Палач - Виктория Крэйн

— Пей и живи вечно, — произнес он торжественно, и первые капли его крови упали в мой раскрывшийся рот.

Я сделала глоток, потом еще один, и начала пить, а затем тело мое изогнула жестокая судорога, и я провалилась во тьму.

Пришла в себя я в кромешной тьме. Я вздохнула и пошевелилась. Несколько секунд я так и лежала, не понимая, где я, пока не заметила впереди пробивающийся сквозь плотно закрытый полог кровати свет. Я с трудом села, раздвинула тяжелую ткань и огляделась. И тут же перед моим внутренним взором возникли все события прошедшей ночи.

Подле меня на спине, совершенно обнаженный, лежал мой Князь-вампир. Я провела рукой по его груди — холодная, безжизненная — и отдернула руку. Мифы не лгали. Вампир пребывал в состоянии, которое нормальный человек называл лишь одним словом: смерть. На губах Князя виднелись следы засохшей крови — моей крови. Я оглядела себя. На мне все еще были остатки ритуального платья. Верх его был в засохшей крови. Я опустила глаза вниз — на моих бедрах тоже была кровь — следы моей порушенной девственности. И лишил ее меня не мой муж, а Люциан.

Я медленно опустила ноги на ступеньки, ведущие на высокое ложе, и поднялась. Голова тут же закружилась — сколько же крови взял у меня Князь? Наверняка почти всю, но он дал мне и свою, поэтому какие-то силы у меня еще оставались.

Хватаясь руками за все твердые поверхности, я спустилась вниз, шагнула к двери и двумя руками ее толкнула.

В коридорах было безлюдно. И немудрено! Сколько же настоящих людей жило в замке, а сколько вампиров? Люди тут, конечно же, были, прислуга вот точно почти полностью была человеческой, а знать… вся знать оказалась вампирами. Ладно. Пусть так. Но я не вампир! Сейчас светло, а я не боюсь солнца. И от этой мысли мне захотелось запеть и закружиться, но сил не было, поэтому я, жмурясь от дневного света, медленно двинулась по коридору в сторону лестницы на третий этаж. Мне нужны были ответы на вопросы, и мне хотелось задать самый главный вопрос одному мужчине — Палачу.

Подъем наверх дался мне очень тяжело. Добравшись, наконец, до кованой двери в покои Люциана, я вся взмокла. У меня была пугающая слабость. Я приложила ладони к двери и толкнула ее — дверь не поддалась. Я от души выругалась. Так ругались только стражники, и в былые времена я бы покраснела, услышав подобное, но только не теперь.

Видимо Люциан закрыл мне доступ к себе после того случая, когда я так неудачно ворвалась к нему посреди его интимного свидания.

Тогда я стала стучать в дверь и звать Люциана. Но мне никто не отвечал. Его не было в замке. Я в бессильной ярости колотила кулаками и ногами в его дверь, пока не разбила в кровь руки и полностью не обессилила. Я сползла вниз, на пол, прислонилась спиной к двери, подобрала под себя ноги и зарыдала.

В какой-то момент я наверно отключилась, потому что очнулась от звука приближающихся шагов. Я подняла голову и посмотрела на Люциана.

— Мири? — Он озабоченно склонился надо мной и поднял на ноги. — Что ты здесь делаешь?

Я из последних сил вцепилась в полы его рубашки и посмотрела ему в глаза.

— Как ты мог? — воскликнула я, слезы снова покатились по моим щекам. — Как ты мог меня ему отдать? Ответь?! Как ты мог?

Голос мой сорвался на крик, пока я снова и снова задавала ему этот вопрос.

— Почему ты мне ничего не рассказал, не объяснил? Почему? Почему? Почему?!

— Князь должен был сам все тебе рассказать. Чтобы ты могла сделать выбор. Я был уверен, что он все тебе рассказал. Вчера я прислал тебе вино, ты не должна была испытывать страха перед ритуалом.

— К дьяволу вино! Я его вылила на пол, это твое вино, и ничего мне Князь не рассказал.

Я уткнулась лицом Люциану в грудь и опять разрыдалась.

Он постоял так с минуту, слушая мой плач, потом его руки медленно поднялись, и он прижал меня к себе.

— Пойдем внутрь, Мири. Тебе надо умыться и, — он оглядел мое разорванное платье, которое я кое-как стянула пояском, прежде чем покинуть покои Князя, — и переодеться.

Но я не могла идти сама — совсем обессилила, и тогда Палач взял меня на руки и понес к себе.

Там он опустил меня в кресло у камина, то самое кресло, которое я так любила еще ребенком, а потом протянул мне бокал с вином.

— Опять твое чародейское вино? — я всхлипнула и скептически заглянула внутрь бокала.

— Нет, это обычное вино, но оно с травами, которые придадут тебе немного сил.

— Спасибо, — прошептала я и пригубила вино.

— Мири, я должен отойти ненадолго, — сказал Люциан, о чем-то напряженно размышляя.

— Только не оставляй меня надолго одну, — я умоляюще подняла на него глаза. — Я не хочу оставаться надолго одна! Мне страшно!

— Я быстро, — пообещал Люциан.

Я проводила его взглядом к жемчужной дымке в стене, которую я приметила в свой последний приход сюда. Люциан шагнул прямо в нее и исчез. Арка, вспомнила я, проход в другую реальность.

Я не успела допить вино, как Палач вернулся.

— Тебе, наверное, хочется обмыться? — спросил он.

— Да. Очень. Если ты позовешь служанок…

— Нам не понадобятся служанки, я проведу тебя туда, где есть теплая вода. Тебе сразу станет легче.

Мне было все равно, станет мне легче или нет, но я кивнула и снова оказалась у него на руках, а потом он вместе со мной вошел в дверь Арки. Внутри меня что-то сжалось, в глазах прояснилось, и я на мгновение разглядела сеть туннелей, тянущихся в разные стороны от Портала. Я тоже могла их видеть, как и Люциан? Нет, наверное это мое сознание шутит со мной. Я моргнула, и туннели исчезли. Только в груди у меня остался тугой комок, который начал рассасываться, как только мы покинули Портал.

Перед нами возникла небольшая пещера с круглым бассейном. Вода в нем была бирюзовой, и от нее поднимался пар.

— Горячий источник? — спросила я. — Здорово. Я слышала о таких, но никогда не видела.

Люциан ничего не ответил. Он просто спустился вниз по ведущим в воду ступеням и погрузился вместе со мной в бурлящую теплую воду.

Я блаженно прикрыла глаза. Люциан держал меня чуть ниже поверхности воды, и я чувствовала, как потоки тепла смывают мою усталость.

— Это чародейский бассейн?

— Нет, — усмехнулся Палач. — Просто струйки воды массируют твое тело, напряженные мышцы расслабляются, и усталость уходит.

Он усадил меня на ступеньки, потом достал откуда-то губку и начал аккуратно вытирать мое лицо и шею.

Мокрая рубашка облепила его тренированное тело, делаясь совсем прозрачной, и я не могла оторвать глаз от просвечивающей под тканью гладкой смуглой кожи.

— Люциан, раздень меня, — прошептала я.