Российский бутерброд - Геннадий Смирнов

– Не может быть… – растерянно произнёс шёпотом Иван Иваныч и интуитивно схватился за беспроводную «мышь» с целью сейчас же войти в интернет и всё выяснить. Однако, вспомнив зарок не общаться с назойливым блоггером, который наверняка вылезет со своими дурацкими вопросами или того хуже – советами, отложил аксессуар в сторону.

– Вадим, – вот кто поможет! – Мелькнула радостная мысль, но тут же спряталась туда, откуда пришла. – Я же его сплавил Василь Васильичу «в подарок» сразу же, как только тот заявил, что с Вадим Вадимычем работать не будет. Воспоминания о такой рокировочке несколько развеселила Иван Иваныча и даже, в какой-то степени, вернула ему способность что-то делать. Отыскав на столе пульт от телевизора, он нажал на его панели кнопку «вкл» и одновременно кнопку вызова секретаря на пульте внутренней связи.

Иван Иваныч прямо-таки впился глазами в широкоформатный телевизионный экран, совсем не потому, что там показывали его, а из-за того, что эта LED панель была сейчас единственной вещью, которая могла, хоть как-то, помочь ему осознать происходящее. Вдруг в пульте громкой внутренней связи что-то зашуршало, затем щёлкнуло и голос секретаря сообщил, что Василь Всильича сейчас нет на месте, он взял однодневный отпуск и находится на встрече с избирателями.

– С какими избирателями? – Повернувшись к пульту, машинально спросил Иван Иваныч, но тут же спохватился. – Ну да, хорошо. И вновь обратил взор на экран. – Да, уж. «Не Европа и даже не Египет» – передразнил он Василь Васильича, рассматривая несанкционированно колышущиеся толпы на столичных улицах и площадях, и брезгливо сплюнул. – Тоже мне, великий аналитик. Однако легче и понятней от этого ему не стало, поэтому, как не хотелось, но пришлось обратиться к своему любимому источнику информации. Только ситуация начала проясняться, как дверь в кабинет № 1 открылась и, вроде бы совсем недавно находившийся в отпуске Василь Васильич, не спеша переступил его порог. Иван Иваныч с удивлением взглянул на неожиданного посетителя, затем посмотрел на листок настольного календаря и с некоторым недоумением поднялся навстречу вошедшему. Коротко обменявшись с ним рукопожатием, Иван Иваныч хотел было что-то спросить, но, вспомнив произошедшие с ним в последние часы и не поддающиеся объяснению трансформации, передумал. Василь Васильич подождал, пока хозяин кабинета нажмёт потайную кнопку и в инкрустированном малахитом столике «утонет» супер навороченный Apple Macintosh, затем без приглашения устроился напротив Иван Иваныча.

– Мне сказали, что ты мной интересовался.

– Ну да, – почти безразлично, стараясь скрыть внутреннее раздражение за бесцеремонное поведение гостя, ответил Иван Иваныч.

Василь Васильич, почувствовав к себе неприязненное отношение, сам поинтересовался довольно резко. – Зачем? Проблемы? Иван Иванычу очень хотелось припомнить собеседнику его излишне самоуверенные высказывания, но он понимал, что нагнетание обстановки и конфронтация в отношениях с собеседником к ничему хорошему не приведут. Раньше надо было показывать своё «Я» и проявлять принципиальность, а сейчас надо привыкать к новым условиям, а вскоре и к новому положению. Так что залупаться бессмысленно.

– Да уж и не знаю, как это назвать, проблемами или проблемками, – произнёс уже доброжелательно Иван Иваныч, кивнув на телевизионную панель, всё ещё показывающую уличные беспорядки, словно это была не прямая трансляция, а запись с видеомагнитофона или другого носителя.

– А, это… – Устало сказал Василь Васильич и, прикрыв глаза, с силой потёр ладонью лоб. – Я бы назвал это неожиданностью. То есть неожиданным выражением закономерной реакции на то, что мы с тобой натворили. Сколько раз говорили мне, в голову вбивали, что верить нельзя никому, а уж доверять – тем более. А мы доверились этим партийным гусакам, раздувающимся от своей значимости. Недооценили народец. А ему палец в рот не клади, оттяпает по самое не могу. Мы-то хотели, как лучше, а получилось по Виктору Степанычу, Царствие ему небесное, – как всегда. Не надо было обращать внимание на досужие мнения европейских чистоплюев. У них там у самих чёрт ногу сломит. А наши, – Василь Васильич почувствовал на себе удивлённый взгляд Иван Иваныча и уточнил, – не путать с НАШИМИ, решили, что Партия реально ослабла: шутка ли – на двадцать с лишним процентов меньше получила по сравнению с прошлым разом. Вот их и понесло. Но то, что понесло в таких масштабах, – и стало неожиданностью.

Однако, некоторая нервозность в поведении Василь Васильича говорила о его излишне эмоциональной реакции на происходящее по ту сторону властной вертикали. И ему стоило не малого труда заставить себя не прибегать к проверенным и эффективным методам урегулирования подобных ситуаций молодой суверенной демократией. Вероятно, от неимоверных над собой усилий он на какое-то время всё же потерял самообладание и, то ли обозвал не согласных с линией Партии и Правительства презервативами, то ли сравнил их с ними. Наиболее дотошные аналитики уверены, что упомянув о резинотехническом изделии № 2, Василь Васильич просто дал понять особо непонятливым, что усилия их что-то поменять на свой лад так же тщетны, как попытка зачать ребёнка, облачив причинное место в контрацептив. Наверное, по той же самой причине Василь Васильич отказывался верить, что даже какая-то часть населения подвластной ему страны способна думать и что-то решать самостоятельно, без помощи мирового империализма, агентов западных демократий, пронизанных двойными стандартами и прочей нечисти.

– Абсолютно с Вами согласен, но всё же рискну предположить, что причина всего этого несколько иная, – стараясь слишком явно не противоречить собеседнику, вежливо произнёс Иван Иваныч, а про себя подумал: «Не заставил бы ты меня отказаться от второго срока, всё бы было нормально. Да и сам я дурак, что послушал. А ведь блоггер советовал, как всё разрулить, не послушал. Не даром в народе говорят: «Зассал – погиб».

– Не надо нам было так нагло распределять заранее роли. Вы – главный, я – за Вами.

– Что уж, что сделано, то сделано. Сейчас надо думать, как эти недоразумения исправить. – Подытожил сеанс самобичевания Василь Васильич. – Ты знаешь, я как-то недавно в каком-то журнальчике прочитал одну интересную статейку про нас с тобой и всех остальных, короче, про нашу, как ты любишь говорить, политическую систему. И знаешь, с чем автор её сравнивает? – С этими словами Василь Васильич внимательно взглянул на единственного своего слушателя, как бы в надежде получить ответ, но сам тут же его озвучил, – с бутербродом. Да, да, именно с бутербродом, хотя его можно назвать и сэндвичем, – предвосхитил он вопрос Иван Иваныча и пообещал, – у меня в кабинете валяется этот журнальчик, я тебе дам почитать. Так вот, если принять за основу это сравнение, то всё потихоньку само собой рассосётся, но, так как времени у нас не много, процесс надо будет ускорить. В качестве катализатора, полагаю, неплохо сработает испытанный приёмчик: мы должны будем любой ценой убедить массы, что всякая их попытка, даже не попытка, а мечта или намерение что-то изменить для себя – есть ни что иное как призыв к революции. К чему ведёт любая революция? Правильно – к дестабилизации обстановки. В нашем случае это посягательство на добытую потом и кровью и любимую всеми стабильность.