Конъюгаты: Три - Люминис Сантори

что! Прекрасная работа! Своими руками и с любовью!

— Не издевайся. Вместо любви у меня за этот вечер сочился поток раздражения и слёзы злости.

Кирсанов, будучи растроганным, подошёл к жене и, уместившись на краешке стула, обнял.

— Прямо как в пятом классе. Ничего не изменилось. Ты всё также возбуждаешься от рукодельных инструментов и рыдаешь, когда у тебя ничего не получается.

— У меня никогда не получается! Слушай, дай денег. Может, я засуну туда хорошеньких купюр, чтобы восстановить равновесие? (скорее себе, чем мужу).

— Бери от своего банка. У тебя же есть.

Далила надулась (она, наверное, и в сто лет будет дуться, неважно, идёт это ей или нет).

— Но я коплю на собственные нужды.

— На какие такие?

— Например, на издательские. На творческие различные потуги.

Врёт, обыкновенно жабит, но Агний воспринимает за чистую монету, и сразу же копается в одном из бюро, где хранит наличку на такие случаи. Такие заначки повсюду в доме, о многих Хрисанф начисто забывает.

— Вот. Но не клади их, ради бога, туда! В конверт специальный! Каждый раз одно и то же (бурчит). Не так, этой стороной. Дай я напишу, а ты просто подпиши. Ужасный почерк!

Она отставляет в сторону некоторые деньги.

— Это ты ничего не понимаешь. Нельзя так много. Это же всего лишь мойка попки младенца.

— Ну дай тогда сюда сдачу. Обратно положим.

— Нет, это мне.

— У тебя итак предостаточно.

Далила не так чтобы расточительна. У неё с деньгами полная несовместимость. Но она любит тратить мужнины доходы: на халяву же.

— Тебе что жалко?! На меня? Мать твоих детей? Сегодня даже не смей носа казать в спальню.

— На-на, бери! Всё можешь забирать! Ничего не жаль. Просто ты слишком халатно относишься к этому.

— Тя-тя-тя! Сам же чуть ли не на машину отложил в этот гребаный носок.

— Так пополнение же. Детишкам. Дети — это пожизненный вклад.

Выглядит немного оторопелым. Приехал таким важным, а сейчас опять — домашняя рутина. Далила отругала себя в мыслях.

Человек хоть как-то отвлёкся. Неэффектная ты женщина. Просто бабка старика с золотой рыбкой.

— Агний.

— Да, солнышко.

— Это тебе на подарок.

Такой простой. Впрочем, как и я. Сияет, что твой медный тазик.

— Правда?!

— Ну да. Скоро ведь один из твоих дней рождения. Потом ещё один. Мои именины отмечаем с размахом. А твой др — не так чтобы.

— Мне ничего и не надо.

— А как насчёт того костюма в национальном стиле? Ты возле него минут пять простоял.

— Далила!

— Он завышенно дорогой, но думаю, тут достаточно. Хватит.

Не то чтобы он такой уж и франт. Просто давно себе присматривал что-то подобное, но всё не отваживался: скажет, что за старческие заскоки, что за старомодность. Потому воздерживался.

— Я надену его на летний праздник и вдобавок пояс смастерю!

— Ну что ж. Это неприлично, но придётся мне там быть женой самого красивого мужчины тогда.

— Только пойдём вместе за покупкой. Не вздумай устраивать сюрприз! Ты себе подобрать не можешь. Не хочу ушивать такое добро, а то и вовсе разодрать в клочья, если возьмёшь на размер меньше. А я там мерочки сниму и доплачу, если не хватит.

— Ладно-ладно.

— Дорогая, ты такая щедрая! И внимательная!

В порыве удовольствия целует.

— Да, я такая умная. Сама же выпросила, сама же раскрыла, и ты сам себе приобретёшь.

— Умница моя! Рукодельница! Ублажительница сердца моего!

Прикол этого мгновения в том, что он и в самом деле так считает. По крайней мере, в настоящую минуту.

***

В другом крыле.

— Ты, жирная свинья, подь сюда!

Айнар кличет Веронику, беспечно скачущую по коридору.

— Сгинь, вонючка!

Девушка хочет пробежать мимо брата, но тот ставит ей подножку. Верон предусмотрительно перескакивает его тапок и показывает язык.

— Ты видела отца?

— Саша с Дашей удалились строгать детей.

— Чевооо?

— КирСаш с душенькой.

— Заткнись уже, кабаниха.

— Сам такой! (возмущается) (приходит в боксерскую стойку).

Тут надо отметить, что средняя старшая из тех, кто влезет в драку с кем угодно.

— Хватит уже придуриваться! У меня есть к тебе дело.

— Какое?

Из-за внезапности выпущенного Вера отпускает кулаки и открывает рот.

— Только это между нами. Проболтаешься толстухе — скручу в бараний рог!

Незаконная дочь вся розовеет: всякое интриганство, пусть в зачатке, по её части.

— Договоримся в цене! Гони в размере моей трехмесячной и я добуду тебе любую информацию.

— Ах ты, жирная продажная шкура! Ладно, завтра с утра обменяю. Сейчас нету.

— Замётано! Но если обманешь — выдам тебя с потрохами Сасконаю.

— Чевоо?! Почему ты его так называешь?

— Тебе этого не понять. Так чего тебе?

— Кто такая Аэлита?

Вероника скривила свои пухлые губы.

— А, это что ли. Зазнайка одна.

Глава 40

Далила приехала поздно ночью. Агний подумал: "Ничего себе родины, по-моему, продолжение банкета". Он немного, так невзначай, понюхал жену, предусмотрительно камуфлируя это под действия типа "я соскучился". Кирсанов не был против того, что подружки что-нибудь сообразят дальше, и, конечно, абсурдом было бы подозревать наличие небезынтересных мужчин (кроме мужей), но, всё равно, на всякий случай включал эти свои пропускные радары.

— Как всё прошло?

— Нормально. Но скучно.

— Это же мойка попки нового спиногрыза. А чё так долго тогда?

— Потом посидели. Были некоторые девочки, с которыми давно не виделись.

— Аа.

Чистенький и аккуратный укладывается в постель. От неё он уже давно перестал рассчитывать на ответную семейную гигиену: она только стянула с себя одежду и рухнула в кровать.

— Я не пила, если твоя многозначительная минута связана с этим.

— Нет, просто я тосковал без тебя.

— У тебя была куча дел. Наоборот, без меня от души наворотил всякого, наверное.

— Без отвлекающего маневра, конечно!

Тянется к супруге и обнимает полностью.

— И не было там никаких мужиков. Своего София спровадила сразу после официальной части.

— Ох, вечно вы с нами так: жестокие мегеры.

— А он с удовольствием ускользнул, по-моему. Хорошее дело браком не назовут.

Хрисанф отвлёкся от поцелуев, которыми покрывал супругу и посмотрел на неё обиженно и строго.

— Там что, были феминистки и старые девы? Опять набралась всякой дури.

— Только Нюра и была. Ты же знаешь, что бессемейным к семейным вход воспрещён. Но Нюра — близкая подруга Софи, так что она была.

— Я её! Пожалуй, подсуну этой вашей отступнице кого-нибудь. Вечно промывает вам мозги.

Далила взяла с тумбы кусачку и подровняла сломанный ноготь, который итак был короткий и без маникюра.

— Жаль, что ты не пошёл вместе со мной.

— Я хотел. Но если там были одни бабы, то не уместно было бы.