Невеста-обманщица - Кэтрин Коултер

Ее глаза расширились от удивления, не мигая, она смотрела на него.

— Я знаю, что ты ничего не понимаешь. Дьявол, ну хотя бы просто скажи, что поняла. Хорошо?

— Я понимаю, Дуглас, — ответила она, потянулась и обхватила его руками за шею, притянув к себе. Он упал на нее, припав ртом к ее губам, и целовал и целовал ее, шепча, чтобы она раздвинула губы, и когда она сделала это, он со стоном завладел ее ртом, не переставая ласкать ее тело.

— Александра? — Он произносил ее имя снова и снова, ему хотелось целовать ее вечно, до тех пор, пока у него хватит дыхания, до тех пор, пока он не умрет, и только тогда он остановился бы, может быть. Он сумел скинуть с себя халат, не отрываясь от нее, но прикосновение к ее плоти было таким пронизывающим, что ему чудом удалось сдержаться. Он лежал на ней, и ему хотелось пристроиться у нее между ног. Откинувшись, резким движением раздвинул ей ноги. Потом снова упал, упираясь в нее своим членом, и подумал, что умрет, если в эту же самую секунду, прямо сейчас не войдет в нее. Он сдержался, но его язык безумствовал у нее во рту, проникая все глубже, трогая ее язык, когда он ощутил жар ее плоти, его сердце заколотилось, и стук его становился все сильнее и сильнее. Он поднял голову и посмотрел па нее. — Мне просто не верится. — И поцеловал ее снова. Ее руки обнимали его спину, пальцы вцепились в его плечи, и она двигалась под ним, он приподнялся и посмотрел на ее тело, открытое для него, готовое ему отдаться, и увидел, что она страшно бледна, ее лицо было таким же белым, как ее мягкий гладкий живот, посмотрел на ее раскинутые ноги, и его тело вновь напряглось и задрожало, и опять он не мог этому поверить. Он сел у нее между ног, глядя на нее. — Ты — необыкновенная, — сказал он, а его руки обхватили ее груди, лаская их. Потом он наклонился и взял ее сосок в рот. Александра закричала, испуганная и потрясенная.

Ее спина выгнулась, и это заставило его окончательно потерять голову. Его руки были везде, где он только мог достать, он был рад, что она такая маленькая, он мог одновременно накрыть рукой ее живот и раздвигать темно-рыжие волосы, которые покрывали ее женский холмик. Он облегченно вздохнул, ощутив его влажность, и тут же почувствовал такой прилив страсти, что больше не мог ждать, чтобы подготовить ее. Он приподнял ее на кровати и прижался ртом к ее женской плоти.

Александра не успела оттолкнуть его. Его язык был горячим и влажным, все, что она успела подумать, это: «Боже, что-то должно со мной произойти». И это случилось, очень быстро, и она стонала и вздрагивала от сладкого жара, разлившегося у нее между бедер, его язык проникал все глубже, а пальцы осторожно вошли в нее, и она рванулась вверх, ее руки вцепились ему в волосы, потом ее затрясло, и она закричала, ей показалось, что она унеслась куда-то далеко, но он был рядом, и она услышала его голос, который, казалось, шел откуда-то изнутри нее самой:

— Да, иди ко мне, Александра, иди, иди…, да. Ты моя теперь и это есть наслаждение женщины… иди ко мне.

Мощное напряжение и жар немного ослабели, и в следующее мгновение его пальцы уже поглаживали ее там, раздвигая ее. Потом она почувствовала, как он вошел, и хотела сказать, чтобы он не делал этого, потому что ей больно и этого нельзя делать, потому что он слишком большой и порвет ее, но его пальцы снова заскользили по ее влажной плоти, лаская ее, и она всхлипнула, когда он вошел в нее еще глубже.

— Александра, посмотри на меня!

Она открыла глаза. Его лицо было напряженным, на лбу выступил пот, он смотрел на нее так, словно страдал от боли, и тяжело дышал, его спина выгнулась над ней, потом он мощно двинулся вперед, и она вскрикнула от страшной боли внутри. Эта боль разрывала ее, наполняя все ее существо. Приподнявшись на локтях, он продолжал двигаться над ней, и не мог остановиться. Ничто на свете не смогло бы его остановить в эту минуту, разум покинул его, осталась только бешеная, всепоглощающая страсть. Он продолжал двигаться в ней, все глубже, сильнее и быстрее, она уже забыла о только что испытанном наслаждении и плакала.

Потом он замер над ней. Ее удивило, что он так неожиданно остановился. Она посмотрела ему в лицо — оно было совершенно спокойным и удовлетворенным. Потом раздался долгий и глубокий стон, его темные глаза стали неистовыми и дикими, и она почувствовала влагу на своем лоне. Она текла и текла, ее тело стало скользким и липким, и боль понемногу отступила.

Он лег на нее, дыша тяжело и прерывисто, вдавливая ее в матрас. Все кончилось, и она думала над тем, что же произошло и что должно произойти дальше. Через некоторое время Дуглас приподнялся на локтях. Он посмотрел ей в лицо. Как, долго он смотрит на нее. Потом нахмурился.

Наконец она услышала его голос, резкий и сердитый:

— Боже мой, я не верю этому. Это не должно было случиться. Никогда со мной такого не происходило. Это совсем не то, чего я так ждал и хотел. Проклятье!

Он отстранился от нее, стараясь не дотрагиваться до ее тела, которое задрожало, как только он отодвинулся. Он постоял с минуту, глядя на нее.

— Я иду спать, — сказал он и, к ее ужасу, повернулся и ушел в ее спальню, захлопнув за собой дверь.

Страшный визг, громкий и высокий, разбудил Александру. Он доносился из спальни графини. Она выскочила из кровати Дугласа совершенно обнаженной, схватила одеяло, завернулась в него и, подбежав к двери в смежную комнату, распахнула ее.

Ее горничная Дора, глупенькая пятнадцатилетняя девчушка, вопила, спрятав лицо в ладонях и глядя на кровать сквозь пальцы.

Дуглас сидел в постели и в некотором смущении смотрел на свою обнаженную грудь, по которой стекал горячий шоколад. Белая простыня закрывала его только до пояса.

Александра застыла в нерешительности.

Дуглас поднял голову и прикрикнул на горничную:

— Ради Бога, замолчи, глупое создание!

Дора плотно сомкнула челюсти, но тут же начала ломать руки. Александра быстро прошла через комнату, и Дора обрадованно воскликнула:

— О, миледи! О, дорогая! Это его милость, а я думала, что это вы, и я осторожно потрясла вас… то есть его за плечо, и оказалось, что это он, и на нем совершенно ничего нет, и он так испугал меня, что я облила его шоколадом и, кажется, обожгла. О, миледи!

Александра посмотрела на Дугласа. Шоколад стекал по густым волосам на его груди на белые простыни. Со спутанными волосами и темными бакенбардами вдоль смуглого лица он показался ей таким красивым, что она никак не могла понять, почему Дора так кричит. Было бы более естественно, если бы она забралась к нему в постель и целовала его до тех пор, пока хватило бы дыхания.

— Все в порядке, Дора. Ты можешь идти. Принеси немного теплой воды, мочалку и полотенца. И поторопись. Его милости не очень-то приятно лежать, залитому шоколадом. — Отослав горничную, она повернулась к мужу: — Вам больно? Она обожгла вас?

Дуглас казался ужасно разозленным.

— Нет, черт побери, но эта истеричка орала так, словно на нее набросился дьявол…