Нашла себе блондина! - Екатерина Вильмонт

– Значит, ты считаешь, что мне надо ехать?

– Не может быть двух мнений! Ехать необходимо!

Завтра идем расписываться!

– Как – расписываться? Надо же ждать там сколько-то…

– Это если на общих основаниях, а если по блату…

– У тебя есть блат в ЗАГСе?

– Представь себе! Правда, это не Дворец бракосочетаний,а обычный районный ЗАГС, но, по-моему, это большого значения не имеет!

– Никита!

– Что, Никита? Я давно тебе предлагал жениться, а ты нежелала, а вот теперь я тебя окольцую! Только свадьбу не будем устраивать, а?

– Да ну ее…

– Умница.

Мы заехали в ЗАГС, где работала Никитина бывшаяодноклассница. Увидев меня, она только головой покачала:

– Ну, Никита, ты даешь! Я думала, ты внукарегистрировать придешь, а ты вон что удумал!

– Нелька, не вредничай! Таня, она хорошая женщина, ноеще в школе пыталась меня перевоспитывать, была у нас председателем советаотряда!

– Вспомнила баба як девкой была! Ладно, черт с вами,распишу, только не сегодня, а послезавтра! Приезжайте к десяти утра дасвидетелей захватите! Все, гуляйте, мне некогда!

Послезавтра в сопровождении Ильи Наумовича и Наташи мыявились в ЗАГС, расписались, выпили по глотку шампанского. Больше я Никите недала.

– Нет, Илюха, ты видишь, на какой мегере я женился? Недает выпить даже на собственной свадьбе.

– И правильно делает! – поддержала меня Наташа.

Потом мы поехали в Дом литераторов обедать. Никита былмилый, веселый, но несколько раз выходил из-за стола под разными предлогами. Тов туалет, то вдруг увидел какого-то нужного человека… А я внезапно поняла – онходит курить! Потому-то он и стал опять таким добрым и славным. Но ведь емунельзя!

Я поделилась своим открытием с Наташей.

– Таня, не огорчайся! С этим трудно бороться!

Илюшка сколько раз бросал, а стоит понервничать – иснова-здорово! Не пьет, и на том спасибо. Ты свои нервы побереги! Значит, егоеще не очень припекло! Но все-таки ты делай вид, что не знаешь. Тайком он кудаменьше выкурит.

Через несколько дней пришло приглашение, и я с нимотправилась в ОВИР. Отстояв огромную очередь, подала документы.

– Вряд ли вам дадут, – высказался дядька вочереди, – такая молодая, первый раз едете, да еще в капстрану, почастному приглашению… Скорее всего откажут!

Я передала этот разговор Никите.

– Ерунда! Сейчас времена изменились, скорее всегоразрешат! А знаешь, Танюха, боюсь, что нам придется искать другое пристанище.

– Почему?

– Я что-то устал жить без телефона… А потом, скороздесь начнется такая грязь, все развезет, и к тому же у меня нет спокойнойминуты, когда ты в городе. Сейчас стало так тревожно, и в электричках шалят,нет, надо перебираться в город, я уж просил всех знакомых, если кто услышит,что сдается квартира… Да и у меня в городе сейчас куча дел… В Союзе у насзаварушки вечные, и в Союзе писателей тоже. Никуда не денешься, сельскаяидиллия себя изжила. А ты тоже поспрашивай у своих цветочниц насчет квартиры.

– Хорошо, – пообещала я. Мне было грустнорасставаться с этим домом, с ним было связано столько хорошего… Вообще, как нистранно, с того дня, как мы расписались, меня частенько захлестывало тревогой,сама не знаю почему. Никита был вполне здоров, я все-таки заставила егообследоваться, и у него ничего страшного не обнаружили. Сказали, что, конечно,надо следить за давлением, пить какие-то таблетки, и все. Он опять курил, хотьи не так много, был очень нежен со мной, а мне все-таки было тревожно. Ему яничего не говорила, а сама подумала – наверное, я просто боюсь решения ОВИРа,любого решения. Если не разрешат, это будет ужасно обидно, неприятно. А еслиразрешат – то страшно ехать совершенно одной за границу, в чужой дом… Этосоображение показалось мне правдоподобным.

Квартира вскоре нашлась, в доме писателей на улице Черняховского.Нормальная двухкомнатная квартира с неплохой мебелью, чистенькая. И мы тудаперебрались.

– Не расстраивайся, Танюха, все к лучшему в этом лучшемиз миров! Съездишь в Италию, а летом мы с тобой мотанем к морю!

– В Пярну?

– Да нет, не в Пярну, – засмеялся он. –Придумаем что-нибудь, может быть, в Коктебель, там видно будет!

В последнее время мне часто снился сон – я вхожу в булочную,а там продают не хлеб, а цветы, срезанные и в горшках, и сухие тоже. Тамкрасиво, красивее, чем в таллинском магазине, но я спрашиваю: «Где же хлеб?»

А мне отвечают: «Хлеб кончился, теперь вместо хлеба цветы!»Ничего особенно странного в этом сне тоже не было, поскольку теперь чем тольконе торговали в самых, казалось бы, неподходящих местах. Недавно я заглянула врыбный магазин, смотрю, а там прилавок завален… женскими трусами. И такое накаждом шагу!

Но в один прекрасный день пришла открытка из ОВИРа. Мнеразрешили выезд.

Райка чуть не задушила меня в объятиях.

– Татьянка, до чего ж я рада! Сколько я всего тебепокажу, а уж наговоримся! Сегодня у меня вечер свободный. Зачем тебе стольковещей?

– Да тут всякие подарки из Москвы. Мне сказали, чтонадо водку, селедку, черный хлеб… Еще говорили про гречку, но я не достала.

– Черняшечки я съем! Кайф! Ты куда тянешь сумки?

Тележки же есть! Совсем дикая, что ли?

– А ты когда первый раз за границу попала, не дикаябыла?

– Еще какая дикая! Гленчик просто помирал со смеху! Нозато теперь! Как думаешь, на чем сейчас поедем?

– На такси?

– Подымай выше! У меня, Танька, теперь машина сшофером, он возит меня, куда мне надо!

– Врешь небось!

– И не думаю! Гленчик мне нанял, чтобы я зря время нетратила, вот. Он меня возит на уроки, по магазинам, вообще, куда скажу. Ну иприсматривает за мной, наверное.

– Зачем за тобой присматривать?

– Чтобы Гленчик был в курсе… – засмеялась она.

Машина была шикарная. Шофер подскочил, выхватил чемоданы изтележки, открыл нам дверцы, одним словом, все как в кино. Усевшись на заднемсиденье, мы опять обнялись.

– Ох, Татьянка, как я рада!

– А я как рада!

Райка довольно бойко что-то начала объяснять шоферупо-итальянски, а я во все глаза смотрела по сторонам.

– Сейчас он нас прокатит немножко по городу, а потомдомой! – Райка сыпала итальянскими названиями: «Кастелло Сфорцеско»,«Санта-Мария дел ла Грация».