Тьма над Лиосаном - Челси Куинн Ярбро

— Маргерефа? — переспросил Ульфрид недоуменно. — С чего бы ему возвращаться?

— Не знаю, — пробормотал Руперт. Собственные соображения на этот счет ему ох как не нравились. — Видимо, у него есть причины.

— Мы в опасности? — спросил Ульфрид, потом крикнул Моджу, стоявшему невдалеке: — Кто там? Наши? Или чужие?

— На полосе, идущей вдоль моря, никого не видать, — спокойно ответил тот и неторопливо приблизился.

— Нас мало для отражения штурма, — сказал ему Руперт. — Почему никто не идет? Вот раззявы.

Внизу двое караульных и четверо рабов упирались ногами в землю, пытаясь открыть крепостные ворота, ибо устройство, способное заменить людей, было готово всего лишь наполовину.

— Они уже скачут через деревню, — сказал Модж. — Видите? Они рядом. И первый из них — маргерефа.

Это и впрямь было так. Маргерефа Элрих едва управлялся с конем. Он потерял где-то свой шлем, а на лбу его красовался огромный кровоподтек, заметный даже в сумраке раннего утра. Конники тянулись за ним, причем двое были привязаны к седлам, а третьего приторочили к седельной подушке; конь его шел в поводу.

— Что с ними? — прошептал взволнованно Руперт.

— Скоро поймем, — отозвался Ульфрид и, наклонившись, крикнул замешкавшимся рабам: — Эй, там! Поворачивайтесь живей!

— Должно быть, на них напали, — сказал ровным голосом Модж. — Многие ранены. Взгляните-ка на Жуара.

— А где же его жена? — спросил Ульфрид. Он, внутренне содрогнувшись, подумал о Флогелинде, и защитил крестным знамением и себя, и семью.

К плацу со всех сторон стекались воины, на ходу натягивавшие кожаные доспехи. Уолдрих, дежуривший в эту ночь в оружейной, раздавал им копья, мечи и щиты. Ворота наконец распахнули настолько, что конный отряд смог проехать сквозь них, и Руперт опять протрубил в рог, оповещая крепость о прибытии маргерефы.

Ранегунда, несмотря на свою хромоту, успела добежать до ворот и, задыхаясь, приподняла перед королевским наместником юбки. Длинные косы ее были закинуты за спину, камзол расстегнут.

— Рада приветствовать вас, маргерефа, — машинально сказала она.

Ответом ей был то ли всхлип, то ли шепот.

— Благодарю. — Маргерефа Элрих пошатывался в седле, цепляясь за конскую гриву. — Датчане подстерегли нас… Большой отряд… Мы с ними бились. — Он дважды кашлянул, потом сплюнул. — Они неплохие бойцы.

— Да, это, видимо, так. — Ранегунда нахмурилась и подозвала жестом Кинра. — Подними женщин. Пусть захватят с собой бинты, травы и снадобья. — Она уже было хотела его отпустить, потом передумала. — Нет. Приведи лучше иноземца. Скажи, тут есть раненые. Пусть поспешит.

Кинр молча кивнул и кинулся к северной башне.

— Они повязали кое-кого из наших. И с ними двух женщин. Мы защищались. Мы убили троих, — сказал маргерефа Элрих, подавляя нервный зевок. — Они заклеймят их и продадут.

— Скольких они захватили?

— Четверых, — был ответ.

Светало, ночной мрак отступал, открывая взорам окровавленное плечо маргерефы и необычную бледность его лица.

— Держитесь, сейчас вам помогут.

Вновь протрубил рог, давая всем знать, что обитатели крепости Лиосан готовы к сражению.

— Аделяр, ступай к Орманриху, — распорядилась Ранегунда. — Мне надо срочно увидеться с ним. — Она обернулась к солдатам: — А вы прикройте ворота и усильте охрану. И пошлите дополнительные наряды наверх.

Маргерефа Элрих застонал, сползая с седла, лошадь под ним пошатнулась.

— Мы сражались. Неистово.

Он упал на колени, потом сел на землю, ухватившись рукой за стремя.

— Где жена Калфри? — спросила Ранегунда у подбежавшего Хлодвика. — Сам он сейчас присматривает за огнем. Разыщи Винольду, пусть возьмет свои травы, и приведи ее поскорее сюда. — Она ухватила за локоть Эварта, собиравшегося подняться на стену. — Разбуди капитана Мейриха, вели ему позаботиться о прибывшем отряде. И подними всех рабов.

Эварт приложил руку ко лбу.

— Конечно, герефа. Я мигом.

Пришла пора дать указания Дуарту, но тут на плацу появился одетый во все черное человек. Это был Сент-Герман.

— Я принес инструменты и лекарства. — Он указал на небольшую укладку.

— Благодарю вас, — сказала она, мгновенно ощутив облегчение. — Маргерефа ранен.

— Вижу, — кивнул Сент-Герман, наклоняясь и приступая к осмотру. — Дело скверное, — сообщил он через минуту. — Рану нужно очистить, в ней глубоко засели обрывки ткани и кожи. Знаю, брат Эрхбог этого не одобрит, но будьте любезны — прикажите истопить баню.

— Зачем? — Ранегунда вскинула брови. — Разве это может помочь?

— Во-первых, чистые раны заживают скорее, а во-вторых… на нем столько крови. Его надо выкупать, чтобы знать, что лечить.

— Ладно. — Ранегунда кивнула. — Этим займется Дуарт. — Она с тихим отчаянием оглядела заполненный людьми плац. — Так много раненых. У нас мало сиделок. И припасов. А вокруг тьма датчан.

— Все как-нибудь утрясется, — пробормотал рассеянно Сент-Герман. Он повернул голову к маргерефе: — Куда вас ранили?

— В руку, — ответил тот еле слышно. — И еще, похоже, в бедро.

Сент-Герман кивнул и с большой осторожностью перевалил раненого через плечо.

— Потерпите. Я помогу вам, — сказал он, вставая, и, увидев расширенные глаза Ранегунды, поспешил пояснить: — Мои сородичи славятся недюжинной физической силой. Я далеко не последний из них.

— Да, но ваша ноша вдвое вас тяжелее, — произнесла с сомнением Ранегунда, однако тут ее кто-то окликнул, и она завертелась в водовороте спешных, не терпящих отлагательства дел.

— Голова. Болит, — сказал маргерефа Элрих, когда Сент-Герман усадил его на широкую лавку. Лицо раненого покрывали бусинки пота, глаза неестественно-ярко блестели, а губы казались обметанными белой каймой. — Они выскочили внезапно. Их было много. Гораздо больше, чем нас.

— Сидите спокойно и позвольте мне вас осмотреть, — невозмутимо велел Сент-Герман и привалил пациента к каменной стене бани. — Постарайтесь не двигаться.

Маргерефа застыл, подчиняясь приказу целителя, и, когда с него стали стаскивать латы, даже не шелохнулся, но испустил мучительный стон. Его двухслойный жилет сверху донизу был буквально пропитан кровью.

— Удар секиры, — заметил он, задыхаясь от боли.

— Плохое ранение, — сказал Сент-Герман, не проявляя, впрочем, особого беспокойства, ибо ожидал худшего. — Я наложу повязку, чтобы рана не вскрылась.

Он призадумался, решая задачу, где взять бинты, когда в крепости каждая пядь полотна на счету.

За спиной его заскрипела дверь, вошел Дуарт.

— Герефа велела истопить для вас баню.