«Священные войны» Византии - Алексей Величко

Потратив много времени на личное изучение данного вопроса, в 543 г. император пишет трактат «Против “Трех глав”» – сочинение названо так потому, что каждому из персонажей посвящена отдельная глава. Этим событием открывается спор о богословии епископов Феодора Мопсуэстийского, Феодорита Кирского и Ивы Эдесского, вызвавший новую бурную полемику и неожиданно жесткое противодействие Рима[294].

Восток хотя не без колебаний, но принял указ императора, и восточные епископы почти в полном составе подписали документ. Правда, патриарх св. Мина подписал указ при условии того, что если Римский папа не согласится с ним, он дезавуирует свою подпись. Патриарх Зоил Александрийский (541—551) подписал документ под угрозой ссылки и снятия с престола. Аналогичный мотив сыграл решающую роль в подписании сочинения императора Антиохийским патриархом Ефремом (526—545). Наконец, Иерусалимский патриарх Петр (524—552) вначале также объявил себя врагом указа, но спустя некоторое время все же признал правоту царя[295].

Причина такого сопротивления заключалась в том, что все они опасались подрыва авторитета Халкидона. Кроме того, осуждение уже умершего Феодора Мопсуэстийского, пребывавшего до последней минуты в мире с Церковью, считалось превышением человеческих полномочий. Однако богословская позиция царя была столь аргументированной, а его действия столь настойчивыми, что восточный епископат или принял указ об осуждении «Трех глав», либо «поверил на слово» св. Юстиниану.

Но на Западе ситуация развивалась иначе. Следует иметь в виду, что в свое время именно по инициативе Рима три богослова, на которых обратился взор царя, были прощены Вселенским Собором, и в покушении на их имена Запад увидел косвенное как минимум опровержение Халкидона. Помимо этого, в Италии господствовало ошибочное убеждение, будто послание Ивы Эдесского персу Мару, ставшее предметом критики св. Юстиниана, было одобрено Халкидонским Собором. Естественно, Рим в категоричной форме не принял богословия императора. Римский диакон Стефан Факунд Гермианский из Африки написал трактат «В защиту “Трех глав”», отрицательные ответы на сочинение императора были получены из Рима от папы Вигилия и от Карфагенской церкви.

А архидиакон Карфагенской церкви Ферранда в письме к диаконам Римской церкви Пелагию и Анатолию отверг императорский эдикт на том основании, что провозглашение истинных богословских утверждений находится всецело в компетенции епископов, но не царя. «Никто не может, – писал он, – заручившись множеством подписей, придать собственной книге авторитет, признаваемый Кафолической Церковью только за каноническими книгами. Для спокойствия Церквей было бы полезно, чтобы никто не предписывал Церкви, что она должна делать, но всякий придерживался бы того, чему учит Церковь»[296]. Конечно, такой подход принципиально был неприемлем для св. Юстиниана Великого.

Впрочем, нельзя сказать, что протесты всегда носили содержательный характер. Например, епископ Понтиан отписал св. Юстиниану, что сочинение Феодорита Кирского неизвестно в его епархии, поэтому он рекомендует уклониться от осуждения этого архиерея, тем более что автор уже давно мертв, а мертвых осуждать не следует[297].

Здесь следует сказать несколько слов в защиту обвиняемых заочно и посмертно лиц. Легко согласиться с мнением, что от нас далеки те страсти, которые волновали умы людей V и VI вв. «Нам не нужно сейчас защищать Православие ни от несториан, ни от монофизитов, поэтому мы можем гораздо спокойнее относиться к ошибкам участников прошлой борьбы. Гордые нашей теперешней догматической чистотой, мы не всегда можем требовать такой же чистоты от лиц, которые жили и действовали в переходные эпохи».

Конечно, в частности, Ива Эдесский не был во всем и всегда догматически точен и чист. Но надо сказать, что он никогда не высказывал сугубо собственных догматических взглядов, а лишь отражал то учение, которое исповедовала Антиохийская школа – пусть и не всегда точно и адекватно. Как ни странно, но до описываемого момента никто из православных богословов, включая св. Кирилла Александрийского, не высказывался отрицательно в адрес Ивы Эдесского. Главным образом его противниками являлись монофизиты, не без оснований полагавшие, что анафематствование Ивой Нестория явилось вынужденной мерой, направленной на достижение церковного мира. Но так или иначе, фигура Ивы и оставшихся двух его собратьев по несчастью явилась камнем преткновения для монофизитов и причиной продолжавшихся церковных нестроений[298].

Для умиротворения ситуации осенью 544 г. св. Юстиниан решил вызвать папу Вигилия в Константинополь – действительно, должен же был он хоть когда-то начать оправдывать то доверие, которое оказал ему царь? Формально вызов был обусловлен опасностью, которой папа подвергался в осажденном Остготским королем Тотилой Риме. Очень неохотно папа принял этот вызов (приказ?) – на Западе это нежелание даже позднее переродилось в легенду, будто императорский чиновник, доставивший понтифику повеление св. Юстиниана, имел поручение арестовать папу и силой доставить того в восточную столицу. В любом случае Вигилий тянул время, надеясь, что все уляжется само собой без его деятельного участия.

Папу посадили на барку и отправили в Сицилию, где на него со всех сторон накинулись противники императора. Сюда же прибыл Зоил Александрийский, позднее отозвавший свою подпись под осуждением Феодора Мопсуэстийского, Феодорита Кирского и Ивы Эдесского. Осенью 546 г. папа Вигилий наконец тронулся в дальнейший путь, по дороге рассылая письма остальным патриархам с предложением отказаться от осуждения трех богословов. Нарекания в свой адрес вызвал и Константинопольский патриарх св. Мина, которому папа пенял на неразумие и скоропоспешность в выводах. В конце концов в сопровождении пышной свиты 25 (или 27) января 547 г. Вигилий торжественно въехал в Константинополь. Его встреча была беспрецедентно пышна и торжественна. Константинопольцы хором скандировали при проезде апостолика: «Ecce advenit dominator dominus!» («Се грядет господин и владыка!») [299].

Но после этого мир в Церкви внезапно закончился: папа тут же отлучил патриарха св. Мина и вычеркнул того из диптихов, а Константинопольский архиерей, естественно, сделал то же самое. Император пригрозил обоим архипастырям ссылкой и, видимо, был по-настоящему грозен в своем гневе. По крайней мере, как свидетельствуют летописи, страшась царя, папа пытался бежать в церковь Св. Сергия, чтобы там искать защиты, но был вытянут силой из храма. Остыв, св. Юстиниан принял понтифика, а тот по просьбе царицы св. Феодоры 29 июня 547 г. принял в общение патриарха св. Мина[300]. После этого папе ничего не оставалось делать, как дать императору и императрице письменное согласие на осуждение «Трех глав». Он также пообещал возглавить несколько «конференций» епископов и обсудить на них этот вопрос.