Седьмая жертва - Фредерик Молэ
Шрифт:
Интервал:
— И та и другая компании были поставщиками больницы Сент-Антуан, — указал на стену судья Беккер.
— Совершенно верно. Но что нам это дает? — спросил Нико.
Эрван Келлек был крупной величиной в ботанике, занимался он и криптогамией. Он все знал про растения, грибы, лишайники и водоросли. Он работал в Национальном музее естественной истории на улице Бюффона и проводил экспертизы для Патологоанатомического института. Стоило только профессору Вилар вытащить Келлека из постели своим звонком и объяснить ситуацию, как он тут же согласился приехать, — для него это было захватывающее приключение. Частицы, собранные во время аутопсии, были крохотными, но Келлек знал свое дело как никто.
— Каковы же результаты? — нетерпеливо спросил Нико.
— Это робин-гуд, — услышал он в трубке голос Армель. — Так называют это растение англичане. У нас оно называется «компаньон руж».
— Извини, но мне это мало что говорит, — проговорил Нико.
— Научное название — «силен двухцветковый из семейства кариофилаксий». Двухцветковый означает, что имеются мужские и женские виды одного растения. У женских соцветий нет тычинок, в то время как у мужских их десять. В садах растут мужские виды. Стебель мягкий, ветвящийся, листья широкие, овальные, заостренные. Цветет с мая по сентябрь. Розовые лепестки разделены пополам. Этот растительный вид считается в Иль-де-Франс малораспространенным.
* * *
Они вскоре должны будут обнаружить, кто он. Партия еще не была сыграна, но он чувствовал, что тиски сжимаются. Ему хорошо было известно, что они прекрасно обучены и имеют первоклассное оборудование, не имело значения, что он оставлял им минимум улик. Было достаточно собрать все элементы воедино, проанализировать их, сравнить информацию — и правда явится сама собой. Он не решил еще, какой стратегии придерживаться. Он бы с удовольствием убил ее, эту женщину, и какое бы он испытал наслаждение, когда читал бы в ее взгляде страх, ужас, потом — смерть. Он смог бы даже насладиться абсурдностью ситуации: все стоят вокруг ее тела, лежащего на анатомическом столе, лица в масках склонились над трупом, руки в перчатках, и он сам вскрывает ей грудную клетку! Может быть, даже он сам выполнял бы эти операции, которые она повторяла тысячу раз и тысячу раз говорила, что не делала бы этого ни при каких обстоятельствах. Ему бы хотелось вдоволь поиздеваться над нею — пусть-ка сама пострадает. Она вполне этого заслуживала, эта женщина, обладать которой он хотел и не смог. Конечно, он был недостаточно хорош для нее! Конечно, никто из них никогда не мог предположить, что перед ними высшее существо, что он всесилен. Но он должен быть верен поставленной цели, а цель эта — Нико Сирски. Армель может и пожить, у него было иное предназначение. И Бог поможет исполнить его, ибо он и есть Бог.
* * *
Заря поднималась над городом, но следователи не останавливались. Они обходили всех, кто использовал в своей работе перчатки «Трифлекс», и одного за другим посещали клиентов фирмы, выпускавшей белую бумагу А4 CopaPlus, двадцать четыре грамма, они расспрашивали родственников погибших об их друзьях и рылись в личных вещах, пытаясь найти какой-нибудь незамеченный знак. Все сведения стекались к Нико, который надеялся, что из всего этого нагромождения фактов выплывет один, тот, который и станет серьезным следом.
Десять утра. Нико стоял у графиков, прикрепленных к стенам его кабинета. Он был не один — рядом внимательно вглядывался в них судья Беккер. Решение должно было быть. Непременно. Возможно, оно уже было перед ними, они просто не видели его. Оно могло быть совершенно очевидным. Уже в какой раз зазвонил телефон. Нико схватил трубку.
— Это Армель. Есть одна вещь, которую я не могу понять… Тебе известно, что я прекрасно знаю эти цветы. Много лет назад я устроила в Патологоанатомическом институте небольшой сад. Окна моего кабинета выходят прямо на него, и честное слово, от одного его вида мне становится лучше. Это небольшой, закрытый со всех сторон садик с небольшим фонтаном. Весь наш персонал может им любоваться. Я старалась, чтобы городские службы сажали там действительно красивые цветы. А когда у меня есть свободное время, я и сама там копаюсь — это снимает напряжение. Короче, я только что оттуда. Понимаешь, наше с Келлеком открытие навело меня на мысль сходить посмотреть на мои цветы. Ну вот… глупо, конечно…
— Что глупо, Армель? — Голос у Нико звенел от напряжения.
— Ну так вот, мой базилик, мои самые любимые в саду цветы поломаны и растоптаны! Представляешь? Невероятно…
— Невероятно, конечно…
— Но я тебе говорила, они редко где растут.
— Что ты хочешь сказать, Армель?
— Не знаю. При виде этих сломанных цветов, понимаешь, именно этих цветов, у меня все похолодело…
— Твое заключение?
— А если сравнить образцы?
— Образцы, что были найдены на теле капитана Адер, с базиликом из твоего сада?
— Именно так.
Нико онемел, мысли просто закрутились у него в голове.
— Нико, ты слушаешь? — прошептала обеспокоенная Армель.
— Я не слушаю, я уже еду. Не могу сидеть на месте!
* * *
Одиннадцать утра. Машина стояла у дома, всего в нескольких метрах от ворот, откуда начиналась частная аллейка. В машине сидели двое полицейских в форме и наблюдали за подходами к дому, но сами предпочитали греться в машине. Время от времени один из них все же покидал насиженное место, проходил шагов сто по улице, потом набирал код на воротах. Осматривал аллею, проверял, не случилось ли чего-нибудь чрезвычайного, и возвращался. Проще простого. У него уже созрел план, как отвлечь их внимание. Они ничего не смогут сделать, им не остановить его, он непобедим. Он минует эту преграду и обрушится на новую жертву, на седьмую женщину.
* * *
Нико и Александр в изумлении уставились на истоптанный партер в садике Патологоанатомического института. Вряд ли происшедшее можно было назвать случайностью: неизвестный хотел растоптать именно цветы профессора Вилар.
— Келлек дает формальное заключение: фрагменты цветов, найденные на жертве, происходят именно из этого места, — проговорила Армель.
— И ты делаешь вскрытия в перчатках «Трифлекс», не так ли? — спросил Нико.
Армель кивнула.
— Более того, бумага, которая покупается для вашего института, именно той марки, что использовал убийца для одного из своих посланий, — продолжил перечень судья Беккер.
— А не знаешь ли ты, чья это подпись? — задал новый вопрос Нико, протягивая Армель увеличенную фотографию.
Зрачки профессора Вилар расширились. От изумления она шумно сглотнула:
— Моя!
— Твоя? Вот эта неразборчивая закорючка? — уточнил Нико.
— Да, я так подписываю обычные бумаги — документы внутреннего пользования, распоряжения… На исходящих документах подпись более разборчива…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!