Три минуты до судного дня - Джо Наварро

Я подождал, пока Род сделает паузу, чтобы прикурить сигарету, и взглянул на Муди — она наконец поняла, что произошло.

Я зачитал Рамси его гражданские права, и он согласился сотрудничать. Вот так просто. Да, права были представлены в немного необычной форме, но Верховный суд не говорил, что их нужно зачитывать как заклинание, часто повторяемое по телевизору. Главное — Род подтвердил, что понимает свои права, и агент Терри Муди присутствовала при этом в качестве свидетеля. Улыбка на ее лице дала мне понять, что она не меньше моего рада наконец-то разделаться с этим.

«Вот сукин сын», — подумал я, пока Род дальше бубнил свою лекцию. Когда он перешел от описания магнитного поля Земли к потенциальному разрушению мировой системы энергоснабжения, я осторожно напомнил ему, что миссис Муди пора прощаться. Сама галантность (в тот момент), Род поднялся, пожал Терри руку и пожелал ей счастливого пути домой. Затем он повернулся ко мне с серьезным выражением на лице.

— Почему бы нам не поговорить еще немного? — предложил он.

Решив, что у меня появляется шанс услышать новые откровения, я с готовностью согласился.

Муди, наверное, еще и в лифт не успела зайти, когда Род сел на свой угол дивана, прикурил очередную сигарету, немного подался вперед (точно так же, как я на своем вращающемся кресле) и нанес первый удар.

— Скажи-ка мне, ты врешь?

— О чем ты? — спросил я, отчаянно пытаясь понять, что именно заставило его усомниться в моих словах.

— Тот парень с «Эй-би-си ньюс», Бэмфорд, говорит, что мой арест неизбежен. Ты врешь мне, агент Джо Наварро?

На этот раз Род не играл ни в какие игры, и я понимал, почему он подождал, пока Муди уйдет. Теперь шел мужской разговор, но мне все равно следовало быть осторожным. В отсутствие свидетелей слово Рода теперь было против моего слова.

— Род, — сказал я, глядя ему прямо в глаза, — никто не отдавал приказа о твоем аресте. По крайней мере, я об этом не знаю, а я единственный агент в этом деле, не считая миссис Муди. Даю тебе слово.

Род изучал мое лицо, пытаясь понять, не лгу ли я, но я не лгал. Я говорил чистую правду, хоть и не всю.

— Господи, Род, — продолжил я, пытаясь воспользоваться кажущимся преимуществом, — хватит общаться с «Эй-би-си ньюс»! Они специально ищут новости, а ты им только помогаешь. Я думал, ты удачно их отбрил еще при первом разговоре. [Он согласно кивнул.] Но должен предупредить: они не оставят тебя в покое, пока ты сам не пошлешь их куда подальше.

Не знаю почему, но пассаж о том, чтобы «послать их куда подальше», тотчас успокоил Рода.

— Я просто хотел удостовериться, — сказал он чуть ли не виновато.

— Род, я первым сообщу тебе, если тебя арестуют. А теперь пойдем уже отсюда. Честно говоря, я устал и голова раскалывается, а тебе тоже есть чем заняться — к подружке, например, заглянуть.

— И не напоминай.

— Готов еще раз встретиться завтра с Муди? — спросил я.

— Конечно, — ответил он и просиял почти так же, как за ужином. — В то же время?

— Да, и не перебивай аппетит.

— Еще кое-что, — сказал Род, когда двери лифта открылись в фойе. — Извини, что я усомнился в твоих словах.

— Род, да ладно тебе, это ведь твое право, — ответил я, после чего он приобнял меня по-мужски — такое объятие на Кубе называют abrazo — и тотчас удалился.

Когда он вышел на улицу, я набрал на пейджере код 11 — объект идет.

Крупная авария на шоссе I-90 вынудила меня искать другой путь домой. Когда полтора часа спустя я ехал по 60-му шоссе мимо клубничной столицы мира, городка Плэнт-Сити, длительное недосыпание, наконец, дало о себе знать. Я отключился мгновенно, даже не запомнив момент перехода от бодрствования к сну. Ничего не соображая, я съехал с шоссе — слава богу, я двигался по правому ряду и мне не пришлось пересекать другие полосы, — и проснулся через несколько секунд, прокатившись метров шестьдесят по вспаханному полю. Машина забуксовала, на лобовое стекло налипла грязь.

9 ноября 1989 года

Мне повезло: когда я добрался до дома и забылся коротким, тревожным сном, на улице разразился ливень. Наутро машина стояла на подъездной дорожке почти чистая. Мне осталось лишь убрать несколько травинок с решетки радиатора и хорошенько пройтись шлангом по днищу. Я не видел причин сообщать об этом инциденте или вообще кому-либо о нем рассказывать.

Мне повезло не только в этом: ничего не сломалось — целехонька была и машина, и я сам. Разве что на лбу у меня красовалась небольшая шишка в том месте, которым я ударился о руль. Да плечо побаливало, видимо, от резко натянувшегося ремня безопасности, который не позволил мне врезаться головой в ветровое стекло. Не было ни трупов, ни дымящихся каркасов машин, оставшихся от лобового столкновения, произошедшего по вине Джо Наварро, уже почти бывшего агента ФБР. Я трясся, как прокаженный, всю дорогу домой с того поля, с ужасом представляя, что могло произойти. Боже, что могло случиться!

Я бы еще немного подумал об этом, но первым делом нужно было заполнить все бумаги. Без бумаг в Бюро ничто не делается, а больше всего их приходится заполнять по делам о шпионаже. В уголовных делах заполнить формы FD-302 легче легкого. В них перечисляют все, что было замечено и выявлено в ходе допроса. Как правило, все ограничивается минимумом, который необходим, чтобы доказать факт преступления, а это от силы две-три страницы. Но в шпионаже дело обстоит иначе, потому что здесь важно не только то, что было сказано и подмечено, но и как это было сказано, когда и в каком порядке. Порой нюансы контрразведки и вовсе кажутся абсурдом.

Ни в одном другом преступлении не участвует так много факторов: методы разведки, государства, конкретные дипломаты или сотрудники разведслужб, зоны работы, средства связи, способы сокрытия и перевозки, политика, контакты, внутриэтническая сплоченность, время суток, дни недели, даже история. Помимо самого преступления есть дополнительная информация, которая подсказывает, как именно противник организует шпионаж: где, как и что его интересует; как вербуются шпионы; где происходят встречи; где ведутся и не ведутся операции; сколько платят за сведения и как оценивают конкретную информацию; кто входит в число лучших оперативников и так далее.

Агенты по уголовным делам вечно обвиняют нас, контрразведчиков, в том, что наши FD-302 похожи на «Войну и мир». И правда, они гораздо длиннее отчетов по уголовным делам — составленный в то утро рассказ о последней встрече с Родом растянулся страниц на двенадцать. Но нам приходится быть въедливыми и соответствовать более высокому критерию доказательности. К тому же не всякая бумажная работа скучна.

К примеру, эту форму FD-302 заполнять было одно удовольствие. Подозреваемый Рамси признался, что говорил по собственной воле и не думал, будто ему гарантировали или хотя бы пообещали отказ от преследования. Подозреваемому Рамси сообщили его права Миранды и подчеркнули их наличие. При этом присутствовала агент Терри Муди, которая выступит свидетелем вышеописанного. Мне нужно было добавить еще немало деталей, но юридического минного поля, по которому я бродил последние несколько дней, теперь как не бывало. Я представлял, как вытянутся лица агентов Вашингтонского регионального отделения, когда они получат этот отчет по телетайпу. Что? Наварро не такой идиот, как мы думали? Вот черт!