Отложенное самоубийство - Алексей Макеев

Да, чуть не забыл! Ламбаду мне приходится взять с собой. Морока, конечно, но не бросать же его в лесу одного? Из домашних животных в Германии не имеют хозяев только бешеные собаки. Такое правило. Геккон сначала терпеливо сидел в траве, пока полицейские допрашивали меня, а потом залез по моей ноге в карман испачканных кровью брюк и там притих. Наверное, уснул. Тем более. Мне ничего другого не остается, как позволить Ламбаде до вечера пожить в кармане, а там что-нибудь придумаем.

Дома перед компьютером размышляю о преступлениях на баварских заброшенных дорогах. За окном ровно шумит дождь. Ламбада мирно сидит в картонной коробке из-под торта. Высовывает и снова прячет свой раздвоенный язык. Я плохо понимаю гекконов, но надеюсь, что его движения означают улыбку. В коробке стоит самое маленькое, какое нашел, блюдце с водой и лежит нарезанный банан. В общем, жильем и питанием я геккона обеспечил. Не пятизвездочный отель, конечно, но некоторое время продержаться можно.

Не зря Уль предупреждал: страшное прошлое имеет скверную особенность тянуть свои лапы в будущее. Вот и зацепила такая когтистая лапа Генриха. Чуть не отправила на тот свет. В Навь. Кто же управлял черным «Мерседесом»? У Крюкля есть похожий. Но чем ему помешал Генрих? Двадцать лет не мешал, а сегодня вдруг надоел? Интересно, какая машина у комиссара Уля? Кто еще знал про мою сегодняшнюю встречу с Генрихом?

Вообще говоря, давить людей «Мерседесами» в Нашем Городке еще не вошло в привычку. Даже таких противных людей, как Генрих Кальт. Байрон — федеральная земля слаборазвитого криминала. Например, Марина, идя домой из магазина, вполне может оставить полную сумку продуктов возле подъезда и налегке сбегать в «крысиную» аптеку. Несколько раз, паркуя вечером машину на улице, она забывала поднять стекла. Вот кулема! Так наш синий «Форд» и стоял до утра открытым. А как-то жена вообще не захлопнула дверцу. Видите ли, руки были заняты! «Форд» всю ночь красовался с распахнутой дверцей. Привлекал. Но никто не позарился, не посягнул. Даже дверцу никто не закрыл! Патриархальный наив баварской провинции.

Так что с преступностью у нас дела обстоят не ахти как. Мало ее. Поэтому сегодняшний наезд на Генриха — событие экстраординарное. Кому-то понадобилось срочно сократить пребывание сына Алоиса Кальта в Яви. Даже наше присутствие не остановило преступника, так было невтерпеж. Отсюда вопросы: что же такое важное знает Генрих Кальт? Что скрывает ото всех? Кого боится?

Чувствую, как я устал. Выдохся. Зачах. Но трудяга-«хэнди» подзывает меня опять. Никакого покоя! Собираю себя в кучу, концентрируюсь и подношу неугомонного поганца к уху.

«Халло! — Халло!» Это Харун. Приехал в Наш Городок, снял номер в гостинице, спрашивает, что нужно делать. Полон энтузиазма. Отвечаю, что пока ничего не нужно. Честно говоря, у меня просто нет сил что-то еще делать. Батарейки сели. Договариваемся о том, чтобы завтра созвониться. Уже хочу попрощаться, но в последний момент вспоминаю про интересующий меня вопрос и спрашиваю:

— Какая у вас машина?

— Черный «Мерседес-Бенц», а что? — недоуменно отвечает Харун.

Машалла! Оставляю его вопрос без ответа. «Чюсс!» А ничего особенного. Просто сейчас у меня появился еще один подозреваемый в убийстве.

Колокола укладывают меня и Ламбаду спать. Время опускать рольставни и выключать свет. Но не тут-то было. Что касается меня, я уже давно созрел для сна, а вот геккон принялся энергично протестовать, когда я погасил лампу. Защелкал, заквакал, зачирикал, запищал. Может быть, Ламбада боится темноты? Жалкий трус! Пришлось снова включить свет. Недовольно смотрю на ящерку. Геккон бесстрастно смотрит на меня. Да, развитой мимикой ты, друг Ламбада, не отличаешься. А может, мы просто недостаточно понимаем друг друга?

Ищу компромисс. Направляю на коробку с гекконом свет торшера, а сам, пока он снова не разорался, сбегаю в спальню. Ну, я условно так называю свое черепашье движение к постели. Ламбада с компромиссом согласился. По крайней мере, больше не шумит. Все, я сплю.

Резкий звон колоколов грубо выдергивает меня из Нави в Явь. Вздрогнув, открываю глаза. Геккон сидит (лежит?) у меня на груди и туманно смотрит в лицо своими вертикальными зрачками. С добрым утром, Ламбада! Что, жрать хочешь?

Поднимаю себя скорее усилием воли, а не усилием мышц. Отправляю Ламбаду в коробку из-под торта на «сегодник». Умываюсь, чищу зубы, бреюсь. Сегодня вторник, двадцать третье. За окном тихо и солнечно. Какой сюрприз! Яркие лучи света лениво освещают мокрые улицы. Дождь шел всю ночь, а под утро утомился и ушел отдыхать. Выспавшийся организм просит поесть. Еще один Ламбада на мою голову! Ползу на кухню и кормлю себя французским багетом с маслом и сыром. Сыр тоже французский. Чье масло, не смотрю. Свой галльский «сегодник» запиваю колумбийским кофе.

Ламбада забирается на стол и нахально заглядывает мне в рот. Надо его поощрить за сотрудничество — геккон честно молчал всю ночь. Оказывается, и с гекконом можно общаться без матов и навешивания ярлыков. Где-то на кухне у нас устроилась на зимовку толстая муха. Когда становится немного теплее, она недовольно жужжит на стекле окна. Настоящая бомба калорий. Можно скормить ее Ламбаде. Гекконы должны любить живых насекомых. Я имею в виду — как пищу.

Кладу Ламбаду на подоконник и отправляю охотиться на муху. Пусть побегает, разомнется после банановой диеты. Себя самого устраиваю на рабочем месте. Включаю компьютер. Колокола за окном ехидно напоминают, что у добрых людей рабочий день давно уже начался. Ну, и ладно, догоним и перегоним!

Вспоминаю вчерашнюю трагедию. К чему-то я подобрался слишком близко. К чему-то важному. Интересно, жив ли еще Генрих или уже пытается проскочить в райские ворота? Это, наверное, можно узнать через комиссара Уля. Интерпол!

Уль легок на помине. Звонит.

«Халло! — Халло!»

Жизнерадостный комиссар расспрашивает меня о том, что случилось в понедельник на опушке Ведьминого леса. Особенно его интересует мой разговор с Генрихом Кальтом. Бедняга, кстати, жив. Лежит в реанимации после нескольких операций. Он подключен к аппарату искусственной комы. Дела его плохи.

Рассказываю Улю про нежелание Генриха общаться, про таинственный черный «Мерседес», про Ламбаду.

— Значит, Генрих так вам ничего и не сказал? — еще раз уточняет Уль.

— Нет, ни слова. Мне не удалось наладить с ним контакт.

— Очень жаль.

— Мне тоже.

— Я не зря вас предупреждал быть осторожнее. Видите, как это опасно? — бодро напоминает Уль. — Призраки прошлого живы и могут отомстить слишком любопытным.

Кому он это говорит? Человеку, который на каждом шагу встречает двух маленьких привидений в белых саванах? Ха!

Я меняю тему:

— Вы не знаете, герр комиссар, есть ли у Генриха Кальта родственники, у которых можно приютить геккона?

Уль не знает. Генрих живет один. Женат не был, детей нет. Пустоцвет. Ламбада ему заменяет семью. Ящерица — единственная искорка жизни в мертвечине старой лачуги.