Где живет моя любовь - Чарльз Мартин

– Это матка, – сказал он. – Шейка матки… – Он развернул камеру. – Это фаллопиевы трубы…

Отвернувшись от меня, Фрэнк что-то сказал второму врачу. Говорил он вроде бы по-английски, но таких слов я в жизни не слышал. В растерянности я бросил взгляд на Аманду, надеясь получить от нее хоть какие-то пояснения, но она неотрывно смотрела на экран. Сосредоточенное выражение ее лица подсказало мне, что Аманда разбирается в этих темных и светлых пятнах гораздо лучше, чем я.

Мэгги лежала на кровати бледная, и по ее лицу струился пот. Когда доктор Палмер просунул зонд чуть дальше, она негромко застонала и крепче стиснула мою руку. Я ответил успокаивающим, как мне хотелось думать, пожатием и, вопросительно приподняв бровь, посмотрел на Аманду, но она отрицательно покачала головой и только промокнула лоб Мэгги салфеткой.

– Не беспокойся, – шепнула Аманда. – Мы дали Мэгги очень хорошее лекарство.

Доктор Палмер повернулся к второй медсестре, которая стояла рядом с ним, и негромко сказал:

– Вот этот, пожалуйста. – Он немного развернул камеру. – И этот тоже.

Минут через двадцать он извлек зонд с камерой, а медсестра распечатала несколько сделанных ею снимков. Когда она выкатывала прибор в коридор, доктор Палмер крикнул ей вслед:

– Скажите в лаборатории – я просил сделать анализ вне очереди!.. – С этими словами он повернулся ко мне и показал распечатанные снимки. – Ну, Дилан, можете выдохнуть. Ничего неожиданного я тут не вижу, разве что вот это… – Он поднес один из снимков к свету. – Это маточная труба. Я вижу здесь большую кисту и некоторое количество рубцовой ткани, оставшейся от предыдущих родов. Подобная картина наблюдается у многих женщин. Некоторым эти образования мешают забеременеть, некоторым – нет, но в нашем случае… – Фрэнк развернул распечатку боком. – Мы взяли образцы ткани на биопсию, потому что обычно киста выглядит несколько иначе.

– А как она выглядит?

Доктор Палмер поднял и опустил плечи.

– Иначе, – повторил он. – Я отправил образцы в лабораторию, в ближайшее время мы получим ответ. Тогда, я думаю, многое станет ясно.

– Что? Что станет ясно? – не отступал я.

– Возможно, ничего… – Он медлил, тщательно обдумывал каждое слово. – А может быть – все.

– Фрэнк, скажи… Что – все? Что там вообще может быть?

Он глубоко вздохнул, скрестил руки на груди и несколько раз моргнул.

– В лучшем случае это просто нетипичная киста, которую легко удалить.

– А в худшем? – Я схватил его за рукав.

Врач снова вздохнул.

– Я не знаю, Дилан. Не могу сказать. Давай дождемся ответа из лаборатории.

– Ты что-то от меня скрываешь!

– Это не я, Дилан. Это тело Мэгги что-то скрывает от меня. От всех нас. И я думаю, что киста может оказаться причиной… В общем, давай дождемся результатов анализов.

– То есть, как только ты удалишь кисту, у Мэгги сразу понизится температура? – Я хватался за соломинку и сам понимал это.

Он покачал головой.

– Здесь начинаются плохие новости, Дилан. Киста очень редко вызывает повышение температуры, лихорадку и прочее. – Он посмотрел на тарелку с моим обедом, который остывал на столике в углу. – Слушай, поешь пока, а?.. Сейчас мне нужно в другое место, но минут через сорок я снова зайду, проверю, как поживает наша красавица.

Он и второй врач вышли, и мы остались вчетвером: я, Аманда, спящая Мэгги и Блу. Как только дверь за Фрэнком закрылась, Аманда слегка покачала головой.

– Когда я попаду на Небо, я обязательно спрошу Бога, почему то, что просто для одних, так тяжело для других.

– Ты о чем?

– О том, для чего Он нас создал. – Аманда похлопала себя по животу, потом положила ладонь на лоб Мэгги и добавила шепотом: – Почему тот, кто желает этого больше всего на свете, тот, кто заслуживает этого больше других, не может получить того, что другим дается даром?

Наклонившись, она поцеловала Мэгги в висок и покосилась на кнопку вызова.

– Если тебе что-то понадобится, сразу звони, договорились?

Аманда вышла, а я уселся на прежнее место и, упершись подбородком в спинку кровати, стал смотреть, как дышит Мэгги. От нее все еще немного пахло «Вечностью», хотя запах антисептиков почти полностью перебивал тонкий аромат духов. Мэгги продолжала мирно спать, но когда примерно час спустя я посмотрел на прибор на стене, то увидел, что ее температура выросла до ста четырех градусов[23].

Фрэнк Палмер появился в палате минут через десять. Он не только принес результаты анализов, но и привел с собой чуть не половину персонала больницы. Пять медсестер, одетых в разноцветные хирургические халаты, сразу же двинулись к кровати Мэгги и начали совершать над ней какие-то подготовительные манипуляции. Работали они быстро и сосредоточенно, но совершенно молча, поэтому я даже не представлял, что происходит.

Скоро я это узнал. Доктор Палмер отвел меня к окну и сказал:

– Я распорядился, чтобы Мэгги немедленно доставили в операционную.

– Прямо сейчас? Но почему? В чем дело?!

– Необходимо помочь ей как можно скорее избавиться от зародыша.

– Но… – Я растерялся. – Я думал… думал, что она уже избавилась.

Фрэнк кивнул.

– Не до конца. Проблема в том, что Мэгги носила двойню. В медицине это называется внематочной беременностью. Проще говоря, Дилан, один зародыш все еще находится в ее теле. Он мертв и отравляет ее организм продуктами разложения. Вот так… Подробнее объясню после операции.

Он повернулся и вышел из палаты вслед за сестрами, которые увозили спящую Мэгги вместе с кроватью. Я двинулся было к ней, чтобы поцеловать, но опоздал. Проводив взглядом сестер, которые катили кровать по коридору, я повернулся к Аманде, которая один за другим отключала мониторы. Последним она выключила прибор, который показывал температуру Мэгги – больше ста пяти.

Двойню?! Моя жена носила двойню?!

Я опустился на стул и обхватил голову руками. Аманда подошла, села рядом и положила голову мне на плечо. Я хотел что-то спросить, но в этот момент в комнату ворвался Эймос. Он тяжело дышал, лицо его блестело от пота, к тому же он так спешил, что поскользнулся и едва не растянулся на линолеуме во весь рост.

– Я приехал сразу, как только услышал!..

Я поднял голову, но перед глазами все расплывалось. Стены палаты раскачивались в каком-то диком танце.

– У нас могла быть двойня…

Эймос негромко выругался. Шагнув вперед, он обхватил меня за плечи, заставил подняться и крепко обнял.

Я снова сидел на стуле возле кровати Мэгги. Просунув руку под одеяло, я коснулся ее ладони. Она была горячая на ощупь, на щеках тоже играл лихорадочный румянец. Некоторое время назад Мэгги ненадолго открыла глаза, но ее взгляд все еще был затуманен наркозом. Прибор на стене показывал, что у нее только сто два с половиной градуса, но я все еще не верил, что опасность миновала.