Внутренняя война. Том 1 - Стивен Ридер Дональдсон

Что касается сестёр Эстии, которых отец словно в шутку назвал Кротостью и Робостью, чтобы противопоставить их своей любимице, то они сомневались, какое отношение к происходящему выбрать: восторг или презрение. Ведь они собирались в Беллегер, в его столицу – Отверстую Длань, в королевский замок – Кулак Беллегера. Каждый мужчина там беллегерец, а разве может беллегерец быть достойным мужчиной, а в особенности достойным внимания амиканских принцесс? С другой стороны, свита королевы пробудет в Кулаке только две недели: самое подходящее время для флирта и даже для маленького безрассудства, конечно, без всяких последствий. Быть может, будет весело разбить пару сердец нескольких статных вражеских красавцев, прежде чем вернуться домой, конечно, если в Беллегере существовали хоть какие-нибудь статные красавцы. Кротость и Робость и не скрывали того факта, что принц Бифальт под понятие статного красавца не подходил.

Принцесса Эстия разочаровала сестёр, отказавшись высказывать своё мнение по этому важному вопросу. Она молча делала вид, будто её ни капли не интересуют ни лицо, ни фигура будущего мужа, и старалась избегать встречи с сёстрами, чтобы лишний раз не дать им повода затронуть эту тему.

* * *

И вот настал день отъезда. Один из лучших, но не самый лучший экипаж короля Смегина, сопровождаемый отрядом из десяти гвардейцев, специально выделенных для этого случая, тронулся в путь, увозя королеву и трёх её дочерей в Беллегер. Горничных, слуг и багаж разместили в другой карете, попросторнее и похуже, отправившейся вслед за первой. Кавалькада покинула тяжёлые укрепления Жажды Амики, и Эстия впервые в жизни оказалась в Малорессе.

Сначала Эстии, как и её сёстрам, нравилось смотреть из окон кареты. Их коляска катилась по хорошо вымощенному бульвару мимо особняков и усадеб. Это было место, в котором добродетель измерялась элегантностью и богатством. Проезжую часть затеняли стройные деревья. Проходы к домам окаймляли ровно подстриженные изгороди. Повсюду встречались идеальные садики и газоны, а около домов часто можно было заметить конюшни с покрытыми опилками дорожками и загонами.

Непрерывно болтая, Кротость и Робость приникали то к одному, то к другому окну, перечисляя владельцев усадеб и особняков, вспоминая их родство со своим отцом, взволнованно сплетничая о возможных браках, связях и скандалах. Эстия, в отличие от них, молчала. Находясь при отце многие годы, она и без того слишком хорошо знала именитые семьи, которые её сёстры подвергали сейчас такому тщательному препарированию. Она просто изучала склонности и вкусы владельцев и делала свои выводы.

Она не могла себе представить, что богатства Малорессы простирались так далеко за стены Жажды Амики. И теперь, уже не в первый раз, задалась вопросом, как столь процветающий народ не смог покорить такое бедное королевство, как Беллегер.

Но тут королева Рубия, словно едва начавшееся путешествие уже успело её утомить, заявила:

– Не всё так просто, девочки.

Принцесса Эстия прислушалась.

Когда Кротость и Робость, переругиваясь из-за каких-то пустяков, вернулись на свои места, их мать объяснила:

– Мы сейчас едем по западной дороге. Здесь каждый участок принадлежит какой-нибудь богатой или знатной семье. Мы уже проехали мой собственный дом. Но давным-давно короли Амики решили, что любое вторжение из Беллегера, пусть даже сложно представить, что беллегерцы способны перейти наши границы, не должно угрожать богатству Малорессы. По этой причине жилища простых людей сейчас находятся в основном на юге, беднякам разрешено селиться только там. За ними, ещё дальше к югу, располагаются военные лагеря и тренировочные площадки.

Южная дорога ведёт прямо к Беллегеру. А наш маршрут дольше на целый день пути. Но ваш отец приказал ехать именно здесь. Он не желает, чтобы вы видели обезображенную жизнь тех, кто стал жертвой нашей застарелой войны. Тех, кто не извлёк из неё выгоды. – Помолчав минуту, она добавила: – Или не заработал на торговле с нуури.

Девушки были потрясены.

– Что за ерунда, мама! – запротестовала Робость. И она, и сестра горячо затрясли головами, чем немного растрепали свои идеальные локоны, казалось, слова королевы только и сделали, что оживили сестёр и внесли разнообразие в уже начинающее надоедать путешествие. – Малоресса богата! – добавила Робость. – Всем это известно.

Королева вздохнула.

– Все, кого вы знаете, богаты. Но Амика намного больше. Война обрекает на нищету сотню на каждого, разбогатевшего на ней.

Поглаживая руку Эстии, королева Рубия снова откинулась на спинку сиденья в своём углу кареты и закрыла глаза.

Принцесса Эстия была слегка потрясена. Но услышанное не стало для неё неожиданностью. Король Смегин никогда не упоминал о своей политике использования бедных амиканцев в качестве заградительного щита для более привилегированных жителей страны. Ещё год тому назад принцесса, узнай она это, и не подумала бы сомневаться, что у него были на то веские причины. Она донимала бы короля расспросами, пока тот не объяснил бы ей всё. Но переговоры о мире с Беллегером заставили Эстию осознать, что и она раньше была прикрыта щитом, пусть даже и несколько иного рода. Собственное незнание родного королевства, в котором она убедилась за несколько последних месяцев, приводило принцессу в ужас. Споры о мире дали ей гораздо более полное представление о цене войны, чем все многолетние беседы с отцом.

Эстии хотелось расспросить мать поподробнее, но она не собиралась делать это при сёстрах, а потому дождалась, пока они возобновят своё щебетание у окна. Их комментарии становились всё более едкими по мере того, как богатства поместий скуднели, и Эстия, улучив удобный момент, наклонилась к своей матери. Понизив голос, она спросила:

– А где госпитали, мама? Там же, где и армия, на юге?

Она имела в виду, используют ли и больницы в качестве заградительного щита Малорессы.

Королева, открыв глаза, приподняла одну бровь. Почти беззвучно она переспросила:

– Госпитали?

– Мы несём очень большие потери во время сражений, – тихо объяснила Эстия. – В противном случае мы бы наверняка уже разбили Беллегер. Должно быть, много тяжелораненых, много калек. Где им оказывают помощь?

Королева Рубия поморщилась. На мгновение Эстия испугалась, что мать не ответит. Но тут королеву передёрнуло. Собравшись с духом, словно она шла на большой риск, королева почти беззвучно прошептала:

– Их нет, дочка.

Что значит, нет? Внезапно в экипаже стало душно. Карету затрясло сильнее, как будто Эстия потеряла равновесие. Нет ни одного, кто вернулся бы с войны короля Смегина раненым или при смерти?

– Ты уже взрослая женщина, не ребёнок, – продолжала мать. – Ты должна научиться жить в настоящем мире, а не в том, в который твой отец хочет заставить тебя верить. Госпиталей нет потому, что нет и раненых. По приказу твоего отца наши магистры убивают их после каждого сражения. – Голос матери звучал едва различимо, она выпрямилась и подалась немного вперёд, черты её обострились. – Твои служанки рассказали бы тебе, если б ты догадалась их расспросить. Так поступают все амиканские короли уже много лет.