Ни слова правды - Ульян Гарный

У наших друзей дела шли хуже, три лесных стража сплели свои ветви в подобие плетня и создали загон, внутри которого бились, пытаясь вырваться, собаки и лошади. На внешней стороне импровизированной изгороди висел, не касаясь ногами земли, распятый Селезень, его конечности, тело, шея были оплетены прозрачными щупальцами, он не мог пошевелиться, но явно был жив. Несмотря на опасность для жизни, Селезень только кривил рот, напрягал мышцы, пробуя на разрыв «ветви» лесных стражей, но не ругался, не проклинал врагов, не звал на помощь, одно слово – молчун.

Я в двух словах объяснил Трегузу про эльфов внутри медуз-деревьев, но от этого было мало толку: увидеть их можно было только в ускоренном режиме, а Трегуз ускоряться не умел. Из леса вышли несколько десятков стражей, и все они двигались в нашу сторону. Среди них выделялся один огромным размером и красноватым оттенком, присмотревшись, я узнал, по серебристым волосам, эльфа, который парил внутри этой громадины, – это был Тарнак.

Ситуация становилась критической, через несколько минут здесь будет тесно от лесных стражей, мы не сможем им противостоять. Нужно было быстро освободить Селезня, собак, лошадей и бежать без остановки до самого Славена, здесь работа для целой армии. Приходится признать, эльфы малому отряду не по зубам. Мы с Трегузом кинулись к Селезню и… оба заболтались вверх тормашками, извиваясь в щупальцах четвертого стража, который выскочил из-за соседнего дома. Засада! Они нас ловили на живца, из-за ближайших домов появились еще четверо медуз-деревьев, простерли к нам свои «ветви». В считаные секунды я был надежно скручен и обездвижен, такая же судьба постигла и Трегуза. Я чувствовал боль в груди, страж не давал дышать в полный объем, постоянно сжимая ребра, мое удушение теперь вопрос времени.

– Прекрати Тэзбола, может, это будущий отец твоего ребенка! – будто издалека послышался голос Тарнака. Хватка на груди ослабла, я почувствовал, как меня поднимают, и оказался лицом к лицу с вождем эльфов. Между нами был желеобразный красноватый ствол, но хозяин Колючего Шара смотрел мне прямо в глаза. – Теперь это наша собственность, не причиняй им вреда. – И уже обращаясь ко мне: – Что, Василий, ты же не ожидал, что будет легко.

– Хотелось бы, но не вышло, – успокоив дыхание, ответил я. Время можно потянуть, Тарнаку хочется знать, что мне сказал фомор. – Послушай, Тарнак, мы можем договориться, ты отпустишь нас и Леха, а мы забудем, что вы есть на свете, никто из нас не сунется в ваш лес. А с фомором, я думаю, можно поладить.

– Хорошая попытка, человек, я даже знаю, как поладить с фомором, пусть отдаст нам сто пятьдесят голов леших, это слегка уравняет счет. И затем встанет на колени на краю своих земель и, держа в руках Тричар, ожидает суда над ним за все злодеяния, которые совершил он и его колючие дружки, – с издевкой ответил Тарнак.

– Фир Болг не хочет войны, он считает, что битвы обескровят и вас, и леших. Он готов договориться, если вы прекратите посылать к нему убийц, – продолжал я уговаривать эльфа, несмотря ни на что.

– Мои сыновья Тион, Ранаг, Гурсун погибли, наш фамильный меч Тричар украшает стену в стеклянной башне хозяина Припольского озера, засушенные головы воинов Колючего Шара служат привратниками его жилищу, а ты несешь чушь вслед за чудовищем о каком-то мире: не искушай меня, ибо жизнь твоя висит на волоске. Этот разговор окончен, – получил я суровую отповедь от Тарнака.

Трегуза, меня и Селезня понесли к Колючему Шару, скотинку нашу так и оставили в загоне, собаки и лошади так обессилели, что уже и не сопротивлялись, провожая нас грустными глазами, Хват завыл. Под эту веселую музыку нас внесли в просторную залу Колючего Шара. Посреди нее уже выросли три стола вроде того, на котором лежал Лех. Ветви столов неприятно шевелились в ожидании наших тел. Я задергался, задыхаясь от бессильной ярости, но объятия щупалец неумолимо сжались, Тэзбола положила меня на ложе из веток, которое тут же приняло меня как родного, ветви заботливо застегнулись на руках, на ногах, на теле и шее. Тонкие «капельницы» изъязвили бока и шею. Но, как и в прошлый раз, попробовав крови, тут же отпали, оставляя болезненные раны. Раздался голос Тарнака:

– Дрянная вода, те двое подойдут, через несколько часов фоморова защита иссякнет, а твой, Тэсбола, не годится, как я мог не почуять водяника. Отцепляй его, я сам разорву эту тварь на куски.

Меня снова схватили прозрачные ветви эльфийки-стража, вышвырнули из Колючего Шара, где меня подхватил Тарнак, крепко сдавил, поднес к своему лицу и начал тянуть за руки и ноги, одновременно удерживая тело на месте. Я сопротивлялся изо всех сил, но от этого было мало толку, «ветви» Тарнака не уставали, а я уже был на пределе возможностей. Еще секунды, и мышцы ослабнут, руки и ноги вывернутся из суставов. Изо всех ран на лице и теле толчками выбрасывалась кровь, растекаясь по коже. Но нет худа без добра – хватка лесного стража ослабла, кровь подобно кислоте обжигала щупальца, заставляя их разжиматься. Тарнак зашвырнул меня на самый верх Колючего Шара, проорал что-то на эльфийском. Шипастые лианы заключили меня в неплотный кокон, но любая попытка пошевелиться заканчивалась резкой болью от множества глубоких проколов. Тэзбола вырвала простую скамейку, стоявшую возле Колючего Шара, и, явно собираясь размозжить мне голову, торчащую из ветвей, высоко занесла свое орудие. Но внезапно ее щупальце исчезло, скамейка бессильно выпала и зашелестела по сферической стене вниз. В воздухе засвистели короткие стрелы, поражая стража Тэзболы в «ствол» и «ветви». Страж Тэзболы исчез, она упала на землю, пронзенная грубыми древками, оперенными совиными перьями. Со всех сторон раздался пронзительный вой, на Колючий Шар накатывала серая волна леших с луками и копьями в руках, позади строя атакующих из леса выкатывали катапульты. Оружие маленьких хозяев леса легко протыкало прозрачные тела стражей леса, эльфы падали раненные и убитые, но, как только эффект неожиданности исчез, длинноухие оправились и организовали оборону. Между нападающими и обороняющимися возникла высокая стена из колючих кустов, стрелы застревали в ней. Несколько эльфийских стражей, повинуясь неслышному приказу, с хлопком исчезли. Заработали катапульты, в стену и через нее полетели бочонки. Разбиваясь, они разбрызгивали вокруг себя жидкость, которая пробивала бреши в колючей изгороди, заставляя зеленую изгородь засыхать на глазах. Озерная вода! Если бочонок разлетался рядом с лесным стражем, желеобразный «скафандр» эльфа исчезал и длинноухий оказывался на земле совершенно невредимым. Оставшись без защиты, эльфы хватали дубины, кинжалы, луки и стрелы и бросались в битву. Лешие рубили засохшую изгородь каменными топорами и врывались в прорехи большими группами, забрасывая эльфов стрелами и тыча в них своими копьецами. Следом за первой волной нападавших появились лешие с горящими факелами в руках, которые стали поджигать все, что могло гореть. Зачадили огни пожаров. С вершины Колючего Шара была хорошо видна картина битвы, благодаря покойной Тэзболе и пока здравствующему Тарнаку мне достался билет в ложу, но как же я желал участвовать в сече. Рвать ненавистную плоть инопланетных оккупантов, разрушить их оплот в сердце нашего леса, помочь лешим вернуть свою землю – вот все, чего мне хотелось. А помощь серым друзьям, несомненно, нужна, несмотря на численное превосходство и напор, лешие гибли десятками: сохранившиеся лесные стражи напоминали цирковых жонглеров: их щупальца без устали хватали, душили, сворачивали головы, швыряли о древесные стволы тщедушные маленькие тельца своих врагов. Уцелевшие пешие эльфы укрылись за новой колючей изгородью и забрасывали леших стрелами, выкашивая нападавших целыми рядами. Но коренные жители леса не сдавались: несмотря на потери, они шли вперед, стреляя из маленьких луков, поражая эльфов и лесных стражей копьями, бросая в них глиняные бомбы с озерной водой, поджигая дома-кусты. Вот они уже проломили вторую изгородь, живая серая волна захлестывала Колючий Шар, лешие были повсюду. Эльфы явно не справлялись, отступая к колючей сфере. Со стороны катапульт раздались громкие вопли и треск. Несколько лесных стражей, по-видимому, тех, которые исчезли в начале боя, зашли с тыла и крушили метательные установки леших, разламывали их на куски, погребая под ними маленьких артиллеристов. Оставшаяся целой катапульта сделала последний выстрел и разлетелась на куски под ударами лесных стражей. Стрелок-леший взял высокий прицел, бочонок с фоморской водой ударил в Колючий Шар где-то прямо надо мной. Вода стала затекать под мой кокон, колючие ветви стали жухнуть на глазах, через минуту я лежал в совершенно засохшей сфере. Разрывая свою тюрьму, я здорово исцарапался, но вырвался на свободу. Чуть выше, на зеленом куполе, лежал полуразбитый бочонок, из него сочилась вода, выжигая бурый круг на зеленой сфере. Я вылил на себя остатки воды и начал спуск, Колючий Шар пытался схватить меня своими побегами, но, коснувшись мокрой одежды, отпускал. Внизу я лег на землю перевести дыхание. Из многочисленных ран и ссадин воспитанная кровь не текла, заполняя проколы и стесы темно-красными сгустками. Наверное, я смогу и раны лечить, но научиться этому не было времени. Нужно спешить, пока Трегуза, Селезня и Леха не взяли в оборот ушастые поганцы. Мне нужна фоморская вода, иначе не одолеть зеленые столы. Вода есть у леших, они помогут.