Мы вместе «До», а как жить «После»? - Лия Блэр

— За что мне все это, Машенька? — шептал он неистово, шаря по мне руками, сдавливая сильнее, требовательнее. Дико до безумия. — Как же я соскучился… И что мне теперь делать? Как отказаться? Кукла моя… Любимая девочка...

Думать я больше не могла. Обняла его, прижала к себе, позволяя все, что он только пожелает. Задрала лицо вверх и ткнулась наугад, как незрячий зверек, мечтая коснуться Леши губами. Он положил ладонь мне на затылок и сразу затянул в поцелуй, который окончательно выбил почву из-под ног. Голодный, испепеляющий, жадный. Мы как два обезумевших человека боролись за глоток воздуха, за первенство, за жизнь…

Подхватив меня под ягодицы, не разрывая контакт наших губ и языков, Леша понес меня в спальню. Сказать, что я горела в его руках — не отразить сотую часть действительности. Это больше, чем пожар. Армагеддон, что сметает все на пути. Мы срывали друг с друга одежду, покрывая поцелуями каждый миллиметр кожи. К черту все, что мешает! Рубашку с выдранными пуговицами, задолбавший ремень, штаны тоже ни к чему! Только Леша и тепло его тела, все, чего я хотела.

— Прости, Машк, — выдохнул Антипов, разводя мне ноги и сразу входя одним резким толчком.

Я вскрикнула от неожиданности, легкой боли и чувства наполненности. Леша поймал мою эмоцию ртом, целуя глубоко, рыча как раненый зверь, подминая под себя, буквально вдалбливаясь размашистыми и резкими толчками. Не жалея. Без красоты и нежности. На голых первобытных инстинктах. Каждое движение внутри меня запускало давно потухшее ядро, разогревало, плавило, и я напоминала неоновые энергетические нити, что наматывались в клубок. Те, что тянулись, сверкая в отблеске лунного света, обещая запредельный взрыв с миллионами звезд.

— Лешенька, Лешка… — шептала словно в бреду. — Люблю тебя… Все еще люблю…

— Молчи, маленькая моя, — прохрипел, прикусил мою нижнюю губу. — Я на грани… и не отпущу мою куклу. Слышишь? Ты моя навсегда!

— А ты? Мой?

— Каждым вдохом, детка.

Жесткие движения тел, его голос, тепло, ладонь сжимающая грудь, пальцы в моих волосах, заставляющие своей хваткой запрокидывать голову, подставляясь под губы Леши … Настоящее безумство! Толчок. Еще один… и я улетела с его именем на губах. Мой громкий протяжный крик утонул в таком же долгом глубоком поцелуе. Нас накрыло одновременно одной волной, одним небом, одной галактикой. Не осталось никого в мире, кроме нас.

— Машка, что же ты делаешь со мной? — шептал он, потираясь носом о мои скулы, щеки, губы. — Невыносимо без тебя. Чуть не сдох… Как же я скучал…

— Отпустишь в ванную? — робко улыбнулась я.

Мне необходимо было собрать себя воедино. Осознать, что произошло и найти способ и силы для разговора.

— Нет, детка.

Леша не давал мне передышек. Брал, наплевав на то, как мокро у меня между ног. Игнорируя мой охрипший голос, сорванный от оргазмов. Вертел меня, как бы смешно ни звучало, словно куклу. И я не против, наоборот. Мы выматывали друг друга. Пропитывались друг другом. Вспоминали друг друга.

Все мое внимание сосредоточилось на мужчине рядом. Его взглядах, движениях, дыхании, словах. Он шептал пошлости, нежности, отдавал приказы, рычал, стонал и неизменно мучил поцелуями мои опухшие губы. Уговаривал потерпеть, когда держал на грани, выбивая из меня последние крупицы самообладания. Под ним, на нем, да и в любой другой позе я искала его губами и руками, желая насытиться любимым человеком, стать его частью. Неделимой. Нужной. Важной.

Последнее, что я помнила перед тем, как провалиться в сон, как Леша мыл меня, стоя под струями теплого душа. Он заботливо и бережно обнимал, прижимал к груди, неторопливо вылизывая мой рот, заставляя стонать снова и снова. Терять ощущение реальности, шагать за границы действительности.

… Проснулась я после обеда. Одна. Тело чуть ломило, но в душе сладко, до улыбки. Смотрела на потолок и испытывала иррациональное чувство счастья. Лешины слова, нежность, одержимость, лучше всего отражали настоящие чувства. Больше всего на свете я хотела верить, что он любит меня. Мы ведь даже поговорить не успели, но разве это важно? Впереди у нас много времени для этого.

Наскоро приняв душ, выпив кофе, я вертела в руках мобильный, мысленно взвешивая желание найти номер Антипова. Правды ради я ждала, что он напишет сам или позвонит.

Чтобы хоть как-то отвлечься, пыталась вспомнить, что шептал мне любимый, но все ускользало, смазывалось, выставляя на первый план движения тел, стоны, запахи… и тот медленный елейный поцелуй в ванной.

Неопределенность убивала. Гипноз сотового никаких результатов не приносил. Тишина. И тут до меня дошло! Антипов может не знать мой номер телефона, ведь тогда, после его отъезда, мне сменили сим-карту. Стукнув себя по лбу, я с широкой улыбкой набрала Киру.

— Привет! — выдала звонко и жизнерадостно. — Нужна помощь.

— Привет, Маш, — прошипела в ответ подруга, явно стараясь не быть услышанной. — Ты не вовремя. Мы в аэропорту Антипова с Соболевой провожаем.

Я поморщилась от оглушительного звука разбившегося фарфора. Кукла Маша разлетелась на миллионы осколков. Не собрать. Не склеить. Запредельная боль. Невозможная. Скручивающая до рвотного спазма. С чего я взяла, что все изменилось? Откуда во мне появилась уверенность, что мой Леша вернулся? Может, измученное сознание пыталось дать передышку, бережно поглаживая нервную систему? Только зря. Теперь стало во сто крат хуже, чем раньше.

Не смогла ничего спросить, сказать. Сидела, сжав губы, и смотрела на отражение в мониторе, наблюдая, как разрастается дыра в моей груди и как я растворяюсь словно привидение.

— … Маш! Ты слышишь? — вырвала меня из омута растерянности Кира.

— Да…

— Круто, что они решили раньше свалить, правда?

— Да…

— Короче, все, мне пора. Позвоню как буду одна.

— Да…

В моей голове звучали короткие гудки законченной связи, как звук приборов на медицинских аппаратах, обеспечивающих жизнедеятельность. И я чувствовала себя не лучше, чем тот, кто к ним подключен.

Зачем он приходил? К чему говорил мне пустые слова? За что снова обошелся со мной так?

Я дура. Наивная, влюбленная, растоптанная.

Какое-то время жалела и ругала себя. Позволила слабость. Скулила и выла, катаясь по простыням, которые сохранили Лешин запах… А потом взяла красивую коробочку цвета глаз Антипова, написала на ней серебряной краской: «Прошлое», затолкала в нее все чувства и минувшую ночь… Спрятала. Очень глубоко.

— Ничего не было, — сказала твердо отражению в зеркале, с силой смахнув соленые дорожки на щеках. — Все приснилось. Очередной кошмар.

Время выплывать из густой тьмы и немилосердных игр разума.

Вечером, как и обещала, позвонила Золотарева, и мы проговорили больше двух часов. Преимущественно об их с Ромой отношениях и перспективах на будущее. Любили помечтать. О проведенной ночи с Лешей я ей ничего не рассказала. Думаю, так проще вычеркнуть ненужное из памяти.