Наперегонки с темнотой - Рина Шабанова

отдел с их указаниями. Я обязан увезти дочь подальше от зараженных ублюдков и сделаю это, даже если придется переступить через закон.

В мыслях я перебирал различные варианты, но пока все, что приходило на ум — это отправиться к Джесс. Как бы мы не грызлись с ней в прошлом, теперь точно не до конфликтов и старых обид.

Между тем день сегодня выдался таким же солнечным, как и вся предыдущая неделя, но был уже не настолько теплым. Жара спала и легкий ветер, гуляющий между высоких древесных крон, стал ощутимо прохладней. В лесу наступление осени чувствовалось особенно ярко.

Напоминая о предстоящих холодных месяцах, опавшие листья вперемешку с жухлой травой мягко шуршали под подошвами. Деревья полыхали всеми оттенками багряного с золотым, от земли тянуло стылой сыростью. В воздухе веяло запахом прелой листвы, грибов и влажной древесной коры. С удовольствием вдыхая этот дурманящий аромат, я остановился, чтобы сделать глоток воды.

Марта все это время шла позади меня. Стараясь не отставать, она тоже о чем-то размышляла. Сейчас она стояла рядом и, задрав лицо к небу, задумчиво разглядывала причудливое сплетение ветвей у себя над головой. Проследив за ее взглядом, я хотел спросить, не рассчитывает ли она там увидеть ответы на свои вопросы, как вдруг до моего слуха долетел посторонний звук.

В лесу не бывает абсолютной тишины. Треск сухих веток, шелест листвы, стрекотня птиц и насекомых его постоянные спутники, но этот звук был другим. Он шел из глубины леса и был похож на стук чего-то тяжелого по дереву.

— Что это? — с тревогой в глазах прошептала Марта.

Она прекратила разглядывать небесные дали и замерла, прислушиваясь к этому стуку.

— Не знаю. Будто кто-то колотит по дереву.

Звук оборвался так же внезапно, как начался и следующие пару минут мы ждали, не повторится ли он вновь.

— Вот, опять. Может, это птица? — предположила она. — Какой-нибудь дятел?

— Не похоже на дятла. Ну только если у него вместо клюва нет огромной кувалды. Подберемся чуть ближе?

На мгновение она заколебалась, но затем утвердительно кивнула головой. Аккуратно переступая по настилу из сухих веток и листьев, мы как двое крадущихся индейцев пошли вперед. Периодически стук прерывался, но через время повторялся опять и очень скоро меня осенило — кто-то здесь, в самой чаще леса, колет дрова! Я поделился своей догадкой с Мартой.

— Значит, тут живут люди, — испытав явное облегчение, повеселела она.

— Надеюсь, что люди. Может, из того поселка? До него осталось не больше трех километров. — Немного поразмыслив, я тихо добавил: — Но лучше не торопиться. Нужно подобраться поближе, а там посмотрим.

Мы снова пошли вперед и были уже совсем рядом, когда стук опять стих. Больше он не повторился. Выждав время, я стал продвигаться дальше и вскоре разглядел большой пень с торчащим из него топором. Повсюду валялись свежесрубленные ветки и сваленные в кучу поленья, но вокруг не наблюдалось ни единой живой души. Все здесь замерло в тишине — даже птицы не издавали ни звука.

Бросив взгляд через плечо, я увидел настороженное лицо Марты. Она бездвижно стояла за моей спиной, вглядывалась в окружающие нас деревья и, так же как я, пыталась понять, куда делся хозяин топора. Еще через секунду раздался ружейный выстрел. Дробь с визгом вонзилась в растущий рядом с нами дуб.

Схватив Марту за руку, я шагнул за его мшистый ствол, снял обрез с предохранителя и застыл в неподвижности. Дуб был достаточно широк, чтобы скрыть нас обоих, а потому бежать назад не имело смысла — стреляющий легко нас достанет, стоит отойти хоть на шаг. Едва лишь звук его выстрела стих, как вокруг восстановилась прежняя неестественная тишина.

Держа обрез наготове, я осторожно выглянул — перед глазами простирался небольшой, окруженный зарослями шиповника пятачок земли. Стремясь определить, откуда стреляли, я вглядывался в каждый его сантиметр, но видел лишь кусты и стволы деревьев. Тотчас же прогремел повторный выстрел и на этот раз дробь просвистела всего в нескольких миллиметрах от моего уха.

— Эй, вы двое! Выходите! — прокатился над поляной шепелявый, сильно надтреснутый мужской голос. Судя по тембру, принадлежал он старику.

— Не стреляйте! — крикнул я.

— Кто вы такие? — спросил тот же голос.

Пока я обдумывал ответ, Марта, опередив меня, громко сказала:

— Мы журналисты. Не стреляйте, пожалуйста!

— Какие еще журналисты? Журналисты в телевизоре. Они по лесам с ружьем не шастают и не подкрадываются как дикие звери.

Она достала из кармана куртки свое удостоверение, зажала его в кулаке и с опаской показала из-за дерева.

— Вот, посмотрите! Я журналистка, меня зовут Марта Дилл. Я с телеканала Ти-Эн-Си.

Голос помолчал, а потом надтреснуто проскрипел:

— Выходите! Только скажи тому, другому журналисту, пусть уберет свое чертово ружье. Я видел у него в руках.

Я засомневался — послушать его или попробовать договориться, чтобы дал нам уйти. Но мы ведь искали встречи с местными жителями и нам никто не обещал, что они окажутся мирными.

— Джон? — вопросительно глядя на меня, прошептала Марта.

Ее лицо тоже выражало сомнение. Прячась от выстрелов, я не заметил, как крепко прижал ее к себе, а теперь обнаружил, что и она от страха вцепилась в меня обеими руками.

— Стойте за деревом и будьте готовы бежать, — тихо сказал я, затем выставил руку с обрезом вперед и предупреждающе крикнул: — Я выхожу! Опустите ружье!

Выждав пару секунд, я поднял обе ладони вверх и шагнул на открытое пространство. Поляна по-прежнему была пуста, однако теперь я разглядел, что стрелявший притаился за кустом метрах в трех от пня с топором. Он все еще целился, уверенно держа перед собой старый дробовик с длинным двуствольным дулом.

— Что вы здесь делаете? Вы живете рядом? — спросил я.

— Эй, приятель, ты у меня на мушке, так что и вопросы задаю я. Положи-ка свой обрез на землю и отвечай, какого хера вам понадобилось в моем лесу?

— Это ваш лес? Простите, мы не знали, — продолжая стоять с поднятыми руками, произнес я. Обрез отпускать мне ничуть не хотелось. — Мы идем к поселку, что возле лаборатории.

— На кой хер вам туда приспичило? Там никого нет, только те выродки, что на людей не похожи.

Он наконец-то вышел из своей засады. Моим глазам предстал невысокий, худой, но, несмотря на древний вид, еще достаточно юркий в движениях дед. У него была седая, грязно-желтого оттенка борода, доходящая до впалой, будто мощным ударом вдавленной груди и такого же цвета волосы. Они спутанными клочьями торчали в разные стороны, окружая его лицо и голову