След в заброшенном доме - Александр Тамоников

Майор НКГБ сидел один в кабинете и стучал по клавишам печатной машинки, готовил отчет начальству.

– А, это вы. – Усмешка скривила гладко выбритое лицо. – Проходите, капитан. Я сейчас закончу.

– В чем дело, майор? На каком основании арестованы Шаталовы?

– Работа на немецкую разведку – недостаточное основание?

– Это пустые слова, товарищ Равикович. Я не исключаю их причастности, но где доказательства? Следы хромого человека в парке?

– Я не понимаю, товарищ капитан, чем вы тут занимались целую неделю, – заявил Равикович, и губы его склеились в циничную улыбку. – Вы правы, следы хромого человека – не основание для ареста всех людей с таким физическим недостатком, но основание проявить заинтересованность, согласны? Пока вы занимались непонятно чем, были опрошены соседи, знакомые Шаталовых. Двое моих сотрудников съездили в поселок Ложок, где у этих людей имеется небольшой загородный дом. Там они тоже поговорили с соседями. Те видели Шаталовых этим летом, пусть и не часто. Племянницу либо самого Георгия Ивановича. При этом держу пари, что замечали они их не всегда. Те могли пробраться в дом скрытно. Попасть туда несложно. По трассе курсирует автобус.

– Ну и что? Проверили они, все ли в порядке с домом, пытались что-то вырастить на огороде.

– Мои сотрудники имеют полномочия вскрывать любые помещения, – сказал майор. – Замок они взломали, дом и прилегающую территорию осмотрели. В подполе на летней кухне был обнаружен приемопередатчик немецкого производства, с частотой от двадцати до ста шестидесяти мегагерц и дальностью действия до двадцати километров. В том же подвале найдены ключ, наушники и запасная аккумуляторная батарея. Есть все признаки того, что из подвала регулярно выходили на связь – утоптанная земля, табуреты, лежанка из мешковины, блокнот с зашифрованными символами. Это тоже косвенные улики, товарищ капитан, или все же основание пригласить семейство Шаталовых в камеру?

Осокин потрясенно молчал.

– А ведь в этом не было ничего сложного, Иван Сергеевич. Но вы ничего подобного не сделали. Поэтому не надо нам мешать. Мы сами завершим расследование. С фигурантами дела уже работают следователи.

– Они признались?

– Пока нет, но скоро признаются под тяжестью изобличающих улик. Еще есть вопросы?

В этом деле было что-то не так. Ивана терзали противоречия, мысли его путались. Метание по замкнутому кругу проблемы не снимало. Скорбный лик Антонины стоял перед глазами капитана контрразведки СМЕРШ, вгрызался в мозг.

Он понимал, что лики врага разнообразны, но куда деть беснующуюся интуицию? Страшно представить, что происходит сейчас в подвалах. Невиновный человек сам не признается в том, что он фашистский агент, значит, надо заставить его сделать это другими методами, а уж их-то товарищи из НКГБ наверняка отшлифовали.

Вечер плавно перетекал в ночь. От хождений по кабинету голова капитана уже кружилась. На него наваливалось оцепенение, потом опять включался привод.

В соседней каморке на кушетке спал Одинцов, свернувшись калачиком, беззаботно похрапывал. Временами Осокина брала злость. Пинками поднять, пусть тоже помучается!

Однако Иван заставил себя успокоиться, сел за стол, включил лампу, положил перед собой чистый лист бумаги, начал что-то рисовать карандашом, писать фамилии, соединять их стрелками, датами. Он заново проигрывались эпизоды с той самой ночи, когда диверсионная группа Федоренко неудачно приземлилась под городом, анализировал факты, расцвечивал забытые картинки.

Что-то щелкнуло под темечком в районе полуночи. Мысль ускользала. Капитану пришлось ловить ее за хвост и крепко держать. Она вырывалась, хлопала крыльями.

Осокин схватил карандаш, чиркнул несколько слов. Теперь он об этом не забудет.

Иван снова встал, прошелся по кабинету, остановился, начал рыться в карманах, выкладывать на стол их содержимое. Служебный документ, папиросы, зажигалка, спички – это на тот случай, если зажигалка сломается, носовой платок. Какие-то бумажки, скомканные, тоже забытые.

Какой же он идиот! Упустил важную деталь! Прав майор Равикович, не место в органах таким лопухам!

Осокин отбросил ненужную бумажку, потом другую, наконец-то нашел ту самую, аккуратно развернул, стал всматриваться. Он положил ее на стол, снова шарил в карманах. Неужели не сохранил?

Но нет, все нашлось. Иван облегченно выдохнул, пристроил развернутый листок рядом с первым, сел за стол, развернул лампу, стал всматриваться в свои находки. Кожа его покрывалась потом, дыхание вставало колом. Неужели преступник допустил ошибку? Это маловероятно, но возможно. Агенты противника тоже люди, и даже самые опытные из них не застрахованы от досадных промахов.

Подполковник Редников еще не спал, когда капитан Осокин пробился через дежурного и возник в его кабинете. Кушетка в углу была разобрана, но начальник отдела пока не ложился. Он сидел за столом в расстегнутом кителе, под рукой у него обреталась стопка документов. Тяжелый взгляд гипнотизировал телефон, переместился на подчиненного.

– Разрешите, Виктор Афанасьевич?

– Да, входи, полуночник ты наш. С чем пожаловал? Снова будешь жаловаться на майора Равиковича?

– Товарищ подполковник, надо приостановить допросы. Вскрылись новые обстоятельства. – Голос Ивана звенел от волнения, готов был вот-вот лопнуть.

Он осекся. Тяжелым взглядом подполковника можно было сваи забивать.

– Что-то случилось, Виктор Афанасьевич?

– Да, случилось. Несколько минут назад звонил Равикович. Его люди перестарались с моральным и физическим прессингом. Георгий Иванович Шаталов скончался во время допроса от разрыва сердца. Сейчас уже не выяснить, что там происходило, следователь уверяет, что просто задавал вопросы. Внезапно Шаталову стало плохо, он схватился за грудь, вспотел, тяжело задышал. В общем, когда прибежал тюремный врач, арестант уже скончался, дыхание не прослушивалось, пульс отсутствовал.

Осокин потрясенно молчал. Добились своего, умельцы хреновы!

– Что с Антониной Викторовной? – с трудом проговорил он.

– Так получилось, что она узнала о смерти Шаталова. Следователь проболтался. Хотел как лучше, кретин. Задержанная перестала разговаривать, находится в трансе, не реагирует ни на свет, ни на крики, ни на физическое воздействие.

– Пусть приостановят допрос, Виктор Афанасьевич!

– Да не кричи, слышу я тебя. Подожди, капитан. – Редников энергично растирал виски. – Что ты там нес про новые вскрывшиеся обстоятельства?

– Майор Равикович ошибся. По его милости погиб невиновный человек. Шаталов и Антонина не являются вражескими агентами. Я, кажется, знаю, кто «крот».

– Брось, Осокин. Есть убедительные улики.

– Что, по-вашему, сделает настоящий резидент, почувствовав угрозу? Он отведет от себя угрозу и подставит другого человека. А уж насколько убедительно «крот» это сделает, зависит от его фантазии и возможностей. Изобразить хромого – мелочь, а на мысли наводит. Обязательно станем копать, всплывет дом в Ложке. Прибудут туда оперативники, а там награда – радиостанция и все, что при ней должно находиться. При этом Шаталов вообще не в курсе происходящего.