Изгой - Юрий Никитин

Он злорадно захохотал. Дракон сделал над башней круг, началснижаться, выставил перед собой короткие толстые лапы, а крылья отставил почтиребром. На Россоху и Ковакко ударило ветром, дракон пробежал немного иплюхнулся на брюхо.

Беркут ловко снял с гребня ременную петлю, обоим магам онпоказался еще больше растолстевшим, обрюзгшим, неуклюже съехал по толстому бокуна землю. Рожа была довольная, надменная, а голос пророкотал привычно гулко ипокровительственно:

— Пришли встречать сильнейшего?.. Хвалю. Всем попрянику!

Он захохотал, пошел к ним, огромный и массивный как ходячаяскала. Дракон за его спиной не улетел, получив свободу, а остался лежать,распластавшись, как большая рыба на берегу. Бока сильно и часто раздувались прикаждом вздохе, из ноздрей выбивались струйки горячего пара. Муравьи,разметанные драконьими крыльями, рассерженно помчались на врага, началивпиваться в щели между чешуйками. Дракон от наслаждения пустил слюни и закрылглаза.

Короед и Боровик прибыли настолько слаженно, что Россохазаподозрил и этих... в преднамеренной точности. Словно прятались неподалеку,чтобы явиться в последнюю минуту. Посмотрел на Ковакко, болотный колдунпрезрительно щурился.

— Мир всем, — сказал Короед поспешно. —Всем-всем! Даже тем, с кем еще не дрался.

Боровик холодно поклонился. Он сдал больше других, седыеволосы на глазах покидают голову, огромный череп бесстыдно светит розовым,словно голое тело. Лицо в глубоких морщинах, только спину все еще ухитряетсядержать прямо.

— Все здесь? — удивился он. — А что незаходите?

— Тебя вышли встречать, — ответил Беркутсаркастически.

Огромная дверь башни распахнулась. На пороге, подсвеченнаясзади оранжевыми огнями, стояла Хакама. Все такая же миниатюрная, смальчишечьей прической и тонкой фигурой подростка. Лицо ее оставалось в тени,Россоха не мог определить, намного ли постарела волшебница за эти годы, хотявряд ли постарела вообще, это ему как-то все равно, а она все силы направит,чтобы выискивать волшебные свойства, удерживающие молодость.

Наконец, дав насладиться созерцанием себя, она сделала шаг кним навстречу. Солнечный свет пал на ее лицо, почти такое же моложавое иприветливое, как и двадцать лет тому... но все же каждый увидел глубокую сетьмелких морщин, слегка обвисшие щеки, складки на шее. Ее темные глаза быстро ицепко схватили лица всех пятерых мужчин. Сильнейшие чародеи, члены СоветаСемерых Тайных правителей, сейчас выглядят усталыми, а кое-кто и вовсеизмученным. Привыкшие повелевать стихиями, сейчас растеряв исполинскую силумагов, они сгрудились, как овцы, тихие, переговариваются слабыми потрясеннымиголосами.

Она через силу улыбнулась, сказала весело:

— А они, как мальчишки, сплетничают!..

Беркут хмыкнул, согласился:

— Да нет, замышляем... Только в детстве замышляли грушисворовать в чужом саду, а сейчас прикидываем, сколько золота натаскали твоимуравьи в подвалы...

— А какой магией ты это делаешь? — поддержалКовакко.

Хакама сказала сладким голосом:

— Это давно не магия... Сперва в самом деле была магия,но муравьи обучаются быстро. Теперь у них это просто привычка.

— Тогда подумай, — предостерег Беркут, — каких отучить от этой привычки! А то засыплют и тебя.

Она расхохоталась, прекрасно зная, что ее голос и смехостаются такими же музыкальными, чарующими, нестареющими. Чародеи как будто всамом деле чуть приободрились, начали смотреть не так затравленно.

— Дорогие друзья, — произнесла Хакама сладкимголосом, — мы так давно не собирались вместе... Дорогой Беркут, тывыглядишь великолепно! Ни один орел не сравнится с тобой гордой статью!.. МилыйКовакко, в твоих глазах все та же мудрость, которая так меня восхищала!..Россоха, ты прибыл первым, а тебе дальше всех... признайся, ты сохранил своюсилу чародея? Милый Короед, ты все так же силен и молод!.. А у Боровика силаплещет из ушей...

Ей отвечали с принужденными улыбками, а потом и в самом делеоттаяли, повеселели, приободрились. Хакама за эти годы, правда, постарела, ноне так уж, как превратилась бы в старуху любая простолюдинка. Все так жедержится как юноша, волосы острижены так коротко, что невозможно ухватиться, вто время как у всех мужчин лежат на плечах, а у Ковакко так и вовсе на спине, аглаза ее все такие же улыбчивые, голос сладкий и задорный разом.

Ковакко сразу заявил сварливо:

— Хакама! Надеюсь, ты приглашала всех так настой-чиводействительно по очень важному делу. Я истратил последние капли мощи, чтобыдобраться... Обратно поползу на четвереньках.

Боровик сказал язвительно:

— Я разрешу держаться за хвост моего осла.

— Ты приехал на осле? — удивился Ковакко.

— Нет, уеду. Если здесь сам не стану ослом. Хакамаповела рукой в сторону входа. Глаза ее улыба-лись, а музыкальный голос сталсовсем сладким и привет-ливым, как бывает приветливой в знойный день кронаогромного дерева с широко распростертыми ветвями.

— Заходите!.. Прошу!.. Всем-всем бесконечно рада! Онипроходили мимо, улыбались, она с кем обнималась, с кем обменивалась заговорщицкойулыбкой. Беркута шутливо ткнула кулаком в могучую грудь, Россохе поклонилась, ивсе входили в заново перестроенный зал уже обласканные, довольные,подбодрившиеся.

Россоха видел, как Боровик потрогал амулет на шее, губыслегка шевельнулись, и сразу длинная бесформенная одежда исчезла, сменившиськостюмом почти воина, плотно облегающим его коренастую сильную фигуру.

Зал без окон, так и должно быть, это башня, раньше все былонаверху, но теперь не всяк сумеет подняться по ступенькам на такую высоту, нодесяток светильников дают ровный яркий свет. Даже Ковакко, у которого глазаслабоваты, довольно огляделся, даже не щурится.

Все рассаживались медленно, неспешно. Так это выглядело,неспешно, хотя на самом деле, мелькнула мысль в голове Хакамы, каждый недоверяет даже чужой мебели, уж очень привыкли к той, что возникала по ихжеланию. Беда сильных магов! Беда в том, что все их желания исполнялись слишкомлегко и быстро. А теперь окружающий мир кажется вовсе враждебным...

Наконец расположились, смотрят на нее выжидательно. Ковакко,Боровик, Россоха, Короед, даже всегда подчеркивающий независимость Беркут. Всесидят, кто где считает для себя удобным или престижным, смотрят. Тем самымотдают ей инициативу. А кто владеет инициативой, тот уже хозяин положения. Хотянекоторое время придется затратить, чтобы это дошло до всех.

— Я пригласила вас, — сказала она музыкальнымголосом, в последний момент успев проглотить слово «собрала», что наверняказадело бы самолюбие Беркута и Короеда, — потому что мир изменился... Не влучшее время для нас. Нам нужно как можно скорее... и правильнее, решить, чтонам предпринять в этих изменившихся условиях.