Сад изящных слов - Макото Синкай

«Она меня околдовала», — считал Такао.

Это случилось в беседке, окружённой дождём и светом, в тот самый миг, когда он ощутил под пальцами холод Её ноги, и противиться колдовству он не мог.

Он коснулся Её ноги, превратил форму стопы в набор чисел, обвёл карандашом контур. Казалось, даже от бумаги с очертаниями ступни веяло ароматом той женщины. Такао невзначай заполучил частичку Её самой, и этого хватило, чтобы его бросило в жар.

Но в отместку, иначе не скажешь, с того дня дожди прекратились. Сезон дождей закончился. Начались летние каникулы, а с неба так и не упало ни капли. Такао окончательно лишился повода приходить в беседку.

В начале августа его старший брат перебрался на другую квартиру. С раннего утра Такао помогал ему с переездом. Двумя месяцами ранее его мать ушла из дома (хотя она появлялась примерно раз в неделю и под настроение либо готовила ему ужин, либо заставляла готовить для неё), и, по сути, Такао впервые стал жить самостоятельно. Квартира опустела, он ел в одиночестве, спал в одиночестве и всё не мог придумать, как использовать освободившуюся половину комнаты, прежде принадлежавшую брату. Но если приглядеться, то и всё пустое пространство, и паузы в размышлениях занимала Она. Быть одному означало знать, что Её нет рядом. Не забывать ни на секунду, что Она сейчас где-то ещё, живёт своей жизнью, о которой ему ничего не известно.

Такао впервые уяснил смысл одиночества. Он страдал от того, что они не могут встретиться. Он почти физически чувствовал эту боль. Вот и сейчас, должно быть, кто-то ему незнакомый сидит рядом с Ней. Слушает Её нежно подрагивающий голос, любуется светящимся ореолом вокруг волос, вдыхает западающий в душу аромат и, может быть... осторожно касается бледно-розовых пальцев Её ног...

Такао молился о дожде перед тем, как заснуть, и перед тем, как открыть глаза утром. Но тот никак не собирался. Однажды он поймал себя на том, что всерьёз думает, будто бог решил проучить его за беспрестанные просьбы и больше никогда не пошлёт дождь на землю.

«Так и свихнуться недолго», — не на шутку перепугался Такао.

Ему хватило остатков хладнокровия, чтобы понять: нет смысла упиваться своим одиночеством. Да, совершенно очевидно, что он влюбился. Но если из-за этого он станет слабым, ему никогда не сравниться со взрослыми из Её окружения.

«Нельзя, чтобы любовь ослабляла, она должна сделать меня сильным», — твёрдо решил он после долгих размышлений, стоивших ему немало нервных клеток. Надо убить ту часть сердца, что слишком уж часто жалуется на боль. Затем уяснить, что он должен сделать, понять, как ему достучаться до Неё, и браться за дело.

Поэтому на каникулах Такао бо́льшую часть времени проводил на работе. Вскоре вернулись долгожданные дожди, но и тогда он не поддавался и с утра шёл в китайский ресторан. С уходом Сяофэна дел там всегда хватало. На них Такао и сосредоточился, думая только о том, как бы на его месте действовал Сяофэн. Семьдесят процентов заработка он откладывал на счёт в банке, чтобы накопить на оплату обучения после окончания старшей школы. Он ведь собирался в училище обувного дела. Оставшиеся тридцать процентов тратились на материалы для обуви.

«Знаешь, я разучилась нормально ходить», — сказала Она в тот день.

Значит, ему надо сделать для Неё такие туфли, чтобы ходить в них было сплошным удовольствием. Пожалуй, это единственный путь, ведущий к Ней. Так думал Такао, когда, вернувшись домой после работы, до поздней ночи трудился над туфлями в пустой квартире. Отпечаток стопы на бумаге, мягкие обводы, которые до сих пор помнили его руки, — по этим подсказкам он обтачивал деревянные колодки или покрывал их мастикой, придавая им нужную форму. После долгих мучений и нескольких изрисованных страниц в блокноте он наконец выбрал окончательный вариант дизайна. Сделал выкройку из бумаги. Серебряным карандашом перенёс её контуры на кожу. Несколько раз ошибся, но всё же вырезал размеченные детали специальным ножом. Сложил их, как головоломку, и сшил вместе, придавая объём. Всевозможные звуки, сопровождавшие его действия, таяли в пустоте комнаты. Ночной воздух незаметно впитывал шум, как пересохшая ткань — воду.

«Тишина в комнате и одиночество обязательно сделают меня взрослым», — словно молясь, думал Такао.

На то, чтобы сделать пару туфель, одновременно подрабатывая в ресторане, летних каникул, конечно же, не хватило. Август пролетел в одно мгновение, оставив Такао меньше ста пятидесяти тысяч иен на счёте, гору испорченной кожи и порезы от инструментов на руках. Он даже не сумел нормально сшить верх туфель и не имел ни малейшего представления, когда при таком темпе их закончит. Но начинались занятия в школе, и это его приободрило. Теперь, если пойдёт дождь, он сможет без зазрения совести отправиться на встречу с Ней...

«Я решил, что буду прогуливать в те дни, когда идёт дождь, но только до обеда», — сказал он Ей когда-то. О чём бы им поговорить? Ну например: «Я почти выучил её наизусть». Она посмотрит на него с недоумением и спросит: «Что выучил?» А он: «Книгу про изготовление обуви, которую вы мне подарили». И правда процитирует кусок по памяти. Она, наверное, удивится. И обрадуется.

С такими мыслями и в приподнятом настроении Такао отправился на занятия в первый день второго триместра.

Потому-то, когда на большой перемене она внезапно прошла мимо него возле учительской, он даже не сообразил, кто это. Понадобилось несколько полновесных секунд, прежде чем в мозгу шевельнулось: «Что?..»

— Юкино-сэнсэй! — удивлённо закричала шедшая вместе с ним Хироми Сато ещё до того, как Такао оглянулся, и бросилась к той женщине.

Он проводил Сато взглядом, медленно повернулся и увидел своего классного руководителя Ито, а рядом с ним — Её.

Юкино-сэнсэй?..

Он застыл на месте, смысл этих слов не укладывался у него в голове, а к ней сбежались и другие ученики, обступив её со всех сторон. И все звали: «Сэнсэй, сэнсэй!..»

— Простите, ребята.

Стоило ему это услышать, как по телу пробежала дрожь. Такой знакомый, убаюкивающий, неуверенный голос.

«Что она здесь делает?» — в беспорядке метались мысли Такао.

— Я буду в школе до конца пятого урока. Если хотите, можем спокойно поговорить позже, — сказала она окружившим её ученикам, отвела взгляд, а потом внезапно посмотрела на Такао. Их глаза встретились. Ему показалось, что она вот-вот заплачет.

Это Она...

От того, что он её увидел, сработал условный рефлекс, и его охватила радость, но это чувство тут же унесло прочь чем-то похожим на раздражение, а то, в свою очередь, вытеснили замешательство и сомнение. Ему вдруг стало нечем дышать, словно сильный ветер выдул из воздуха весь кислород.

— Надо же, Юкино-тян пришла в школу, — удивлённым тоном сказал стоявший рядом Мацумото, и его голос звучал как будто издалека.

От Сато с Мацумото он и узнал, что случилось с Юкино-сэнсэй.

Что с прошлого года ученицы из класса, которым она руководила, постоянно её травили. Что по какому-то недоразумению они решили, будто учительница отбила у одной из них парня, и устроили коллективный бойкот её уроков. Что в дело даже вмешались чьи-то родители, и её довели до того, что она больше не могла приходить в школу. Что в итоге она решила уволиться. И наконец, что зачинщиком и организатором всего этого была девушка по имени Сёко Айдзава.