Мириана - Виктория Старкина

И девушка улыбнулась в ответ: его улыбка так напомнила ей улыбку Эмира, что она вздрогнула, прогоняя наваждение. В конце концов, Эмир тоже спасал ее. Спасал много раз, лишь для того, чтобы как можно эффектнее убить в финале. Он не мог допустить, чтобы она погибла не от его руки. Не мог допустить, чтобы жрецы не увидели смерть, тогда они вполне могли отказаться оплачивать его услуги. Ведь скаредные жрецы крайне неохотно выпускают деньги из своих цепких рук. Надо же, человек, которого она любила так сильно, был наемным убийцей!

— Не все кочевники — наемники, — словно прочитав ее мысли, сказал вдруг Измир.

— А я слышала, все, — возразила Мириана.

— Нет, далеко не все. У нас есть нормальные люди, которые разводят скот, ведут хозяйство, растят детей. Далеко не все — воины и убийцы.

— А какой ты? — она лукаво взглянула на него.

— Я — очень быстрый, — ответил он.

— Да, видела, как ты улепетывал по ущелью! Это было забавно.

— Так ты берешь меня в союзники?

Он почесал затылок и стоял, смешно переминаясь с ноги на ногу, словно цирковой медведь, ожидая ее ответа.

— Пусть будет так, — ответила Мириана, протянув ему руку, и Измир пожал ее.

— Тогда надо развести костер и устраиваться на ночлег, — предложил он. — И надо бы поесть, у меня есть немного еды. Завтра будет холодно.

— И следует опасаться только лавин, другие участники не нападают в горах, — словно эхо повторила Мириана слова, которые когда-то слышала от Эмира. Давно, в прошлой жизни.

Следующий день запомнился только одним событием — кто-то из команды кочевников сорвался со скалы во время лавины и упал, однако успел ухватиться за каменный выступ, и организаторы его вытащили, поэтому он не только не погиб, но даже не пострадал. Правда, выбыл из игры. Отныне их было только четверо. Двое кочевников, которых вдвоем с Измиром они могут легко одолеть. Их Мириана даже не опасалась, бояться здесь следовало лишь ее союзника.

Они весь день шли по горам, в основном молча, чтобы не сбивать дыхание и не терять концентрацию, а потом Измир разводил костер, на время привала и готовил еду. Оставалось немного риса. Скоро закончится и он. Завтра они пойдут на голодный желудок, а у мостов, как учил Эмир, должны отнять пищу у тех, кто выбудет. Ведь у кого-то точно будет еда, не может быть иначе!

Вечером они укрылись в пещере, как и Эмир прежде, его брат садился поближе к огню, чтобы не замерзнуть, изо рта при дыхании вырывался пар, настолько морозным был горный воздух.

— Неужели, ты не чувствуешь холода? — поинтересовался он, глядя на Мириану, сидевшую в дальнем конце пещеры, с нескрываемым удивлением.

— Здесь не холодно.

— А когда же, по-твоему, холодно?

— Холодно, когда лежишь на снегу на дне пропасти. Холодно, когда умираешь.

Глаза Измира потемнели.

— Сколько еще ты будешь об этом вспоминать! Хватит уже! Иди сюда, помоги мне согреться, пока я не заледенел, и давай поговорим о чем-то еще!

Мириана поднялась, приблизилась и села рядом, прижавшись к его спине, чтобы помочь ему сохранить тепло.

— О чем же еще мы можем поговорить?

— Я не знаю. Ты любила моего брата?

— Да, любила. Но больше не люблю.

— А своего мужа?

— Я хотела его полюбить, я очень старалась, но не смогла. Если ты хочешь спросить дальше: люблю ли я своего нового жениха — я не знаю его. Но то, что он делает сейчас, мне совсем не нравится. Мне не нравится эта идея с армией. Не нравятся новые поборы. Но, возможно, тот мир, который хочет построить Схайлайн, лучше того мира, который могут построить жрецы.

— А что думаешь делать ты?

— Пока я не думаю. Ведь мы на турнире. А что ты? Ты любил кого-нибудь?

— Ты имеешь в виду девушку? Нет. В смысле, конечно, я знал многих девушек, в моей стране люди свободны в своих привязанностях. Мы не заключаем браков и не даем обетов. Но то о чем говоришь ты… Как тогда, когда ты хотела отдать Эмиру победу, отказаться для него от короны… Так я никого не любил.

Он замолчал, глядя в огонь, Мириана не перебивала его мыслей и ничего больше не спрашивала, она просто заснула, утомленная долгим переходом. Завтра им предстоял высокий перевал. По краям дороги зияли глубокие пропасти — одно неосторожное движении и сорвешься. На острых вершинах под солнечными лучами сиял снег, а сами они имели причудливые формы, напоминая то головы великанов, то львов, то драконий хребет — огромный, заснувший, обратившийся в камень дракон — таким был Туанг, если смотреть на него с большой высоты, поняла вдруг Мириана. Золотой дракон на деревянном щите, что уже лежал однажды у ее ног.

Когда союзники прошли перевал и остановились на самой его высокой точке на следующий ночлег в пещере, спать уже не хотелось, потому что на голодный желудок обычно не спится. Они допили остатки воды и снова сидели рядом, глядя на огонь. Здесь было намного холоднее, чем прошлой ночью. Но все равно не так холодно, как когда она смотрела в глаза птицы Гамаюн — в глаза смерти. Тогда холод был пронизывающим, пробирающим до костей, Мириана чувствовала, что заледенело все, застыла кровь, или это был холод ее разбитого сердца? Кто теперь поймет.

Они больше не говорили ни о турнире, ни о ее женихах, ни даже о цитадели, ни о тренировках. Мириана вдруг поняла, что хочет просто слушать рассказы Измира о его жизни на родине, о стране кочевников, обо всем, что рассказывала ей некогда Одана, ее безвременно погибшая подруга.

— Она иногда мне снится, — призналась Мириана Измиру, — Как и Сун Ли. Они обе погибли, обе оставили меня. Как и мама. Как и отец. Меня оставляют все.

— Я тоже сирота, — заметил Измир. — У меня есть только старшая сестра, да и ей на меня плевать. Я воспитывался в монастыре в Туанге, едва повзрослел. С детства знал, что буду воином. Когда я был совсем маленьким, другие мальчишки меня обижали, ведь за меня некому было заступиться. А потом, когда я вернулся домой, напротив, искали моего внимания. Я был куда сильнее их, а у кочевников сила — главное.

— Ты сражался когда-нибудь с Эмиром?

— Нет, — он с улыбкой покачал головой. — Ведь он был старше и потому лучше. Я восхищался им, боготворил его. Особенно, когда он стал вторым на турнире. Я мечтал, чтобы он стал победителем. Но не так.

— Расскажи мне о своей стране, — попросила Мириана. — Так ночь пройдет быстрее.

— Хорошо, если тебе интересно. Но всегда лучше увидеть своими глазами. Возможно, однажды ты придешь к нам.

И он принялся рассказывать ей о бескрайних степях, покрытых густой травой и прекрасными цветами, поникшими под копытами лошадей кочевников. О каменистых пустынях и жарких песках, ползущих, словно живые, образующих барханы и движущиеся горы, об оазисах, в которых текла прозрачная вода, так нужная для всего живого. О рыжих горах, по которым быстро бежали черные тучи, и о скудных реках, которые пересыхали летом.