Ошибка - Эль Кеннеди

– Логан, – мурлычет она и, скользя пальцами по моему голому бицепсу, льнет ко мне всем телом.

– Привет, Пайпер, – бормочу я, и у меня руки чешутся от желания оттолкнуть ее до того, как эти губы коснутся моего уха.

Пайпер Стивенс, несомненно, девушка красивая, но вся эта клеветническая кампания, которую она учинила против Грейс в «Твиттере», мною не забыта.

Поцелуй впечатывается в мою щеку, и хотя Пайпер сразу отстраняется, ее тело по-прежнему жмется к моему, а ладонь прилипла к моей руке как клейкая лента к клюшке.

– Наш последний год в университете, – произносит она. – А что это значит?

Я даже не могу притворяться, что мне интересно. Я занят тем, что пытаюсь разглядеть через дверной проем, не появилась ли Грейс.

– Что?

– Это значит, что наше время на исходе.

Теплые губы касаются моей шеи, и я, дернувшись, делаю шаг в сторону.

Девушка хмурится.

– Ты целых три года разыгрывал из себя неприступность, – пеняет она мне. – Может, уже настал тот момент, когда мы получим то, что хотим?

Усмешка слетает с моих губ прежде, чем я успеваю остановиться:

– Чего ты хочешь, Пайпер? Я уже миллион раз говорил тебе: ты меня не интересуешь.

Она надувает накрашенные красной помадой губы.

– Ты только представь, как нам будет хорошо. Вся эта злость, что накопилась между нами… – Она встает на цыпочки, ее темные волосы щекочут мой подбородок, когда Пайпер шепчет мне на ухо: – Секс будет термоядерным.

Я отцепляю ее пальцы от своей руки.

– Звучит заманчиво, – вру я. – Но я пас. Эй, если ты так страдаешь от одиночества, то у нас в команде появился новичок. Этот парень, Хантер, как раз в твоем вкусе.

В ее взгляде вспыхивает ярость:

– Да пошел ты! Не пытайся подложить меня под своих приятелей.

– Я ничего такого не хотел сказать, детка. Просто делюсь с тобой новостями. Еще увидимся, Пайпер.

Выходя из кухни, я прямо-таки чувствую, как ее глаза мечут кинжалы в мою спину, но мне плевать. Меня уже тошнит от ее постоянных заигрываний и полного игнорирования того факта, что она мне, черт побери, неинтересна!

Я снова прохожу по первому этажу, дважды проверяю каждую комнату и наконец сдаюсь. Может, она на улице? Сегодня жутко душно, поэтому вечеринка проходит как в доме, так и снаружи, а это значит, мне пора расширить границы поисков.

Я решаю начать с лужайки перед домом. Выхожу в коридор, и меня накрывает волна триумфа, потому что на винтовой лестнице я замечаю Грейс.

Она одна, и мой пульс ускоряется, когда я любуюсь ее попкой, обтянутой черной юбкой. Ее длинные волосы струятся по спине, колыхаясь при каждом шаге, словно занавеска из золота. Черт, она вот-вот скроется из глаз.

Грейс поднимается на второй этаж и исчезает за углом, и, потеряв ее из виду, я тут же прихожу в движение.

Не теряя ни секунды, я широкими шагами направляюсь к лестнице и спешу наверх вслед за ней.

* * *

В уборной на втором этаже я мою руки и вытираю их полотенцем с эмблемой «Нью-Ингленд Пэтриотс»[14], которое вызывает у меня улыбку. Продажа спортивной атрибутики всегда казалась мне делом крайне прибыльным. Поместите логотип команды на какой-нибудь залежавшийся на полках товар – и его тут же раскупят, что бы это ни было.

Проверив в зеркале свое отражение, я с удовлетворением отмечаю, что по дороге до дома братства удушливая влажность не превратила мои волосы в одуванчик, а все спасибо моему крутому разглаживающему крему. Моррис встретил меня у дверей общежития, и весь путь мы проболтали. Однако, оказавшись на вечеринке, мы не сказали друг другу и полслова: из-за оглушающей музыки и шутера от первого лица, который полностью завладел вниманием Морриса и в который он играет в одной из комнат. Как только мы появились, Толстый Тед приказал ему опустить свой зад на диван и вручил джойстик.

Хотя я не особо возражаю. Мне даже было весело наблюдать, как в конце каждого уровня Моррис бил рекорды Теда. И каждый раз парни из братства орали так громко, словно это был тачдаун в финальном матче суперкубка, и ехидно говорили Толстому Теду, что ему надрали задницу. Кстати, Толстый Тед. Он оказался совсем даже не толстым.

Порой мне трудно понять все эти прозвища.

Когда я выхожу в коридор, меня накрывает острым ощущением дежавю. Только в этот раз это не Логан выходит из ванной и я жду снаружи, а с точностью наоборот.

Увидев его, я от неожиданности взвизгиваю. После того случая с маффином мы не виделись и не разговаривали три дня.

– Добрый вечер, красавица. – Он ухмыляется мне. – Мне очень нравится эта юбка.

Его голубые глаза медленно скользят по моим голым ногам, и я мысленно ругаю Дейзи за то, что она заставила меня надеть эту короткую юбку. А потом я ругаю себя за то, что на его чувственный взгляд мое тело отвечает горячей волной мурашек, которые бегут вниз и собираются между ног.

Я вздыхаю:

– Что ты здесь делаешь?

– Пришел на вечеринку. – Он закатывает глаза. – Что такого? А вот как тебя сюда занесло?

Я, стиснув зубы, отвечаю:

– У меня свидание.

Мое признание нисколечко его не трогает.

– Да? И где же тогда твой кавалер? Ты должна нас познакомить.

– Ни за что на свете.

Логан подходит ближе, и его пряный аромат окружает меня словно густая дымка. Теперь все мое личное пространство занимает его массивная фигура: широкие плечи, длинные ноги, мощная грудь – даже под футболкой я могу разглядеть каждый его мускул. И мне так хочется запустить руки под эту самую футболку и провести ладонями по его точеным мышцам. А потом спустить ладони ниже, скользнуть ими в его брюки и обхватить его…

Очнись!

Я пытаюсь выровнять дыхание, но оно выходит неглубокими, частыми потоками. А по тому, как учащается его дыхание, я понимаю, что Логан уловил изменения в моем теле, быстрое биение моего сердца. От сексуального напряжения воздух между нами нагревается.

– Как долго ты будешь сопротивляться этому? – Его голос, пропитанный желанием, звучит хрипло.

– Мне нечему сопротивляться. – Каким-то волшебным образом мне удается сохранять спокойствие, несмотря на то, что мое сердце колотится быстрее, чем биты музыкального трека, доносящегося с первого этажа. – По-моему, я уже ясно дала понять, что не хочу идти с тобой на свидание. И у меня нет никакого желания возобновлять нашу прошлогоднюю интрижку. Было весело, теперь все кончено.