Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти! - Майкл Иннес

– После обнаружения моей коллекции костей на ковре в кабинете время смерти имело для меня значение. Более того, оно, безусловно, имело значение и для Дейтона-Кларка. Амплби, очевидно, застрелили ровно в одиннадцать часов. Следовательно, кто-то из нас мог совершить убийство. Но если бы его застрелили, скажем, без четверти одиннадцать, мы бы оба исключались или обвинялись в преступном сговоре. Почему бы мне не спросить. Знаете, на виселицу как-то не хочется.

Эплби простодушно произнес:

– Амплби застрелили задолго до одиннадцати. Инспектор Додд еще не располагал точными фактами, когда вы допрашивали его. И мы все-таки нашли орудие убийства.

Безо всякого энтузиазма Хэвеленд обратился к первому пункту:

– Насколько задолго?

– До получаса включительно.

Хэвеленд бесстрастно взирал на Эплби, но его вид не мог обмануть сыщика. Его лицо приняло выражение, ставшее Эплби знакомым за время расследования в колледже, выражение напряженной работы мысли. Титлоу, Поунолл, Хэвеленд – все они лихорадочно размышляли, прежде чем что-то сказать. Возможно, это выражение лица являлось лишь отражением их привычки к умственному труду. А Хэвеленд, безусловно, что-то быстро высчитывал: то ли надо что-то предложить, то ли что-то открыть, то ли задать еще один вопрос… Наконец он ровным тоном произнес:

– Тогда Дейтон-Кларк или я могли совершить убийство.

– Дейтон-Кларк мог застрелить Амплби и оставить ваши кости в его кабинете?

– Мог. Я тоже мог.

– Когда, по вашему мнению, кости были украдены из ваших апартаментов?

– Полагаю, между десятью сорока и десятью пятьюдесятью, пока я находился у Дейтона-Кларка?

– В этом случае Дейтон-Кларк не мог бы их выкрасть?

– Нет. И мне действительно неизвестно, когда именно их украли. Я точно знаю, что днем они находились в шкафу. В незапертом шкафу.

– Был ли Дейтон-Кларк врагом Амплби?

– Он не произносил необдуманных слов, желая ему сгнить в саркофаге, как столь опрометчиво поступил я. Однако их отношения заставляли желать лучшего. Дейтон-Кларк публично обвинил Амплби в недобросовестном отношении к Рэнсому, который сейчас находится за границей.

– Рэнсом не за границей, – непринужденным тоном вставил Готт.

– Вот как?

– Сейчас он, вероятно, в кровати, причем на территории колледжа. Не так давно он прибыл в корзине для белья, которую вы видели у входа.

– В самом деле?

Не осталось никаких сомнений, что Хэвеленд отлично владел собой. Услышав о коллеге, которого держали в корзине для белья, он не выказал ни тени изумления, ни тени любопытства. Он просто встал со своего места.

– Не смею более мешать вашей беседе. Ожидаю результатов вашего сотрудничества. Всего наилучшего.

С этими словами Хэвеленд удалился.

Эплби усмехнулся:

– Готт, что, по-вашему, он имел в виду под результатами нашего сотрудничества?

– Подозреваю, что он думает, будто мы собираемся вместе писать романы. Но зачем же он все-таки приходил?

Эплби снова усмехнулся, на сей раз задумчиво.

– Он приходил за информацией. И он получил ее. Или хотя бы ту часть, которая его интересовала. Вы догадываетесь, что нам делать дальше?

– О да, – ответил несокрушимый Готт. – Нам надо провести небольшой эксперимент с катафалком. А пиво подождет.

– Злодей освобожден, – доложил Хорас, вернувшись в комнату Дэвида из разведки, длившейся довольно продолжительное время.

– Освобожден! – беспомощно воскликнули его друзья.

– Я рад это сообщить, – ответил Хорас, который, очевидно, все обдумал. – Освобожден. Что значит, полагаю, что он ничего не сделал. И это, в свою очередь, означает, что мы не поймали убийцу. Мы так и не сошлись в том, как поступить с ним с точки зрения морали, если бы мы его схватили. Мы увлеклись, по крайней мере Майк, веселой проделкой, связанной с его упаковкой и доставкой по адресу.

– Они и вправду его отпустили?

– Он отправился в свои прежние апартаменты, принял ванну, от души наелся, после чего по телефону вызвали миссис Танк, чтобы та застелила ему ложе. Толстяк Эванс видел все это из окна.

– Возможно, они просто дают ему возможность поглубже увязнуть, – предположил Майк.

– Или дают возможность нам поглубже увязнуть, – огрызнулся Хорас. – Тебе не кажется весьма вероятным, что нам всем крышка?

– Никоим образом. Ты можешь себе представить, что Рэнсом явится к Дейтону-Кларку и станет жаловаться на напасти, обрушившиеся на него, пока он прятался в старой таверне с фальшивым носом?

– Ну, если так, – недоверчиво произнес Хорас, – то мы благополучно вышли из игры.

– Вышли из игры? – На сей раз заговорил Дэвид. – Право же, Хорас, не хочешь ли ты приостановить наше расследование? Разве я не говорил вам обоим, что в дополнение к идее у меня есть информация? Нет-нет, Хорас, твой долг исполнен, однако нам еще предстоит работа.

Хорас повернулся к Майку:

– Вот ведь зануда. Я давно это подозревал. И пожалуйста.

Майк мрачно кивнул.

– Да, представляю себе картинку. Сэр Дэвид Пеннифезер Эдвардс, знаменитый зануда из Казначейства. Без устали учреждает комитеты и рассылает запросы. Бедный старина Дэвид.

С этими словами Майк с нарочитой серьезностью углубился в изучение «Избранных проповедей семнадцатого века». Хорас сполз на пол и через мгновение погрузился в тайны мисс Миллиган. Номер «два-шесть» потерял всякий интерес к смерти доктора Амплби.

Однако Дэвид хорошо знал своих друзей. Он тихо заговорил, не обращаясь ни к кому. И через пару минут двое других стали ловить каждое его слово.

О пиве забыли. Готт заваривал крепкий кофе. Эплби положил часы на подлокотник кресла и задумчиво их разглядывал.

– Безрезультатный эксперимент, – сказал Готт. – Он, конечно, мог уложиться, однако почти что секунда в секунду.

– Да, к тому же в оба промежутка. Хэвеленд располагал почти равными временными интервалами: с десяти тридцати до десяти сорока и от десяти пятидесяти до одиннадцати. Даже если сдвинуть его приход к декану на десять сорок три или даже сорок пять, нужно дать временной люфт с другого конца, чтобы Амплби вышел из кабинета и попал в сквер после того, как Слотуайнер принес напитки в десять тридцать. И вправду, секунда в секунду.

– Так вот, моя картина того, как Хэвеленд катит кости вместе с трупом по садовой дорожке, как вы и предположили, безусловно, является несколько утрированной. Но зачем же все-таки Хэвеленд приходил к декану, и что сам декан говорит по поводу временных интервалов?