Лиса в аптечной лавке - Наталья Шнейдер
Шрифт:
Интервал:
Руки мужа огладили мои плечи, прошлись по груди, и я невольно прижалась к нему теснее.
– А потом я вдруг понял, что влип и никому тебя не отдам. – Он спустился поцелуями по шее. – Пойдем. А то я снова не дотерплю до спальни.
Ксандер отодвинулся, и я тихонько вздохнула. Надела поданный пеньюар. Кажется, я тоже не прочь повторить, и вовсе необязательно в постели.
– Пойдем. – Ксандер легонько подтолкнул меня пониже спины. – Ванна готова. И жду тебя в спальне.
Глава 28
Мы засыпали и просыпались, не в силах оторваться друг от друга, пока, открыв глаза в очередной раз, я не обнаружила, что солнце заливает комнату, а Ксандер, приподнявшись на локте, смотрит на меня.
– Доброе утро, Лиска. – Он чмокнул меня в нос.
– Доброе. – Я погладила его по отросшей за ночь щетине.
– Выспалась?
– Угу. – Я сладко потянулась, покрывало сползло, открыв грудь, и я заметила, как муж уставился на нее.
Но, вместо того чтобы перейти к действиям, натянул покрывало обратно, укутав до самых плеч, и придвинулся так, чтобы видеть мое лицо.
– Тогда рассказывай.
– В смысле, – не поняла я.
– В смысле – кого и зачем ты собралась поить зельем подчинения.
Я помрачнела, и он добавил:
– Не думаешь же ты, что за ночь у меня мозги в… вниз утекли. Я помню нашу ссору и по-прежнему не хочу, чтобы ты оказалась на плахе.
Я вздохнула.
– Может, оденемся? Спальня – не лучшее место для серьезных разговоров.
Он покачал головой.
– Самое место. Тут же и помиримся, если что.
Я не выдержала – рассмеялась. Вот же самодовольный нахал! Впрочем… ночь и в самом деле выдалась незабываемой.
– Тогда ты первый рассказывай.
– О чем?
– О том, что случилось десять лет назад. Кого проклял мой отец – ты же явно догадался. И почему твой взял с тебя такое обещание, ведь дочь изменника, к тому же бесприданница, – не лучшая пара для придворного целителя.
– Тогда я еще не был придворным целителем. – Ксандер притянул меня к себе, поцеловал в макушку. – Не буду врать, я бы не хотел вспоминать. История вышла грязная и кровавая, и мертвых уже не вернешь.
– Мне нужно знать. – Я легко коснулась губами его ключицы. – Правда нужно. Я не тяну время и потом отвечу на все твои вопросы.
Не факт, что правдиво, но постараюсь врать как можно меньше.
– Хорошо. Это не та история, о которой можно посплетничать в салонах.
Я кивнула. Ксандер выпустил меня, откатился на подушках, заложив руки под голову и уставившись в потолок.
– Однажды у его величества испортились отношения с сыном. Надо сказать, наследник как раз вошел в тот возраст, когда подростки будто специально испытывают терпение родителей. Но со стороны казалось, будто принц остался почтительным и внимательным сыном, и тем не менее он все чаще стал избегать общества, а те, кто знал его достаточно близко, чтобы встречаться без приглашения, стали замечать синяки. Никогда раньше король не поднимал руку на сына. Это продолжалось около года, и в конце концов принцу велели отправляться в монастырь, дабы смирить чрезмерную для наследника гордыню. Вслух никто ничего не сказал, но всем было ясно, что дело закончится постригом.
– Наследника? – не поверила я. – У короля подрастали другие сыновья?
– Нет, незадолго до того королева, вторая его жена, родила третью девочку.
– Дурдом какой-то. Прости, – спохватилась я. – Продолжай.
– Перечить отцу принц не мог. В тот год вообще мало кто рисковал перечить королю, он стал гневлив и несдержан. Зато принц мог набрать в дворцовом саду плодов бобовника.
– Отравить отца? – ахнула я.
– Себя. И не отравить, а сорвать отъезд. Конечно, он рисковал: растительные яды непредсказуемы. Но ему повезло. Поездку пришлось отложить, позвали придворного целителя, и принц, воспользовавшись возможностью, попросил его о помощи. Подробности этого разговора мне никто не пересказывал, но так или иначе отец обещал разобраться.
«Отец». Значит, я была права, отец Ксандера был придворным целителем. Тем, кто донес на отца Алисии и отправился на плаху через три года.
– Он начал копать, и по всему выходило, что виноват королевский зельевар. Зелье правды, то самое, что ты пыталась сварить. В дозировке ниже эффективной его не может определить ни один артефакт, выявляющий яды. Но если воздействие в таких дозах регулярно, рано или поздно эффект накапливается, и на разум можно влиять. Еще побочные…
– Я читала, – кивнула я.
Вспыльчивость, подозрительность, галлюцинации. Неприятный набор, если не сказать больше.
– Словом, отец узнал про зелье. И… Говорили, будто придворный целитель донес на своего старого друга, королевского зельевара. Отец всегда был прямолинейней тарана и сперва делал, потом думал, даже удивительно, что он долго удержался на своей должности. Так что, возможно, слухи правдивы. – Ксандер продолжал разглядывать потолок, словно увидел на нем нечто необыкновенно интересное. – Он перед смертью твердил, что просто поделился сомнениями не с тем человеком, и я ему верил, но… Ты слышала проклятие, слышала формулировки. Имен названо не было, и все же проклятие сработало.
Я придвинулась к нему, обнимая. Ксандер погладил меня по плечу и продолжал:
– Как бы то ни было, жернова Тайной канцелярии закрутились. Один человек, служивший там, был дружен с твоим отцом и предупредил друга, но слишком поздно. Он ничего не успел сделать – а может, не смог, кто знает? Графиня ждала ребенка и носила плохо, в ее положении нельзя было пускаться в дорогу, да и куда им было бежать?
Муж надолго замолчал, продолжая смотреть в потолок, лицо стало вовсе непроницаемым, и только по тому, как колотилось сердце в груди, к которой я сейчас прижималась щекой, было понятно, что ему нелегко даются эти воспоминания.
– Когда я узнал, что в вашем доме обыск, приехал… – Он усмехнулся. – Малолетний идиот. Графиня выставила меня из дома. И, видимо, швырнула вслед кольцо, которое я зачаровал, – судя по тому, что оно валялось на полу все эти годы. Вообще-то за ее здоровьем следил мой отец, но работать с артефактами мне оказалось легче, чем ему. В доме были люди Тайной канцелярии, и, когда графине стало плохо, она пыталась не показывать свою слабость перед теми, кого считала врагами. А может, знала, что помощи от них не дождется… Словом, и мать, и ребенок погибли. До сих пор думаю: если бы я не уехал, если бы остался под дверью, может, сумел бы… – Он горько усмехнулся. – Прости. Выглядит так, будто я ищу себе оправдание.
– Мне не за что тебя
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!