Ночная фиалка - Дебора Мей

— Мадемуазель Фламель, — Мишель слегка наклонил голову.

Виола не хотела показать, что у нее закружилась голова. Она должна была держаться спокойно, хотя сердце ее отчаянно билось.

— Добрый день, мсье Бертье, — кивнула она с достоинством. — Могу сказать, что все восхищены вашей храбростью и быстротой. Я видела происходящее из окна. Надеюсь, вы не очень сильно пострадали?

Он махнул рукой, как бы отстраняя все это.

— Сегодня предстоит обмен подарками?

— Да. Все пакеты и коробочки уже сложены под елкой, — она внимательно заглянула в его лицо. — Если я правильно поняла, то могу заметить, что не одобряю то, что вы задумали.

— Почему?

— Сегодняшний вечер не подходит… — она не могла сказать, что не хочет видеть его боль. Княжна не поймет его, и это станет крушением его надежд. — Слишком рано, чтобы вручать этот подарок.

Его рот сжался в подобие иронической улыбки.

— Не думаю.

С легким поклоном он прошел мимо нее.

Вечер удался. В конце ужина был подан заветный вишневый ликер на подносе, украшенном ветками остролиста. Виола опасалась пробовать коварный напиток, но все остальные пришли от него в полный восторг.

Шутки, шарады, игра в жмурки, песни под фортепиано, веселье, смех сменяли друг друга. Только у Виолы была сдержанная улыбка. Да еще Бертье слегка угрюмо наблюдал за происходящим, хотя очаровательно улыбался в соответствующие моменты. Виолу поразило затаившееся в нем чувство вечного напряжения при внешнем спокойствии. Девушка с горечью подумала о том, что не может вспомнить его смех.

Она принялась украдкой наблюдать за ним, и неожиданно у нее создалось впечатление, что он умело направляет ход событий и одновременно пытается заслонить княжну от всех остальных гостей, которые, радостно смеясь, уже разворачивали дары Рождества.

Подарок Бертье оказался последним. Помедлив, Мишель церемонно поднес коробочку к Элине и, встав перед ней на колени, раскрыл свое подношение.

Виола на секунду закрыла глаза. До этого мгновения она очень надеялась, что он все же решит подарить княжне что-либо другое. Когда девушка открыла глаза, то увидела, что Элина с любопытством разглядывает колье. На ее лице замерло выражение восторга и удивления.

— Мишо, что это такое? — она откинула голову и опустила плечи.

Дамы де Молвиль перевели дыхание и что-то зашептали. Кто-то произнес:

— Какое великолепие!

Затем наступила мертвая тишина.

«Все еще хуже, чем я предполагала», — подумала Виола.

Все, конечно, догадались, что означает подарок Бертье. Виола заметила это по выражению лиц и глаз присутствующих.

— Милый Мишо, — княжна осторожно коснулась плеча Бертье. — Это слишком… дорогой подарок для Рождества. Мне было бы довольно, например, роскошного альбома для записей. Тебе следовало попросить совета у Виолы.

Бертье стоял молча, ничем не выразив огорчения. Элина быстро подошла к матери и обвила ожерелье вокруг ее шеи, заметив, что княгине оно идет больше, чем кому бы то ни было. Мишель на мгновение отвел от них взгляд, затем приблизился к Софии и помог застегнуть колье. Она взглянула на него и пожала ему руку.

— Не хотите ли еще немного ликера или пирожных? — обратилась Виола к гостям, чтобы как-то разрядить обстановку.

Все тут же завели разговор о наступающих праздниках, о балах в Париже, о напитках и цветах. Виоле хотелось плакать.

Поздно ночью девушка сидела в своей комнате, рассматривая книгу, которую ей преподнесли сегодня вечером. Ей очень хотелось сделать какой-нибудь отличный подарок Бертье, но как это сделать, если вечер подарков уже закончился.

Затем Виола разделась и легла в постель, но долго неподвижно лежала без сна. Неожиданно она ощутила в темноте его присутствие. Не было ни звука, ни движения, которое она могла бы уловить. Но ей очень хотелось думать, что он здесь.

— Мсье Бертье, — она села в постели.

Никакого ответа.

Было странно разговаривать в пустой комнате, но она продолжила:

— Надеюсь, что вы не очень разочарованы поступком княжны Элины.

Ответа вновь не последовало. Она взбила подушки и вновь улеглась. Комната была погружена в полную тишину и темноту.

— Я бы очень хотела вам подарить золотых рыбок, — оказалось весьма приятно разговаривать с темнотой, представив, что он здесь. Говорить то, что она никогда не осмелилась бы сказать. — Я не думаю, что княжна когда-либо дарила вам золотых рыбок с длинными хвостами. Они очень милые. Мне хотелось бы увидеть вашу улыбку при взгляде на них.

Виола подобрала ноги и обхватила их руками, строя в мыслях воздушные замки.

— Мне хочется иметь свой сад с прудом, в котором водятся золотые рыбки с хвостами, точно нежнейший шелк… И уютный дом, наполненный воздухом и солнцем… Вы когда-нибудь мечтали о таком, мсье Бертье? Интересно, о чем думают мужчины? — она минуту молчала, затем продолжила: — О политике, я полагаю. Очень скучно быть мужчиной.

Она уставилась в темноту. Мужчины окутаны тайной. Они угрожающие и успокаивающие, уклончивые и прямолинейные, полные странных страстей и неожиданностей.

— Мсье Бертье… — прошептала она, не решаясь даже в одиночестве произнести эти слова вслух. — Почему вы ласкали меня? Почему вы так смотрели на меня?

Она вспомнила, о чем ее предупреждали дамы с Сент-Дени. Но они никогда не встречали такого мужчину, как мсье Бертье… Виола сложила руки и обратилась к воображаемому человеку в темноте:

— Я так хочу, чтобы это повторилось… Чтобы вы снова это сделали…

Она прижала ко рту ладони, потрясенная своей смелостью. Но ее желание было настолько сильным, что она не могла не выразить в словах то, что чувствовала. Беспокойство и страдание готовы были вылиться в слезы. Она не только была глупо влюблена в Бертье, но с тоской ждала его прикосновений…

Виола понимала свое глупое унизительное состояние. В очередной раз она взбила подушки и ощутила, что горячие слезы уже катятся у нее по щекам. Какой же одинокой и тоскливой может оказаться жизнь для утонченной девушки без всякого положения и семьи…

— Я не хочу, чтобы вы страдали.

Прошептав это, Мишель замер, охваченный искушением. Он прекрасно видел в темноте своим внутренним взором. Он мог закрыть глаза, но все равно чувствовал ее слезы. Он не знал, почему она плачет.

«Я хочу…» — сказала она, и твердая земля обрушилась под ним.

Она села, встрепенувшись. Зашуршало постельное белье.

— Мсье Бертье?

Он откинул голову назад. Кто мог подумать, что она почувствует его присутствие. Наверно, из-за того, что он излучал желание. Горел, как факел в ночной комнате…