Ген разведчика - Максим Шахов

В камеру, куда они сейчас вошли, всему персоналу тюрьмы, кроме непосредственных работников, вход был строго воспрещен, а работала здесь дюжина европейцев, которые никак не пересекались с остальными. Привыкшие к затхлому полумраку камер арабы, сжившиеся со своим ремеслом, передаваемым из поколения в поколение, неожиданно попали в двадцать первый век – все пространство залито ярким светом, их окружали гладкие белые стены, везде сплошной пластик, хромированный металл и множество непонятных сияющих предметов, мигающее множество разноцветных крохотных лампочек… В центре просторного помещения размещались две установки, похожие на солярий или, скорее, саркофаг, впрочем, арабам было все равно – значение и первого, и второго для них оставалось неизвестным.

Между установками, широко расставив ноги и заложив руки за спину, стоял Карл Мерк в сером комбинезоне, поверх которого был повязан фартук из плотной резины. Взглянув поверх очков на замерших в почтительной позе арабов, он, грозно сдвинув брови, рявкнул:

– Все сделали, как я приказал? Не перестарались?

– Все выполнили, как было приказано, саиб, – сдавленно прохрипел один из арабов, видимо, старший, лет сорока, с перебитым носом, угловатым лицом и мутным, явно невидящим глазом. Судя по тому, что остальные на его речь никак не отреагировали, английским языком владел лишь этот кривой.

– О’кей, – выражая удовлетворение, кивнул Мерк и распорядился: – Ладно, укладывайте.

Кривой прикрикнул на своих подчиненных, те подтащили пленников к саркофагам и забросили на узкие лежаки.

Сумасшедший Профессор стал разминать кисти рук, обтянутые латексными перчатками. Приблизившись к установке, на которой неподвижно лежал Андрей Веретенников, он приподнял веко, внимательно всматриваясь в зрачок, потом сосчитал пульс. Еще раз с довольным видом, думая о чем-то своем, кивнул, затем перешел к Гранду и подверг американца такому же поверхностному осмотру. Обоими подопытными экземплярами он остался доволен – арабы их оглушили, но не искалечили. Став к тюремщикам вполоборота, приказал:

– Ждите за дверью, когда понадобитесь – вызову.

После жеста старшего, понимавшего язык, четверка послушно вышла из пыточной. Оставшись наедине с пленниками, Карл Мерк перешел в дальний угол камеры, где находился пульт управления. Замерев перед несколькими рядами клавиш под экраном дисплея, он вдруг почувствовал себя дирижером перед пюпитром.

– А почему бы и нет? – вслух произнес Сумасшедший Профессор. – Ведь я тоже творю.

Сложив пальцы в замок, он выгнул их, громко хрустнул суставами, затем застучал по прозрачной панели клавиатуры, набирая нужную программу.

С едва слышным шипением сдвинулись с места дугообразные крышки саркофагов, загудели набирающие мощь магнитроны. Эксперимент по изменению личности начался…

Разборка «подарков» с далекой родины, их изучение, а заодно скрытие следов от «оберток» затянулись до позднего вечера. Покинуть место своей стоянки диверсанты смогли, лишь когда тусклый шар солнца закатился за барханы.

Первым рванул «Лягуш», остромордый трехмостовый вездеход, созданный на базе колесного транспортера «Лопаска» – машины, которую вообще-то готовили для арктических исследований. «Лягуш» был более мощный и куда более вместительный и, как всякое земноводное, отлично подходил для любой среды. Превосходно плавал, как по асфальту, бороздил болотные топи и пески пустыни, даже ледяные торосы для него не были преградой. Машина не имела брони, но как военная техника была оснащена дополнительным оборудованием, способствующим удачному выполнению специальных операций. Для нынешней миссии грузовой отсек был загружен канистрами с топливом, питьевой водой, ящиками с сухими пайками, а на экстренный случай имелась медицинская аптечка вроде той, что космонавты используют на орбите.

За рулем «Лягуша» сидел Виктор Савченко, рядом – Алена, их лица были закрыты приборами ночного видения, оснащенными тепловизорными камерами, что позволяло вести транспортер, не включая фар. На экране тепловизора раскинувшаяся перед ними пустыня с ее холмами-барханами напоминала космический пейзаж ядовито-зеленого цвета, лишь кое-где мелькали оранжевые огоньки, обозначающие живых существ, чья температура тела была выше общего фона.

Сидя за рулем вездехода, Стрелок ощущал себя если не пилотом звездолета, то по крайней мере водителем лунохода, покоряющего неведомую доселе планету. Это впечатление еще больше усиливала приборная панель «Лягуша», мигающая множеством разноцветных индикаторов, да экран дисплея спутникового навигатора отливал матово-загадочным свечением.

Алена, некоторое время сидевшая в напряжении, немного расслабилась и откинулась на спинку кресла, ее правая рука легла на нишу, в которой лежал короткоствольный АКСУ, личное оружие экипажа вездехода. Несмотря на напряженность последних нескольких дней, сон никак не шел. Поерзав в кресле, Воронцова посмотрела на Савченко и вдруг тихо спросила:

– Витя, а ты вспоминал обо мне?

Несколько лет назад между молодыми людьми произошел военно-полевой роман без комплиментов, ухаживаний и романтических ужинов при свечах. Нахлынувшая страсть и утоление желания прошли быстро и с жадностью, а потом жизнь на острие развела их без надежды когда-либо вновь увидеться.

За те несколько лет, что они не виделись, Виктор принял участие в полудюжине секретных операций в зоне Средиземноморья и Африки, десантировался из космоса под воду, потом на одном из заброшенных греческих островов воевал с наемниками – отчаянными головорезами, специалистами в своем деле, которые должны были разжечь костер большой войны на весь Ближний Восток. Войну они предотвратили, но Савченко тогда получил пулю снайпера в грудь. Выжил и снова вернулся в строй. А женщины… за прошедшие годы их у капитана морской пехоты также было в достатке. Одни, как падающие звезды, лишь мелькнули однажды и навсегда исчезли, другие задержались чуть дольше, но вскоре тоже исчезли.

– У нас, диверсантов, Алена, жизнь слишком насыщена, чтобы останавливаться и задумываться, не то чтобы вспоминать, – честно ответил Савченко.

– Н-да, – Воронцова поджала губы и, отвернувшись, обиженно проговорила: – Спасибо за откровенность. Честно говоря, я ведь тоже не вела монашеский образ жизни.

– На войне как на войне, – не отрывая взгляда от дороги, произнес Виктор.

– Да, а ля гер ком а ля гер, – процитировала Алена расхожую фразу на французском языке и, свернувшись калачиком в кресле, мгновенно заснула.

– Ты смотри, как наш малыш рвет, прямо ас трафика Париж – Дакар, – наблюдая, как из-под мощных колес «Лягуша» вылетают клубы песчаной пыли, восхищенно проговорил Владимир, толкая в плечо сидящего рядом Лялькина.

Кирилл под аккомпанемент храпа спящих на заднем сиденье Серванта и Варвара с увлечением тестировал системы управления огнем «Комбата». Его руки как заведенные порхали над клавиатурой, перепрыгивая с одной программы на другую. Отвлекшись на голос командира, молниеносно отреагировал:

– Он давно, Владимир Николаевич, уже не малыш. Еще тогда, когда нас вместе с Аленой и этим костоломом, – Лялькин взмахом головы указал на спящего Сергея Севрюкова, – вытащил из буктарской тюрьмы. А теперь мы какого-то бедолагу едем выручать из душманского полона… Такую вот карту нам судьба сдала.