Медаль за город Вашингтон - Александр Михайловский

Георг Робсон, военно-морской секретарь при президенте Гранте, попытался было хоть как-нибудь исправить ситуацию, но в 1877 году администрация недавно убиенного президента Хейса назначила новым военно-морским министром Ричарда Томпсона. Заняв эту должность, Томпсон был ошеломлен действиями своего предшественника и финансовым состоянием американского флота. На бюджете ВМФ висели долги общей суммой в семь миллионов долларов. Чтобы выйти из создавшегося положения, Томпсон был вынужден урезать расходы. Одновременно военно-морской секретарь начал расследование. В результате все действия Робсона были признаны незаконными, и все заключенные им контракты разорвали. Незаконченные корабли (считающиеся собственностью флота) остались стоять на стапелях верфей строителей, которые безуспешно пытались добиться от правительства выплаты недоплаченных средств.

Из-за хронического недофинансирования на кораблях не только не проводились регламентные работы, но и зачастую задерживали жалованье экипажей, часто по нескольку месяцев. Впрочем, по словам капитана «Геттисберга», Томпсона сразу после убийства Хейса заменили на адмирала Дэвида Диксона Портера, который немедленно выделил денег на погашение долгов личному составу, а также на проведение срочных работ, которые, впрочем, так и не успели закончить.

На мой вопрос, не опасалось ли командование нападения «внешних сил» на Ки-Уэст, раз уж его так оголили, мне было сказано, что ста сорока пушек форта Тейлор вполне хватило бы для отражения любой атаки, да и в возможность подобной атаки никто не верил. Равно как и никто не подумал о том, что в 82-м полку артиллеристов попросту не было, а орудия без персонала – всего лишь стальные (а также и чугунные) трубы. Оставили лишь четыре орудийных расчета, которые благополучно дрыхли, когда мы их несколько невежливо разбудили.

С мониторами ребята поступили очень просто: в каждый из них через открытые орудийные порты запулили по «Гвоздю» – гранатометному выстрелу с начинкой, состоящей из газа CS. У нас его называли нежным именем «Сирень». Газ, попадая на слизистую носоглотки и глаз, надежно выводил человека из строя.

Часовых же на борту сняли снайперы, и обе посудины взяли также без шума и пыли. Что, может быть, и не было гут – одно дело, мои архаровцы, те успели повоевать в Ирландии, но многие приданные нам южане никогда до того не нюхали пороху. А я могу гарантировать, что далеко не везде будет так же просто, как здесь. Но как бы то ни было, город наш, над мониторами развевается косой флаг Конфедерации, а форт занят специально подготовленным гарнизоном.

Большая часть населения – включая, как ни странно, и кубинцев, бежавших в свое время в этот городок – встретила новости об освобождении городка ликованием, но пару корабликов, отчаливших на следующий день в западном направлении, ребятки Семмса сумели перехватить. И один из них направлялся именно в форт Джефферсон. А так как он не дошел до цели, наше появления стало сюрпризом для янки. Приятным для нас, хотя у личного состава 82-го полка, возможно, имелось другое мнение на сей счет.

Ну что ж, первые шаги сделаны. Еще днем нам сообщили, что операция в Виргинии прошла без сучка и задоринки, лишь в самом Норфолке были небольшие потери среди личного состава конфедератов. Из моих же ребят был ранен ровно один, да и то легко.

Зато, как ни странно, в Чарльстоне все оказалось намного сложнее. Ни форт Самтер, ни форт Молтри с наскока взять не получилось, наши потери составляли около двух десятков, к счастью, в основном легкоранеными, но среди них был югоросс Вася Лентулов, командовавший штурмовой группой. К тому же у конфедератов оказалось пара «двухсотых». Впрочем, подошедшие корабли флота Конфедерации смогли артиллерийским огнем проложить нам дорогу в оба форта, а начавшееся в городе стихийное восстание не позволило янки отправить туда резервы.

Теперь и в Виргинии, и в Чарльстоне идет массовая высадка южан, а в Ки-Уэст переводится из Матансаса эскадра флота Конфедерации. Мы же завтра рано утром отправимся в Мобил поддержать Лорету и ее людей. Да, подумал я, все-таки эта дама не может не влипнуть в очередную историю. Равно как и выйти из нее с честью.

21 (9) августа 1878 года. Где-то в Мэриленде

Джон Паттерсон, сенатор от Южной Каролины. Пока еще сенатор

– И зачем вы, сенатор, направляетесь в Гейтерсбург? – спросил хмурый первый лейтенант, возвращая мне документы.

– Мне нужно срочно вернуться в Нью-Гемпшир – получил от семьи телеграмму. Еду в Гейтерсбург, на железнодорожную станцию. Хотя вас это касаться не должно.

– Вообще-то нет. Но вы должны понимать, чрезвычайные обстоятельства… Впрочем, счастливого пути!

– Надеюсь, между нами и Гейтерсбургом нет людей этого русского?

– Насколько нам известно, они сейчас находятся северо-восточнее. Гейтерсбург мы превратили в крепость, и на том направлении шансов у них нет.

Когда в сопровождении своего слуги Джима Ратбона я отъехал от заставы, то наконец смог вздохнуть полной грудью. Мне повезло, что на этом выезде из Вашингтона никого не успели предупредить о том, что меня ищут.

Еще вчера утром жизнь мне казалась если не радужной, то вполне терпимой. Да, затея Хоара со Второй Реконструкцией удалась не полностью, по крайней мере пока. И если в большинстве городов Юга наводился железный порядок, пусть ценой запредельной жестокости новонабранных цветных полков, то в Мобиле и на северо-востоке Мэриленда возникли очаги сопротивления. Но, по заверениям генерала Говарда, их усмирение – вопрос времени. Тем более, газеты освещают лишь официальную сторону событий, и общественное мнение в северных штатах на нашей стороне.

Мне же в ближайшее время было обещано кресло вице-президента. Конечно, для этого было необходимо устранить действующего главу государства, этого недотепу Уилера, но, зная Хоара, ждать покушения на него руками очередных «южан» осталось совсем недолго. С Хейсом это сработало на ура, с Бёрнсайдом и Шериданом тоже, а пресса поднимет очередной патриотический вой с требованиями как можно строже наказать «убийц-рабовладельцев». О точном времени и месте покушения мне пока ничего известно не было, но Хоар пригласил меня на обед в час дня, чтобы обсудить ряд тем, включая и эту.

Вот только рано утром Джим сообщил мне, что от Хоара пришел человек. Это оказался не Колин, как обычно, а некий юнец, который даже не представился, а сообщил мне достаточно наглым тоном:

– Сенатор, вице-президент поручил мне передать вам, что вчера вечером некий Добровольческий корпус высадился на побережье у Норфолка и захватил город.

– То есть как – захватил?! Как он посмел напасть на Норфолк?

Юнец продолжил, так и не ответив на мои вопросы:

– Сенатор сожалеет, что ему придется перенести разговор с вами на более позднее время. Об этом вам сообщат особо. Это все, что я могу вам сказать, – и с еле заметным поклоном вышел.

Я, конечно, не ожидал ни переноса нашего разговора, ни наглости человека Хоара. Обыкновенно я бы возмутился, но меня встревожило сообщение о том, что Добровольческий корпус, про который нам было известно лишь то, что он участвовал в ирландских событиях, каким-то образом не только материализовался в Норфолке, но и весьма успешно его занял. Я немедленно отправился в сенат, но там почти никого не было, и привратник-негр сообщил мне, что вице-президент сессии не созывал – а эта прерогатива принадлежала именно ему. Более того, здание Капитолия по его распоряжению пока еще закрыто.