Манускрипт всевластия - Дебора Харкнесс

— Диана, ты меня слышишь? — весело вторгся он в мои мысли.

— Извини. — Я закрыла глаза, сжала руками колени. — Это как болезнь: не могу сдержать любопытства, когда ты берешься за мемуары.

— Знаю. Это одна из сложностей, с которыми сталкивается вампир, общаясь с ведьмой и к тому же историком. — Мэтью насмешливо скривил губы, но глаза его мерцали, как черные звезды.

— Чтобы избежать этих трудностей в будущем, не ходи в палеографическую секцию Бодли, — съязвила я.

— В данный момент я могу выдержать лишь одного историка. — Мэтью плавно встал с места. — Я спрашивал, есть ли у тебя аппетит.

Когда это у меня его не было, интересно?

— Еще какой. — Я попыталась выбраться из моррисовского кресла. Мэтью подал мне руку и помог встать.

Мы стояли очень близко, почти вплотную. Я смотрела на вифанийский ковчежец под его свитером, его взгляд осыпал меня роем снежинок.

— Ты чудесно выглядишь. — Я наклонила голову, и неизбежная прядка тут же упала. Мэтью, привычным жестом поправив ее, приподнял волосы у меня на затылке и пропустил сквозь пальцы, как воду. Я вздрогнула от холодного дуновения. — Я люблю твои волосы. В них столько оттенков, даже рыжие с черными. — Он втянул в себя воздух, словно уловил новый запах.

— Чем пахнет? — сипло спросила я, по-прежнему не смея взглянуть на него.

— Тобой.

Я подняла глаза.

— Не приступить ли нам к ужину?

После всего этого сосредоточиться на еде было трудновато, но я старалась. Мэтью пододвинул мне стул с тростниковым сиденьем, и я видела перед собой всю его красивую комнату. Хозяин достал из миниатюрного холодильника две тарелки, где на подстилке из колотого льда лежали звездными лучами по шесть свежих устриц.

— Продолжаем работать над твоим образованием. Лекция номер один — устрицы и шампанское. — Подняв палец, как дон, рассуждающий на любимую тему, Мэтью достал из ведерка вино, одним движением вытащил пробку.

— У меня это не так легко получается, — сказала я, глядя на его сильные пальцы.

— Если хочешь, могу научить тебя извлекать пробки шпагой. Или ножом, когда шпаги под рукой нет. — Он плеснул немного в бокалы, шампанское запенилось, искрясь при свечах. — A la tienne.[34]

— A la tienne. — Я подняла в ответ свой узкий бокал, глядя, как лопаются пузырьки на поверхности. — Почему они такие крошечные?

— Потому что вино старое. Шампанские вина, как правило, пьются гораздо раньше, но я люблю старое, люблю вспоминать его прежний вкус.

— Сколько же ему лет?

— Больше, чем тебе. — Мэтью вскрывал устриц голыми руками — обычно для этого требуется острый нож и большое умение — и кидал скорлупу в стеклянную чашу. — Это урожай 1961 года. — Он протянул мне тарелку.

— Обещай, что ничего более древнего мы пить сегодня не будем. — В бутылке, которую он принес на мой четверговый ужин, стояла на прикроватной тумбочке последняя из его белых роз.

— Если и будем, то ненамного древнее, — усмехнулся он.

Я опрокинула в рот содержимое первой раковины и выпучила глаза от вкуса Атлантики.

— Теперь запей. — Мэтью смотрел на меня поверх своего бокала. — Как ощущение?

Вино и устрицы сочетались с морской солью абсолютно колдовским образом.

— У меня во рту океан. — Я отпила еще.

Доев устрицы, мы принялись за салат, содержащий все виды дорогой зелени, орехи и ягоды. Мэтью заправил его тут же на месте, смешав винный уксус с оливковым маслом. Крошечные кусочки мяса оказались куропатками из угодий Олд-Лодж. Это блюдо мы запивали вином моего года. Пахнущее дымом и лимонной мастикой для пола, оно имело ирисочно-меловой вкус.

Следующим блюдом было жаркое — телятина с яблоками и сливками, под соусом, на гарнире из риса. Мэтью улыбнулся, когда я раскусила терпкий яблочный ломтик.

— Старый нормандский рецепт. Тебе нравится?

— Не нахожу слов. Ты сам готовил?

— Нет, шеф из ресторана «Олд парсонейж». Он дал мне подробные инструкции, как не сжечь это чудо при подогреве.

— Можешь всегда подогревать для меня еду. Но ты ничего не ешь?

— Потому что не голоден. — Немного понаблюдав за мной, он принес из кухни запечатанную красным воском бутылку, распечатал, откупорил, сказал «превосходно» и перелил алую жидкость в графин.

— Ты уже чувствуешь запах? — Я еще не до конца представляла, насколько сильны его обонятельные рецепторы.

— О да. Это особенное вино. — Он налил понемногу мне и себе. — Хочешь попробовать нечто волшебное? — Я кивнула. — Шато-марго знаменитого урожая. По мнению некоторых знатоков, лучшее из всех красных вин, когда-либо существовавших на свете.

Подражая Мэтью, я сунула нос в бокал. Запахло фиалками. В бархатном вкусе ощущались молочный шоколад с вишней — а еще, как ни странно, давние отголоски прокуренного отцовского кабинета и карандашной стружки в точилке. Самый последний оттенок напомнил мне Мэтью.

— У него вкус, как у тебя! — объявила я.

— То есть?

— Пряный, — уточнила я, покраснев до корней волос.

— И только?

— Нет. Оно пахнет фиалками — я думала, что и вкус будет такой же, но после распробовала. А по-твоему, как?

Его реакция занимала меня куда больше и смущала куда меньше, чем моя собственная. Мэтью понюхал вино, поболтал, попробовал.

— Да, фиалки — тут я с тобой согласен. Пурпурные засахаренные фиалки, из любви к которым Елизавета Тюдор испортила себе зубы. — Он сделал еще глоток. — Дым хороших сигар — такие курили в клубе «Мальборо», когда там бывал принц Уэльский. Ежевика, собранная с изгородей у конюшен Олд-Лодж. Красная смородина, настоянная на бренди.

Вампиры — сюрреалистические создания. Дело не только в том, что Мэтью способен видеть и слышать то, что мне недоступно, а в остроте и точности его восприятия. Не просто ежевика, а собранная тогда-то и там-то.

Пока Мэтью пил вино, я разделалась с мясным блюдом, подставила свой бокал под огни свечей и спросила шутливо:

— А какой, по-твоему, вкус у меня?

Мэтью, побелев еще больше, вскочил. Его салфетка упала на пол, на лбу вздулась жилка.

Я брякнула что-то не то.

В мгновение ока он оказался рядом, схватил меня выше локтей и поднял со стула.

— Мы не обсудили еще одну вампирскую байку, согласна? — Он смотрел странно, его лицо внушало мне страх. Я попыталась вырваться, но он держал крепко. — О вампире, который так влюбляется в женщину, что не может себя сдержать.

Да что я такого сказала-то? Мы обменялись вкусовыми впечатлениями, а потом…