Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий

чаепития, тетка принялась хлопотать у печи, которую растопила, чтобы сготовить чего-нибудь к обеду, а Иван решил прогуляться по знакомым местам, которые покинул год назад, намереваясь навестить родителей Маши и справиться у них насчет адреса в Москве, чтобы написать Маше письмо. За год одинокой учебы в чужом городе, его чувства к девушке стали казаться ему значительными и важными для дальнейшей жизни.

Он вышел на улицу и ноги непроизвольно понести его в сторону, где прежде жила Маша и где они часто проводили время вместе за разговорами и чтением книг. Иван подошел почти к самому дому, как калитка отворилась из нее вышла Маша в сопровождении какого-то мужчины и они направились в его сторону, причем Маша взяла мужчину под руку, чего никогда не делала с Иваном при посторонних. Они о чем-то оживленно разговаривали, пока не поравнялись с Иваном и тут Маша, подняв глаза и увидев его, вдруг смутилась, но быстро опомнившись, весело вскрикнула:

– Здравствуй, Ваня, я и не знала, что ты здесь, а то обязательно бы зашла вместе с Филиппом.

– Филипп, – обратилась девушка к своему спутнику, – это мальчик Ваня, о котором я тебе говорила. Мы дружили здесь, пока не закончили учебу и не разъехались в разные края.

– Ваня, познакомься – это Филипп, мой жених, он заканчивает, университет в Москве и будет там работать. Я тоже буду с осени учиться в университете, осенью мы поженимся, и будем жить пока у родителей Филиппа, – закончила девушка, представляя Ивану своего спутника.

Иван машинально протянул руку для знакомства, совершенно огорошенный известием о предстоящем замужестве Маши, о которой минутами раньше думал как о возможной своей невесте.

Спутник Маши, худосочный мужчина лет двадцати пяти на два вершка ниже «мальчика», каковым представила девушка Ивана, тоже протянул руку, поправив очки на переносице. Высокий лоб с заметными залысинами и очки говорили о том, что Филипп много времени проводит за чтением и в недалеком будущем окончательно облысеет, оставаясь таким же тщедушным интеллигентом.

– Что такого нашла Маша в этом сморчке? – думал Иван, пожимая растерянно руку Филиппу.– Чем он улестил девушку, что она так быстро собралась за него замуж? Наверное, тем, что заканчивает университет и уже становится самостоятельным, а мне учиться еще три года.

Все трое стояли молча, не зная о чем завести разговор. Неловкое молчание прервала, Маша, спросив Ивана, чем он занимается. Услышав ответ, что Иван учится на курсах учителей младших классов для земских школ и городских училищ, Маша победно сверкнула глазами и прижалась к своему Филиппу: учительские курсы Ивана не выдерживали конкуренции с университетским образованием Филиппа, хотя неказистый вид ее жениха не выдерживал сравнения с высоким статным и привлекательным Иваном – каким он стал за прошедший год.

– Эх, если бы внешность Ивана соединить с образованием Филиппа – получился бы идеальный жених, – подумала девушка. – Но не ждать же целых три года, пока Ваня закончит учительские курсы, чтобы потом уехать с ним в глухое село и прожить там всю жизнь. С Филиппом я буду жить в Москве, тоже закончу университет и мы будем светской интеллигентной парой, живущей обеспеченной и культурной жизнью. Потому я и не писала Ивану и даже не пыталась узнать его адрес, чтобы он своим взглядом разноцветных глаз не утянул меня за собой в бедную и грубую жизнь сельского учителя.

– Желаю тебе Ваня успехов в учебе. Мы завтра уезжаем с Филиппом в Москву, а сейчас торопимся в лавку к еврею – ювелиру, купить обручальные кольца – здесь они гораздо дешевле, чем в Москве. Прощай Ваня, может быть, и встретимся когда-нибудь в этом городке, – сказала Маша и потянула жениха за собой, оставив Ивана на месте.

Юноша смотрел вслед уходящей паре, удивляясь, как столичная жизнь изменила Машу: увлекающаяся и непосредственная девушка превратилась в спокойную и расчетливую даму, разменявшую свою любовь к нему, в чем сама призналась когда-то, на блеск и лоск столичной жизни. Пожертвовав ради этого своим телом и отдав себя этому хилому очкарику, но с университетским образованием.

Гулять по городку Ивану расхотелось, и он не спеша прошел к реке Басе, сел на берегу, где год назад под ольхой страстно целовался с Машей и смотрел на струи воды, которые медленно уносились вдаль. Невидимое время, также как и вода, унесло годы его жизни в этом городке, унесло любовь Маши к нему и он остался один на пустом берегу жизни. Вглядываясь в даль, как в будущее, в надежде увидеть там, за поворотом реки и времени, свою взрослую будущую жизнь, он не видел ничего: будущая его жизнь скрывалась в пелене времени, как речка Бася скрывалась за поворотом в сизой мгле – видимо неподалеку что-то горело и дымок стелющийся по земле скрывал очертания дальнего леса сразу за излучиной реки.

Погостив у тётки три дня, Иван собрался в дорогу и, несмотря на уговоры тётки Марии погостить еще, уехал к отцу проводить свое очередное лето.

XIII.

На третьем году обучения Ивана на учителя в стране начались повсеместные волнения крестьян и рабочих, требующих перемен в своей невыносимо тяжелой жизни.

Толчком к этому явились неудачи в русско-японской войне, которая началась в феврале 1904 года с разгрома русской эскадры кораблей под Цусимой и дальше сопровождалась поражениями царских войск на суше и в Порт Артуре. В сёла возвращались инвалиды, получившие увечья на войне, которые были озлоблены и вносили смуту в крестьянскую среду. Рабочие, вынужденные работать по 14 часов в день по законам военного времени, требовали сокращения рабочего дня и повышения зарплаты, чтобы сводить концы с концами в своей беспросветной жизни. Общее недовольство усиливалось неурожаем в разных концах страны, где люди влачили полуголодное существование. Крестьяне переселялись в города, где их никто не ждал, и не было работы для всех. В своем развитии, Россия отставала от европейских стран в объёмах промышленного производства на душу населения и уровне жизни населения, и это отставание увеличивалось с каждым годом.

Несмотря на высокие темпы роста промышленности, армии не хватало оружия и боеприпасов для войны, крестьянам не было возможности приобрести технику для возделывания полей, рабочие, словно рабы, не разгибаясь сутками, трудились на фабриках и заводах. Но заработка не всегда хватало даже на хлеб, семьи, а семьи эти ютились по нескольку в комнатах подвалов, не видя белого света.

Однако верхушка общества, примерно 3%, жили припеваючи за счет обездоленных и не желали никаких перемен, а любые попытки черни, как назывались низшие классы российского общества, изменить