«Священные войны» Византии - Алексей Величко

11 апреля 548 г. он передал императору секретный приговор суда епископов, «judicatum», в отношении «Трех глав» при условии неприкосновенности авторитета Халкидона. Хотя документ был закрытым (по просьбе самого понтифика), папа показал его римским диаконам Рустику (своему племяннику) и Севастиану, которые после этого отделились от него и оповестили о «judicatum» весь Запад; в ответ папа отлучил обоих от Церкви[301].

Но дело было сделано – Запад проклинал и своего папу, и всех, кто соглашался с «judicatum». Иллирийские епископы низложили за его принятие архиепископа Первой Юстинианы Бенената, а Африканские архиереи в 550 г. осудили самого Вигилия[302]. Как нередко бывает, далеко не все поняли, о чем вообще идет речь. Так, в Галлии обеспокоенные епископы, не получившие точных известий, 28 октября 549 г. собрались в количестве 71 человека и на всякий случай произнесли анафему… на Евтихия и Нестория, после чего разъехались. Ввиду таких осложнений император 15 августа 550 г. дал разрешение Вигилию публично отказаться от «judicatum» при условии, что тот будет тайно помогать царю в осуждении «Трех глав».

Надо сказать, терпению и спокойствию императора не было конца: желая мирно уладить недоразумения и решить вопрос богословски, а не административно, он организовал 17 июня 550 г. Собор в самой Мопсуэстии, чтобы узнать, как Мопсуэстийская церковь относится к Феодору. На Соборе выяснилось, что имя Феодора не значится в диптихах этой церкви, и вместо него туда внесено имя св. Кирилла Александрийского. Это было подтверждением неправославности епископа: собственная церковь изгладила память о нем из себя, и потому Феодор не мог считаться членом Кафолической Церкви. Как следствие, правомерно вставал вопрос о возможности анафематствования умерших – по крайней мере тех, которые еще при жизни фактически отпали от Церкви[303].

Трудно сказать, желал ли изначально св. Юстиниан вынести эти вопросы на Вселенский Собор, но теперь получалось, что без того уже не обойтись. Следует отметить, что святой царь был искренне убежден в том, что изменчивая позиция папы Вигилия обусловлена тем давлением, которое на него оказывает Запад. По его мнению, Вселенский Собор, расставивший все точки над «и», спасет авторитет понтифика и позволит тому более действенно содействовать миру в Церкви.

Но, прежде чем созвать Собор, император в 551 г. издал новый эдикт под названием «Исповедание веры», в котором изложил 13 анафематизмов. Александрийский патриарх Зоил не принял документ и не стал его подписывать. За это он был снят с кафедры, но документ не принял и папа Вигилий, нарушив тем самым в очередной раз свое обещание императору. Более того, на новой «конференции» епископов он потребовал, чтобы архиереи уговорили императора отозвать свое «Исповедание веры» до тех пор, пока его не рассмотрят латинские епископы (!). Если же царь не согласится с таким предложением, заявил папа, епископы должны были прекратить с ним общение под страхом быть отлученными от Церкви Апостольской кафедрой[304].

Конечно, это было прямое предательство и клятвопреступление. Опасаясь гнева императора, папа Вигилий тайно бежал из дворца, в котором проживал, в базилику Петра и письменно засвидетельствовал отлучение Константинопольского патриарха св. Мины от Церкви. Спасли понтифика терпение императора и народ, оказавшийся в храме в тот момент, когда прибывшие чиновники и солдаты начали вытаскивать Вигилия из алтаря. Тяжеловесный и грузный телом, папа едва не погиб под крышкой мраморного стола, за который ухватился, чтобы не быть вытащенным из церкви, и ропот народа, вознегодовавшего на такое обращение с апостоликом, избавил того от ссылки.

Но история на этом не закончилась – да и как она могла завершиться ничем в такой ответственный момент? Спустя некоторое время папа вновь решился бежать из ненавистного ему Константинополя, где пребывал уже фактически в качестве пленника. В декабре 551 г., переодевшись, он бежал в Халкидон, откуда написал послание ко всем Церквам, где перечислил все свои мытарства в столице и осудил патриарха св. Мину. В довершение всего он издал энциклику, «Constitutum», в которой кардинально изменил свою позицию и официально выступил против осуждения Феодора Мопсуэстийского, Ивы Эдесского и Феодорита Кирского[305].

Такого своеволия св. Юстиниан вынести уже не мог, хотя и на этот раз уклонился от административных мер. К понтифику несколько раз являлась делегация от императора, предлагая вернуться в Константинополь, но папа требовал письменных гарантий того, что царь оставит свои нововведения и продолжит политику предшественника, императора Юстина. Неудивительно, что такого предложения царь принять не мог, но продолжал упорно добиваться мирного разрешения опасной для Церкви и самой императорской власти ситуации.

Вопрос разрешился смертью Константинопольского патриарха св. Мина, мягкого и незлобивого человека, старавшегося за счет отдельных компромиссов примирить монофизитов с Церковью. Вместо него по прямому указанию св. Юстиниана, которому привиделся вещий сон, патриархом столицы был поставлен Евфимий (552—565), апокрисиарий Амасийского митрополита. Новый архиерей был давним сторонником политики императора и даже помогал ему в подыскании богословских доказательств возможности осуждения умерших. Ему после избрания св. Юстиниан и поручил восстановить отношения с Вигилием.

Понимая всю тонкость и деликатность порученной миссии, Евфимий не спешил. Только 6 января 553 г. он направил папе послание, в котором засвидетельствовал признание всех Вселенских Соборов и собственное православие, заявив, что целью его письма является желание сохранить единство с Апостольской кафедрой[306]. Он же предложил созвать Вселенский Собор под председательством понтифика, и это предложение подписали патриархи св. Аполлинарий Александрийский (551—568), Домнин Антиохийский (545—559) и митрополит Илия Фессалоникийский.

Попутно понтифик издал новую энциклику «Universo populo Dei», в которой обвинил императорский двор в насилии над собой и тут же «скромно» заявил себя ревнителем Православия, подтвердив приверженность Халкидону. Он высокомерно предлагал василевсу отменить декрет о «Трех главах» и направить двоих представителей для встречи с папскими легатами, дабы устранить новый церковный раскол. Это был очередной пример величайшей дерзости. По счастью, император обладал куда более глубоким религиозным чувством, чем папа, и св. Юстиниан перетерпел и это оскорбление. Как справедливо говорят, если бы святой царь действительно являл собой образчик «цезаропапизма», он без всякого сомнения немедленно сместил бы Вигилия вне зависимости от последствий[307].