Корона для Миледи - Патриция Брейсвелл

Она положила ладонь на слегка вздувшийся живот, как бы защищая дитя от опасностей внешнего мира. В эту минуту она заметила Этельстана, стоявшего с другими мужчинами, среди которых были и его братья, Эдмунд и Экберт. Он, казалось, почувствовал ее взгляд и, подняв глаза, кивнул ей. Она улыбнулась. Как всегда, ей стало немного светлее на душе от его присутствия. Эмма скучала по нему во время своего долгого изматывающего пребывания в Уэруэлле. Она скучала по их долгим прогулкам верхом и необременительным беседам, скучала по тому, как он, склонив голову в ее сторону, слушал ее рассказы о Нормандии, скучала по тому, как он со страстным выражением лица говорил о будущем королевства.

Эмма невыносимо скучала по нему короткими зимними днями, а длинными ночами ей не давали покоя воспоминания о единственном поцелуе. Часто она, преклонив колена в темноте церкви, роптала на Бога за то, что связал ее с отцом, а не с сыном. Почему, вопрошала она, ей суждено родить зачатого в страхе и страдании ребенка, вместо дитя, зачатого в любви и доверии?

Если Бог ей и отвечал, она не слышала ответа.

Она закусила губу, отхлебнула вина и перевела взгляд на менестреля, который начал свое представление для собравшихся. Она не смела дольше задерживаться взглядом или мыслью на старшем сыне короля.

Пресыщенный роскошными яствами и крепкими напитками, Этельред отстраненно взирал на гостей. Впрочем, когда он увидел, что его старшие сыновья вовлечены в разговор с отпрысками Эльфхельма и их друзьями-северянами, на его лице отобразилось недовольство. Все еще существующая связь между его сыновьями и аристократами Мерсии вполне может стать опасной, если он не найдет способа ее прервать. И какие дела держат самого Эльфхельма на севере, когда он должен быть здесь, на пасхальном пиру?

Затем его взгляд наткнулся на Эльгиву, и его недовольство возросло. Она мило беседовала с двумя вельможами из Мерсии, которые поддерживали ее кандидатуру во время обсуждения его будущей женитьбы. Их поддержка, вероятно, была оплачена золотом ее отца. Интересно, какое сейчас влияние имеет элдормен Эльфхельм и, как следствие, Эльгива на северных землевладельцев? Он не дурак и видит жажду власти Эльгивы. Это их семейная черта, которая присуща всем отпрыскам ее отца. Он без труда мог представить, в какой роли Эльфхельм использовал свою дочь: как вестника, шпиона, любовницу короля. В роли последней она вполне его устраивала, но недавно епископы вынудили его отказаться от нее. Но раз она оказывала услуги шлюхи ему, она также могла их оказывать и кому-нибудь другому, а это могло привести к таким альянсам, об опасности которых не хотелось даже думать. Что, желал бы он знать, его сыновья обсуждают с родичами Эльгивы?

Он должен держать девчонку в узде. Нельзя ей позволить уйти из-под его контроля. Проблема состояла в том, что Эмма, чье влияние возросло благодаря ребенку в ее чреве, уволила ее. Это нельзя так оставлять. Он не сможет сдерживать амбиции Эльгивы, если она не будет у него под рукой.

Необходимо уговорить Эмму вернуть девчонку. Хотя вмешиваться в дела свиты королевы ниже его достоинства, но иного выхода у него нет. Здесь ему не обойтись без содействия со стороны Эммы. Боже мой, ему, похоже, придется задабривать свою жену! Чего ему будет это стоить?

Он взял вяленое яблоко с блюда, стоящего перед ним, и, слегка склонившись в сторону Эммы, сказал:

— Мне нужно поговорить с вами о леди Эльгиве.

Эмма напряглась. Что ж, он знал, что это будет нелегкий разговор. Он аккуратно разрезал яблоко на дольки и первую протянул Эмме, терпеливо ожидая, когда она ее возьмет.

— Вы понимаете, — спросил он, — зачем нам нужно, чтобы леди Эльгива находилась здесь, в Винчестере?

Она откусила от яблока, и ее гладкий лоб рассекла маленькая задумчивая морщинка.

— Вы опасаетесь брачного союза, который может уменьшить преданность ваших северных вассалов? — предположила она.

Итак, она осознает опасность. Он снова забыл, насколько она сообразительна и что у нее также есть свои способы быть в курсе происходящего.

— Скажу более, — продолжил он негромко, дав ей еще один кусок яблока, — боюсь, ваш брат выдал вас за короля, осажденного со всех сторон. С востока нам угрожают датчане. Вожди ирландских кланов терзают наши западные границы, захватывая скот и золото, когда им это удается. Воеводы, подчиняющиеся королю скоттов, захватили бы наши северные приграничные земли вплоть до Йорвика, если бы только у них была такая возможность. Мои собственные вельможи своенравны, их преданность друг другу крепче, чем данная мне клятва верности. А поскольку мои дочери пока слишком юны, чтобы привязать к себе наиболее влиятельных элдорменов, я вынужден пользоваться менее… — он замолчал, подыскивая наиболее подходящее слово, — традиционными способами, чтобы держать в повиновении тех из них, кто наиболее склонен к тому, чтобы войти в сговор против меня.

Эмма посмотрела ему прямо в глаза с серьезным выражением лица.

— Какими бы ни были политические затруднения, милорд, — сказала она, — вам не пристало держать возле себя сразу двух женщин. Год назад я стала вашей женой, тем не менее, леди Нортгемптон претендует на то, что должно принадлежать мне.

Она отложила дольку яблока и аккуратно вытерла пальцы краем скатерти.

— Я слишком долго мирилась с притязаниями этой дамы, но больше мириться не намерена. Я не потерплю соперницу в своей свите.

Этельред обдумал ее слова. Неужели Эмма, никогда не добивавшаяся его внимания как супруга, ревновала его к Эльгиве? Он решил, что дело, видимо, в этом. Бывает так, что, хотя и не сильно дорожишь чем-либо, тем не менее не можешь допустить, чтобы кто-то другой предъявил на это свои права. Женщины — существа слабые, полагал он, и посему болезненно переживают этот тяжкий грех.

— Я не считаю Эльгиву вашей соперницей, — сказал он, надеясь ее смягчить.

— Меня волнует то, кем ее считают остальные, — ответила она. — Ваше внимание к ней во время пребывания в Бате не осталось незамеченным, уверяю вас. Будучи вашей королевой и, Бог даст, матерью вашего сына, я должна находиться рядом с вами. Я, а не Эльгива.

Этельред в раздражении крепче сжал яблоко и нож, осторожно отрезая новый ломтик. Если бы он так же надежно мог держать в руках и свою своенравную королеву! Соглашаясь жениться на сестре Ричарда, он надеялся получить покорную супругу, согласную на то, чтобы ею руководили во всех вопросах. Он надеялся получить молодую жену, которая будет с благодарностью принимать его благосклонность и кротко соглашаться исполнять любые его желания.

Эмма совсем не была такой. Но тем не менее он был не в состоянии избавиться от этой королевы, и в его свите нашлось бы немало таких, кто охотно согласился бы со всем, что она сейчас ему сказала, если бы он дал им такую возможность. Церковники обожали ее, что его чрезвычайно раздражало, и чем выше она поднималась в их глазах, тем ниже падал он. Если что-нибудь случится с ребенком Эммы, или нападут датчане, или случится неурожай, или разразится мор, вину за это возложат на него. Они объявят это Божьей карой за его распутство.