах. Мы с ним сдружились еще в Англии, познакомившись в одном из вегетарианских ресторанов Лондона. Я был наслышан о его брате мистере Барджорджи Падшахе, за которым закрепилась репутация чудака. Я никогда не встречал его лично, но друзья много рассказывали о его эксцентричности. Например, он так жалел лошадей, что отказывался пользоваться омнибусами; несмотря на выдающуюся память, не получил ни одной ученой степени; воспитал в себе независимый дух; стал вегетарианцем, хотя был парсом. Репутация Пестонджи не была столь незаурядной, но и он прославился на весь Лондон своей эрудицией. Впрочем, мы сошлись благодаря вегетарианству, а не образованности, в которой мне трудно было бы состязаться с ним.

Мы встретились вновь в Бомбее. Он служил главным нотариусом в Высоком суде. Когда наши пути снова пересеклись, он участвовал в составлении словаря верхнего гуджарати. Не осталось ни одного товарища, к кому бы я не обратился с просьбой помочь мне в Южной Африке. Пестонджи Падшах не только наотрез отказался помогать мне, но и настоятельно советовал больше вообще не возвращаться туда.

— Вам ничем нельзя помочь, — сказал он. — И мне не нравится сама по себе идея вашего возвращения в Южную Африку. Вам мало работы в нашей стране? Посмотрите хотя бы на мое нынешнее занятие — составление словаря родного языка требует еще долгого и кропотливого труда. Особая проблема для меня — научные термины. Но это лишь одна из многочисленных возможностей. Только подумайте, какая бедность царит здесь. Не сомневаюсь, что индийцы в Южной Африке бедствуют, но мне бы не хотелось, чтобы такой человек, как вы, пожертвовал всем ради этой работы. Давайте добьемся права на самоуправление здесь и так поможем индийцам в Натале. Понимаю, что не смогу вас убедить, но я не посоветую никому из наших общих знакомых связать с вами свою судьбу.

Хотя его речи не пришлись мне по душе, мое уважение к Пестонджи Падшаху тем не менее только возросло. Меня тронула его любовь к родной стране и языку. Этот разговор еще больше сблизил нас. Мне была понятна его точка зрения, но я не собирался бросать свою работу в Южной Африке, а только укрепился в решении продолжить ее. Истинный патриот не может позволить себе оставить без внимания даже самую малую возможность послужить родине. И для меня были вполне ясны строки «Гиты»:

Сэр Ферозшах значительно облегчил мою задачу. Из Бомбея я отправился в Пуну. Здесь было две партии. Мне, как я уже упомянул выше, требовалось заручиться поддержкой людей, придерживающихся самых разных мнений. Сначала я встретился с Локаманьей Тилаком. Он сказал:

— Вы правильно делаете, добиваясь поддержки всех партий. Не может быть двух и более разных мнений о том, что происходит в Южной Африке. Однако председателем должен быть человек беспартийный. Познакомьтесь с профессором Бхандаркаром. Он оставил общественную деятельность, но ваша проблема может заинтересовать его. Повидайтесь с ним, а потом дайте мне знать о результатах вашей встречи. Я желал бы помочь вам всем, чем смогу. И, разумеется, вы можете обращаться ко мне в любое время. Я в вашем полном распоряжении.

Это была моя первая встреча с Локаманьей, и она сразу же открыла мне секрет его необыкновенной популярности.