Невеста-обманщица - Кэтрин Коултер

— Я думаю, это будет неприятно для всех. Положитесь в этом на меня. Поскольку мне теперь не нужно направлять свои мысли на то, чтобы вас удержать, то почему бы и не подумать над решением других проблем? Например, этой. Договорились? — Она кивнула. — Ведь вы больше не убежите, правда?

— Нет. Сомневаюсь, что смогу перехитрить вашу сестру.

— Тогда можете вы в доказательство отдать мне свои тридцать фунтов?

— Нет, никогда.

— Значит, вы по-прежнему не доверяете мне. Ну что ж, придется мне поверить вам. Вы мало ели за обедом. Может быть, вы голодны? Я распоряжусь. Или хотите прилечь и отдохнуть? Не бойтесь, вас никто не побеспокоит.

— Да, — сказала она с отчаянием в голосе. — Пожалуй, я прилягу.

Он пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Пробило одиннадцать часов вечера. Александра сидела в постели, обложившись подушками, и смотрела на угасающий в камине огонь. Рядом лежал раскрытый томик пьес Мольера. У нее никак не выходили из головы только что прочитанные строчки из «Мизантропа». «Такие женщины, как я, не для таких мужчин, как вы». Она повторяла их про себя снова и снова. Бедный Дуглас. Мало того, что он упустил бриллиант первой величины, ему еще придется отказаться и от второго. А с каким камнем можно было бы сравнить ее? Может, с топазом? Да, пожалуй, с ним: он всего лишь полудрагоценный, стоит немного, но смотреть на него приятно. Цельный кусок камня, устойчивый и надежный. Она снова взяла в руки книгу и перевернула страницу, пытаясь вникнуть в то, что читает.

«Придет он ко мне сегодня ночью?»

На страницу упала чья-то тень, и Александра вздрогнула. Около ее кровати стоял босой Дуглас в синем парчовом халате, расшитом золотом. Она подняла глаза и встретила взгляд его черных как ночь глаз.

— Что вы здесь делаете?

Он только улыбнулся и забрал у нее книгу.

— А, «Мизантроп». Жаль, что в английском переводе. Вы не читаете по-французски? В переводе он очень много теряет, поверьте мне.

— Может быть, — ответила она. — Но я хорошо знаю пьесу и очень люблю ее, даже в английском переводе.

Он пролистал еще несколько страниц и, найдя нужное место, прочитал:

— «Плут процветает в наше время…» Что вы об этом думаете, Александра?

Ах, ну, конечно, он опять о ней и о Тони. Дуглас никогда не простит им обмана, никогда. Ей стало тоскливо.

— Я думаю, что в этой пьесе, где буквально каждая фраза блещет остроумием, вы могли бы выбрать какие-нибудь другие строчки.

— Напрасно вы отнесли это на свой счет. Я думал о проделках своей сестры. У меня до сих пор звенит в ушах ее вопль, будто вам под юбку забралась огромная крыса… Мне не хватало вас за ужином, Александра.

— Не представляю, почему.

— По правде говоря, было довольно скучно. Мишень для упражнения в злословии, которой вы являетесь для моих родственников, отсутствовала, поэтому все, что им осталось — это говорить о погоде и есть больше, чем следует. Потом играли в вист, я был партнером тети Милдред. Кстати, вы играете в вист?

— Да.

— В следующий раз я буду вашим партнером. Ведь не будете же вы прятаться здесь вечно. Вы играете так же хорошо, как ваша сестра?

— Да.

Дуглас в задумчивости отвел глаза.

— Вообще-то я не уверен, что она так уж хорошо играет. Думаю, что просто, глядя на нее, забываешь о том, какие у тебя карты на руках и какую стратегию собирался применить.

— Если вы будете играть со мной, то ваша стратегия останется при вас.

— Возможно. Тем более я настаиваю на вашем присутствии, Александра. Как хозяйка Нортклифф-холла вы просто обязаны занимать моих гостей и присматривать за домашними.

Все с тем же безразличным выражением лица она ответила:

— Я — умна, миловидна, любезна, у меня тонкая талия и крепкие белые зубы. Да?

Дуглас засмеялся:

— Еще одна цитата из моей любимой пьесы. Но вам не нужно перечислять ваши достоинства, они очевидны. Может быть, мы уберем Мольера обратно на полку? Вот так.

Он поворошил угли в камине и спросил, не оборачиваясь:

— Вы не ожидали, что я приду к вам сегодня?

— Ну, я была не уверена.

— Но вам хотелось, чтобы я пришел? — поглядел на нее Дуглас и подумал, что с таким выражением лица обычно встречают прокаженных.

— Я не знаю. Мне как-то не по себе от всего этого.

— От чего всего? От того, чему я собираюсь вас научить?

— Да.

— Странно. Мне казалось, что у женщины, осмелившейся прийти к мужчине в спальню и раздеться перед ним донага, не должно быть и тени беспокойства. И конечно же, я поспешил сюда в надежде, что вы повторите представление. Да и потом, куда же идти мужу в первую брачную ночь, как не в спальню новобрачной? Ведь сегодня — наша первая брачная ночь. Будет вам, Александра, я не верю, что в вашей душе, которая прячется за этим красивым телом, осталась хоть капля скромности. Вам не по себе? Отчего? Вы боитесь, что я стану вас бить?

— Нет, я боюсь, что вы снова не захотите меня, когда увидите.

Дуглас онемел от такого простодушия. О Господи, ну неужели она не может быть хоть чуточку похитрее? Ее наивность просто пугала его: нельзя же не понимать, что прямой ответ — не всегда самый лучший.

— Ну что ж, я — ваш муж. И это последний раз, когда я говорю вам, что согласен на этот брак. А теперь наш брак следует подтвердить действием.

Ее охватила дрожь от страха перед неведомым. Казалось, ему не доставляет удовольствия находиться в ее спальне. Видно, он воспринимает это как неприятную обязанность.

— Я совершенно не представляю, что вы будете делать. Вы непредсказуемы. Но мне кажется, вам неприятно быть здесь со мной.

Он отмахнулся:

— Не беспокойтесь за меня. Я сумею доставить себе удовольствие. А что касается моей непредсказуемости, то в одном вы можете быть совершенно уверены: с этой ночи я буду приходить к вам регулярно. Вы понимаете, что я должен быть здесь? Вы понимаете, что такое — супружеские обязанности? И чем мы будем заниматься?

Он стоял возле нее, высокий и стройный, взирая на нее с высоты своего внушительного роста.

— Ну?

— Я знаю, что вы восхищаетесь моим бюстом. Вы говорили как-то об этом. Я уверена, что вы не лгали.

— Бюст — чисто женское выражение. Мне нравятся ваши груди, Александра. Большие белые груди, достаточно полные, чтобы не поместиться в мужских ладонях. Да, они очень приятны. И я думаю, в них будет достаточно молока, чтобы выкормить моего сына. Ну а пока не появится мой сын, они выкормят меня.