Дерзкая пленница - Вирджиния Хенли

— Чертов увалень! — выругался Хью, осторожно стягивая с ноги чулок и разглядывая рану. — Я полагаю, что если ее промыть, она окажется не такой уж страшной. Лежите смирно, пока я принесу воды. — Промыв рану и отерев с ноги кровь, он спросил: — Ну вот, уже не так плохо, а?

— Вы не должны нянчиться со мной, Хью, — запротестовала она.

— Вы ухаживали за мной, зашили мне рану — я возвращаю вам долг. — Выражение его глаз изменилось. — У вас чертовски соблазнительный вид — на постели, ножки обнажены… — усмехнулся Хью.

Эдела мило улыбнулась:

— Ну, и вы не собираетесь довести дело до конца? Вы намерены оставить меня в одном чулке? — пошутила она.

Хью протянул руку ко второй подвязке.

— Попробуем еще разок? — прошептал он.

В ответ Эдела призывно прижалась губами к его губам.

Твердо вознамерившись на этот раз довести дело до конца, Хью решил не спешить: не стоит бросаться в постель и позориться. Он снял с молодой женщины головное покрывало, поиграл ее легкими каштановыми прядями, поцеловал глаза и шею. Ободренный ее вниманием и чувствуя ее ответное влечение, он посадил Эделу к себе на колени и раздел донага. Ее пальцы, запястья и ладони — все получило свою долю поцелуев. Затем Хью перешел к более интимным ласкам…

Эдела лежала в блаженном забытьи. Впервые телесная близость принесла ей удовольствие, что удивило и обрадовало ее. Хью тоже преисполнился радости и гордости за себя и доставленное Эделе наслаждение. Эдела молча поблагодарила за это Мораг.

Спустя три дня в Годстоуне появилось семейство Мортенов с челядью. Элисон и Лили присели перед графиней де Мортен и ее свитой. Графиня де Мортен не была красавицей, но держалась весьма любезно и дружелюбно и сразу же пришлась Лили по душе. Проводив ее наверх, в большую опочивальню, молодая девушка сказала:

— Вот здесь вы и ваш супруг будете спать, мадам.

Графиня засмеялась, а Лили смутилась.

— Не смущайтесь. Я смеюсь потому, что мы спим в разных спальнях.

— О, мадам, простите меня!

— Ничего, ничего, милая! Пусть все остается так, как есть. Я вижу мужа не так часто, как мне того хотелось бы, и если Робер будет возражать против общей спальни, мы скажем ему, что ваш дом и не так просторен, как те дома, к которым он привык. Может быть, нам удастся провести его, а?..

Лили поняла шутку, и глаза ее блеснули, но тут же лицо ее погрустнело, потому что графиня де Мортен сказала ей доверительно:

— Надеюсь, вы сможете поместить всех моих дам вместе и по возможности подальше от этих Монтгомери? Особенно Симонетта не может оторваться от старшего из братьев; их роман длился несколько лет.

— Я помещу их в большой комнате, — пробормотала Лили, и, легко сбежав по лестнице, пошла посмотреть, чем заняты дамы. В противоположном конце зала стоял Ги и беседовал с высокой темноволосой девицей. Она была так стройна и изящна, что на языке вертелось только одно слово — божественна!

Сердце Лили болезненно сжалось, и она забыла о своих обязанностях, охваченная ревностью. Ревность быстро сменилась яростью, затопившей ее рассудок и сдавившей горло. Задыхаясь, она пробиралась сквозь толпу слуг, учителей, музыкантов и священников, думая не о том, где их всех разместить, а как и где она сможет побыть наедине со своими мыслями.

Сняв с вешалки чей-то теплый плащ, Лили выскочила из дома. Она пробежала мимо сторожевой башни, дворовых построек, мимо удивленного сокольничего и поднялась на сеновал. Оглушительно закричали птицы, но Лили, занятая своими мыслями, ничего не слышала. Никогда еще черные волосы не казались ей такими противными, полные красные губы — такими отталкивающими, темные большие глаза — такими ненавистными; но все же Лили не могла не признать, что эта женщина хороша собой. «Дура, — сказала она сама себе. — Как ты думаешь, где он научился так ласкать? В скольких постелях побывал, прежде чем обрел эту уверенность и постиг искусство любви?» Лицо ее горело от стыда — она вспомнила, как легко упала в его объятия. Только и было, что несколько слов о любви! Он обещает на ней жениться, но что он обещал другим женщинам? Голова у нее кружилась, на глазах показались слезы, и она сердито вытерла их сжатыми кулачками. Озябнув, она дважды обернула плащ вокруг себя, зарылась в сено, словно пытаясь спрятать в нем свое горе, и неожиданно заснула.

Перекинувшись парой слов с сокольничим, Николя взобрался на сеновал.

— Бог мой, что вы тут делаете, Лили? Ги послал меня за вами. Я ищу вас уже почти два часа! Пойдемте скорее, он рассердится!

— Нет! Так и передайте ему, — твердо ответила Лили.

— Это невозможно! Такого ответа Ги не примет, — решительно возразил Николя.

— А другого с сегодняшнего дня он не получит! — пылко заявила девушка.

— Лили, в чем дело?

— Если Ги предпочитает общество Симонетты — значит, мне он больше не указ!

Николя тут же исчез. А через несколько минут над Лили нависла огромная тень Ги. Девушка вызывающе посмотрела на него.

— Вы смешны! — коротко бросил он.

Лили подняла подбородок, и даже в полумгле Ги видел, как холодны ее зеленые глаза.

— Как будто у меня мало дел, — продолжал он. — Половину этих людей нужно разместить в Окстеде. Завтра я должен устроить охоту: чтобы прокормить гостей, нужно мясо. Ну, а вы подумайте, как развлечь наших гостей вечером.

— Вашим гостям, — проговорила она с ударением, — не придется далеко ходить за развлечениями.

Его глаза предостерегающе сузились.

— Нашим гостям, жена! — подчеркнул он. Лили ответила ледяным тоном:

— Я так не думаю, мсье Монтгомери!

Ги поднял ее с сена, и хотя она яростно сопротивлялась, руки у него были как железные обручи, и сопротивление ни к чему не привело.

— Вы хотите устроить сцену на глазах у Робера? — спросила она с иронией.

— Здесь хозяин я, а не Мортен! — резко ответил Ги, направляясь к дому.

С плаща Лили на каждом шагу падали соломинки. Не доходя десяти ярдов до дома, Ги поставил ее на ноги. Она яростно вырвалась и кинулась к черному ходу, потрясенная его поведением: он смеялся!

«Ну, я ему покажу!» — гневно подумала Лили.

Она быстро вымылась и целый час расчесывала свои великолепные волосы. Потом достала новое платье, которое Ги купил ей в Лондоне и запретил надевать. Оно было из тончайшей белой шерсти с вотканной серебряной нитью и прекрасно сидело на ней, соблазнительно подчеркивая изгибы тела. Подкрасив щеки и губы, Лили помазала ароматическим маслом кожу у выреза платья, низко открывающего грудь. Она нарочно подождала, когда Робер де Мортен с супругой начнут спускаться к обеду, и присоединилась к ним. Робер любезно усадил супругу по правую руку от себя, а Лили — по левую.