Тайна чертова камня - Наталья Александрова

– Там гать должна быть… вот она… ну, с Богом! Найда, замной!

Умная собака прыгнула следом, а затем уж осторожно шагнулаНадежда.

– Вплотную не ходи! – учил дед Семен. – Ежеличего – вместе утопнем. Хотя нынче вода низко.

«Куда уж тут низко, – думала Надежда, наблюдая, каксапог погружается в трясину почти до колен, – еще немного, и полные сапогиначерпаю».

Однако дальше пошло лучше. Надежда наловчилась перепрыгиватьс кочки на кочку. Через некоторое время остановились у довольно толстой сосны.Три большие ветки шли параллельно вверх, так что издали сосна напоминалатрезубец морского бога Нептуна. Хотя здесь, на болоте, командовал не Нептун, акто-то другой, какой-то древний языческий бог.

«Дриады? – размышляла Надежда в пути. – Хотя нет,дриады живут на дереве, наяды в воде, а в болоте кто? Кикимора болотная илеший…»

От этой мысли стало неуютно. Под сосной остановились, потомучто было почти сухо. Найда вовсю лопала янтарные ягоды морошки, дед Семензакурил, а Надежда присела на кочку, предварительно обследовав ее на предметналичия пресмыкающихся.

Бросив в болото окурок, дед поглядел на солнце, отсчитал тришага и свернул от сосны влево под углом примерно в сорок пять градусов.

– Теперь напрягись, самое трудное место! –отрывисто бросил он.

Перед ними расстилалась ровная зеленая гладь – ни кустов, нидеревьев, ни кочек. Было до пронзительности тихо – не пели птицы, не жужжалишмели, не стрекотали кузнечики. Дед Семен шел аккуратно, почти беззвучно, Найдапрыгала с легким плеском, одна Надежда, как ни старалась, ступала сотвратительным чавканьем. Глаза заливал пот, Надежда провела рукой по лбу ивдруг хватилась косынки. Обычная ситцевая косыночка – по голубому полю крупныевеселые ромашки. Шелковую в лес не наденешь – скользкая. Она скинула косынку,когда отдыхали у трезубой сосны, а потом, видно, завязала некрепко. Надеждаоглянулась – косынка синела чуть в стороне, зацепившись за сухой одинокий куст.

– Не смей! – приказал ее спутник. – Ни шагу всторону!

Судя по тому, как серьезен, даже суров был Семен Степаныч,болото и впрямь опасно.

«Не верится, что всего в нескольких километрах отсюда проходятжелезная дорога, линия электропередачи, есть поселок… – думала Надежда находу, – неужели в двадцать первом веке недалеко от большого города можноутонуть в болоте, и никто не спасет и никогда не найдет?»

И снова она представила, что сказал бы муж, узнав, как онапроводит здесь время. Но сейчас почему-то вид грозного мужа не произвел наНадежду ни малейшего впечатления.

– Притомилась? – обернулся дед. – Скоро уже.

И вправду, идти стало легче, трава сменилась мхом, которыйхоть и пружинил, но все же чувствовалась под ним твердая земля, а потомместность пошла вверх, и, наконец, болото кончилось.

– Вон в горку подняться, и будет тебе Горелаяполяна, – сказал дед Семен.

Если Елизаветино поле тянуло никак не на поле, а на поляну,то Горелую поляну назвать поляной мог только Гулливер. И то с большого веселья,когда море по колено и расстояния смазаны. Куда ни кинь взгляд, без конца и безкрая тянулась сухая пустошь, покрытая вереском и невысокими сосенками, причемросли они не как деревья, а как кусты – без стволов.

– Пожар был страшный, – рассказывал дедСемен, – земля выгорела чуть не на метр, много лет здесь ничего не росло.А потом вон вереск да сосенки мелкие. И куда тебя дальше вести?

Надежда отвела глаза, потому что понятия не имела, чтотеперь делать. До сих пор все шло по плану – Елизаветино поле, Егерская тропа,Куликово болото, Горелая поляна… Дальше по списку жертв шел Петр Самокруткин, икуда его применить, Надежда не знала. Самокруткин… Клички у него никакой небыло, по профессии – тракторист. Нет ли здесь какого-нибудь ржавого трактора?

Но нет, только необозримые заросли вереска да сосенки. А вонтам что-то темнеет… Надежда сделала несколько шагов, отвела куст, обошланеглубокую воронку и увидела большой камень. Или маленькую скалу, такое названиебольше подходило. Сразу же вспомнилась история про постамент Медного всадника –такой громадный кусок гранита привезли как раз откуда-то с Карельскогоперешейка. Этот камень был чуть поменьше, однако тоже впечатлял своимиразмерами. Больше вокруг не было ничего.

По всему выходило, что идти через болото и Горелую полянунужно было именно к этому камню.

«Камень! – внезапно осенило Надежду. – Ведь имяПетр по-гречески означает камень! Все сходится! Вот зачем нужна была пятаяжертва!»

– Семен Степаныч! – закричала Надежда. – Вседело в камне!

– Ну и что? Камень и камень… – проговорилСемен. – Да этот камень у нас здесь почитай каждый знает. Кто в лес частоходит, этот камень не раз видал. Еще его Чертовым камнем зовут.

– Почему Чертовым? – заинтересовалась Надежда.

– Да глупости это! – отмахнулся Семен. – Наэтом камне, на самом верху, углубление такое – будто отпечаток козлиногокопыта. Ну так вот и говорят – черт на этот камень наступил и ногу свою на немотпечатал… темный народ, необразованный! Чего только не болтают… ну что, привеля тебя сюда, а дальше-то что?

– Что-то здесь должно быть… – неувереннопроговорила Надежда. – Не случайно этот маньяк все так хитро выстроил…явно он дорогу к этому камню указал.

– Кому указал-то? – проворчал Семен. – Нам стобой, что ли?

Он посвистел Найде, которая рыскала в кустах на краю поляны.Собака прибежала с каким-то виноватым видом. Она уже почти не хромала.

– Ну, кого ты там выследила? – Хозяин сосдержанной лаской потрепал Найду по загривку. – Барсука, что ли? Ты уж неносись, где ни попадя, пока лапа совсем не зажила!

Надежда снова оглядела огромный валун.

Мрачный, загадочный, покрытый мхом, как сединой, он не хотелделиться с ней своей тайной, скрывал ее, как нелюдимый старик. Даже своейформой он немного напоминал склоненную голову сурового старика, думающего своювековую думу.

Семен присел на пень, развязал мешок, достал оттуданесколько ломтей хлеба, пару свежих огурцов, большой кусок копченой колбасы. Отэтого куска отрезал охотничьим ножом добрую четверть, бросил Найде, поворчалдля виду:

– Дожили, с твоей легкой руки собаку колбасойкормлю… – Только после этого предложил Надежде: – Ну, Надя, давай, что ли,перекусим да домой пойдем. Дорога неблизкая.

Надежда присела на соседний пенек, с благодарностью взяла уСемена кусок хлеба и огурец, посолила его крупной солью.

Хрустя огурцом, она размышляла: неужели все зря? Неужели онавыдумала все это? То, что имена жертв маньяка совпадают с названиями мест, какбы указывают дорогу, – не больше чем ее домысел?