Роза в ее руке - Александра Астафьева

С каждым вдохом его голос становился громче, уверенней, пел на разрыв и одновременно согревал внутреннее возбуждение. Я знала эту песню, ее слова и смысл. И также знала Бьорна, догадывалась, почему он поступил таким образом.

Разделяя нашу боль на двоих, тихонько подпевала ему. И он был счастлив. Его дыхание стало глубже, плечи шире, спина тверже. По ней хотелось вскарабкаться и остаться на вершине его чувств, на пике его боли. В конце концов, быть там. С ним.

Но обессилено сползла, положив висок на его плечо. Он прикоснулся своей головой в ответ, и мы просидели в таком положении, пока звуки гитары не унеслись в прошлое, оставляя для настоящего обоюдное дыхание и стук сердец.

Не двигаясь с места, теплыми пальцами Бьорн нащупал мою холодную руку и легонько сжал.

Сколько раз я заблуждалась, когда находила, как казалось, любовь. Ровно столько же испытывала ее предательство, что сердце невозможно было обмануть. Не в этот раз. С Бьорном все ощущения были другими, непохожими ни на одно из того, что довелось ощутить.

— Всякий раз они клялись, что любили меня, — нарушила я тишину, распространяя слова по ветру. — Сначала Томас, а после Флойд. Они так легко говорили об этом, что им не составило огромного труда исковеркать суть самого прекрасного чувства. Ты тоже собираешься предать меня, Бьорн?

Я и не заметила, как его губы прикоснулись к моему уху, пока он шептал едва уловимые слова откровения. Как, повернувшись, согревали руки, прижимая спиной к своей груди, заставляя вбирать отчетливый мелодичный ритм сердцебиения.

Тут-тук-тук.

— Ни за что на свете, Вивиан.

Терпкий мужской аромат, вперемешку с сигаретным дымом, горячее дыхание, будоражащее кожу и вызывающий отклик внизу живота, — он был прекрасен и талантлив во всем.

— Девочка моя, — от переизбытка чувств чуть сиплый голос сладко ласкал слух.

Мне было мало ощущений и телесного контакта. Я жаждала видеть его. Поэтому без раздумий развернулась, очутившись в больших надежных руках, чтобы окончательно утонуть в омуте самого нежного взгляда.

— Прости меня, — последовало незамедлительное его раскаяние. Глаза непроизвольно опустились на живот, затем вернулись и сосредоточились на мне окончательно. Боль исказила его лицо, когда он понял, на что обрекал, сам того не желая.

Руками я обхватила мощную шею, умоляя:

— Только не прогоняй, пожалуйста. Я не смогу вернуться назад. Мне нельзя.

— Я больше ни за что на свете не отпущу тебя.

Моя ладонь осторожно гладила его щетину, и я слушала, желая, чтобы он продолжал.

— Верь мне.

— Не прогоняй меня, — повторяла вновь и вновь. Боялась, что все происходило не по-настоящему, и мираж вот-вот исчезнет.

— Нет, больше никогда, Вивиан. Обещаю. Клянусь, — проговорил дрожащим голосом Бьорн, упершись лбом о мой лоб.

— Просто не отпускай меня, держи крепче.

Он так и делал. Обнявшись, мы держались друг за друга, как за спасательный круг. Губы потрескались на ветру, соленые слезы скользили по щекам, когда руки крепко сжимали огромные, как скала, плечи мужчины, а его — стискивали мою хрупкую женскую талию.

— Бьорн, чтобы ты знал…

— Т-с-с, — мягким жестом приложил палец к жаждущим его ласки губам. — Не говори ни о чем. Пойдем домой. Ты вся продрогла.

— Домой?

— Да, домой, — он широко улыбнулся и потерся кончиком носа о мою щеку. — Она услышала меня и вернулась в наш дом.

— Наш дом, — повторила я зачаровано.

— Да.

— Означает ли это, что я больше не твоя гостья? — прошептала тихо-тихо, и ветер не помешал ему услышать подлинную песню моего сердца.

— С самого первого мгновения нашей встречи, — ответил, с откровением заглядывая в глаза.

— Тогда, кто же я для тебя?

Непроизвольно прикусив нижнюю губу, я смотрела на него с замиранием сердца. Бьорн провел по моим губам, едва дотронувшись подушечкой большого пальца. Его ладони заботливо придерживали мои скулы, в темных глазах сверкало заклинание.

— Ты Вивиан. Моя Вивиан. И я умру, если ты сейчас же меня не поцелуешь.

Что-то надломилось внутри нас. Как будто пришел конец всему тому, что отчаянно зародилось, как тут же погасло в миг. Один лишь уверенный взгляд Бьорна, его крепкие теплые руки, язык движений тела говорили за себя. Между нами все только начиналось.

Мужчина окутал собой мое продрогшее тело, вобрал в себя, не желая больше отпускать. Внутри приятно клокотало от переизбытка эмоций, позволяя приятным мурашкам ринуться в атаку.

Мы целовались до умопомрачения, раскачиваясь телами, как раскачивался пирс на волнах. Мы целовали друг друга под свист ветра, колышущего и взмывающего вверх наши волосы, переплетая между собой ярко-рыжие и черные в одно целое. И было неважным, что начался дождь, который смешался с каплями слез на наших щеках. Что прогремел гром над головами, и поливало, словно из ведра. Мы заново приветствовали друг друга. Чувствовали единый такт биения наших сердец.

— Пожалуйста, не умирай…

— Даже и не думаю, — чуть разорвав поцелуй, прошептал он со счастливым блеском в глазах.

Моя фраза прозвучала некой установкой. Будто все это время он держался на плаву, выживая без права на надежду. И только сейчас, получив уверенность, ощутил глоток настоящего счастья, забирая с собой.

Как долго мы сидели, обнявшись, сколько мгновений наши поцелуи обжигали губы, будоража внутренний вулкан страсти, сколько времени нам оставалось в нашей тихой гавани? Не имело значения.

Конец едва заводившихся чувств нещадно разбил нам обоим сердце. Все это было ради новой жизни, начатой с чистого листа. Ради новой истории любви с новым началом и глубоко счастливым концом. Ради нашей с Бьорном новой надежды.

***

После произнесенных слов «я люблю тебя» в наших отношениях с Флойдом мало что изменилось. Он старался, пытался доказать, что в ту ночь не бросал слова на ветер. Делал дорогостоящие подарки, однако не забывал при этом по ночам брать взамен, несмотря на то, что днем он казался трепетным любовником. Я не могла признаться до конца и уверенно заявить, что Флойд являлся моим мужчиной. Не тогда, когда в его силах было сорвать с меня кожу наряду с одеждой, обнажив всю сущность нашей с ним связи. Пора было признаться себе давно: нас связывал секс и не более.

В данный момент мы находились в гостях у его дяди. В первый и последний раз я видела его, когда меня представили как возлюбленную Флойда. Тогда-то я и произвела впечатление на дядюшку Уолтера и не лгала, отзываясь о нем в ответ, как о хорошем человеке.

— Ты очень красивая девушка, Вивьен, — последовало от него после приветствия, пока мы располагались в его сказочной гостиной со вкусным ужином и бокалами вина непревзойденного аромата.