Мессия очищает диск - Генри Лайон Олди

Мысль была длинная и совершенно невероятная.

Судья Бао думал эту удивительную мысль, подозрительно хихикая, – ибо не может быть, чтобы «Безумие Будды» поразило Сына Неба исключительно для того, чтобы не дать выездному следователю Бао…

Принесли ужин. Судья отдал должное тушеной утке под острым соусом по-сычуаньски, с немалым удовольствием обсасывая утиные косточки и все же одновременно размышляя над предстоящим докладом.

Вот тут-то судья Бао и ощутил некое раздвоение личности: вроде бы он – все тот же выездной следователь Бао, который сидит у себя дома и ест утку по-сычуаньски; но в то же время он – еще кто-то! Этот незваный «кто-то» властно надвинулся, оттеснив судью Бао в сторону, – и перед глазами человека, который мгновение назад был выездным следователем, полыхнула сталь…

…Полыхнула сталь, и помощник цензора Е Чжу понял: засада! Не зря предупреждали и господина цензора, и его самого: не езжайте по Фучжоуской дороге, неладно там! И ведь правы оказались умные люди – еще неизвестно, случайные ли это разбойнички или…

Первый удар помощник цензора отбил вполне успешно и, не дожидаясь второго, наискось полоснул выхваченным тесаком по груди вновь замахнувшегося удальца.

Разбойник захрипел, пошатнулся, пытаясь зажать ладонью разваливавшуюся на глазах рану, – но в следующий момент хрипел уже и господин Е Чжу, потому что вокруг его шеи обвилась тугая волосяная петля. В глазах потемнело, а высокий худой человек с длинной косой, оскалясь, все тянул веревку на себя, но Е Чжу нашел в себе силы поднять непослушную руку вместе со ставшим непомерно тяжелым тесаком и обрушил тяжесть отточенного клинка на душившую его веревку…

– …Веревку намыль, – коротко бросил угрюмый палач своему молодому помощнику.

– Сию минуту, господин Ши-цю, – отозвался помощник и принялся старательно выполнять указание.

Ху Сюй знал, что невиновен. Он также знал, что это никого не интересует. Приговор уже вынесен: публичная казнь через повешение. И подлец Цзо останется безнаказанным, а невиновного Ху Сюя…

Палач рывком поднял приговоренного на ноги, подвел к деревянному чурбану, над которым молодой помощник уже прилаживал свеженамыленную петлю.

– Подыми повыше, – буркнул палач. – Не видишь, какой он длинный? Ногами по помосту скрести будет! А нам сказано: без мучений…

На глаза Ху Сюя навернулись слезы. Конечно, невинно казненному положено хорошее перерождение, но Ху Сюй совсем не возражал пожить еще в этом, нынешнем. Ему было страшно, и обидно, и жалко себя и жену с маленьким Цзи на руках, застывшим взглядом следившую, как ее любимого мужа подводят к деревянному чурбану, как ему накидывают петлю на шею, а сюцай из судейского приказа нудным голосом зачитывает приговор… Жена еще не верила, что все это – всерьез, что ее Ху сейчас не станет!

Наивная женщина!

Сюцай дочитал приговор и махнул рукой палачу. Палач шагнул ближе, взглянул в лицо приговоренному, спешно отвел глаза, развел руками – что, мол, я могу поделать? – и занес ногу.

И в этот самый момент на площадь вылетел, вздымая пыль, всадник на взмыленной (как петля) лошади. Его хриплый крик разорвал зависшую над местом казни напряженную тишину:

– Отменить! Приказано отменить казнь!

Но нога палача уже двигалась к деревянному чурбану, на котором стоял окаменевший Ху Сюй. Опора ушла у казнимого из-под ног…

…Земля ушла у него из-под ног, осыпаясь сухими комьями, перед глазами стремительно мелькнул обрывистый берег, источенный дырами птичьих норок-гнезд, – и вода обжигающе ударила в спину, вышибая дыхание, швырнула, завертела и потащила вниз, к водопаду. Тяжелая, мгновенно намокшая одежда тянула на дно, он отчаянно бил руками по воде-убийце, как бьют смертельного врага, выныривая, судорожно глотал воздух; но рев водопада становился все ближе, и вместе с ним тонущего захлестывала волна черного, отнимающего волю и разум ужаса. Он кричал, захлебываясь водой и собственным криком, – и неожиданно ощутил…

…И неожиданно ощутил, как крепкая, словно высеченная из дерева, жилистая рука вцепилась в него, не давая пойти ко дну. Судья Бао мертвой хваткой стиснул эту спасительную руку, медленно, с усилием вытаскивавшую его из бурлящего потока. Несколько долгих секунд выездной следователь приходил в себя, пытаясь отдышаться и машинально подгребая свободной ладонью, потом проморгался и взглянул вверх, дабы увидеть своего спасителя.

Непомерно длинная конечность, обвитая вздувшимися от напряжения жилами, «росла» (иного слова судье на ум не пришло) прямо из неба, и утопающему следователю на миг пришло в голову: если загадочная рука все же вытащит его из реки (на что высокоуважаемый сянъигун искренне надеялся), то не вознесется ли он вместе с рукой-спасительницей прямо на Небо Тридцати Трех Будд?

А потом судья увидел нечто до боли знакомое: предплечье державшей его руки обвивал старый приятель-дракон!

В следующее мгновение что-то с силой опустилось прямо на макушку судьи, и выездной следователь снова с головой ушел под воду, едва успев заглотнуть немного воздуха.

Рука с драконом на предплечье опять рванула его вверх, едва не вывихнув плечевой сустав, – и, оказавшись на поверхности, судья Бао разглядел опускающуюся к нему вторую руку с изображением скалящегося тигра.

Удар!

В глазах темнеет, и клокочущая пеной вода смыкается над его головой.

Рывок!

Дракон!

Тигр!

Схватка двух хищников за… добычу?

Вытягивающая жилы боль отдается во всем теле. В глаза бьет ослепительно яркое солнце; еще один судорожный глоток воздуха.

Удар.

Нет, долго он так не выдержит. В висках уже гудит, сознание мутится…

Рывок!

Сухожилия, кажется, сейчас порвутся!

Скорее от отчаяния, чем на что-то надеясь, судья из последних сил наносит хлесткий удар по стремительно падающей на него руке с изображением тигра. И немедленно рука, обвитая драконом, на миг выпускает выездного следователя и мозолистым ребром ладони рубит руку-соперницу.

Высокоуважаемый сянъигун при виде этого воет разъяренным зверем и тут же ощущает, что взлетает в воздух…

…Воздух! Хоть глоток свежего воздуха! Скорее!

Что-то гулко хлопает выездного следователя по спине, и склизкий кусок утиной гузки, которым подавился судья, чуть ли не со свистом вылетает из его широко раскрытого рта. Кашель сотрясает все грузное тело почтенного хозяина дома, воздух с хрипом врывается в изнемогающие легкие, и некоторое время судья Бао дышит. Просто дышит, откинувшись на спинку кресла и наслаждаясь тем, что он жив и может вдыхать упоительно свежий воздух.

Только потом приходит боль в горле. Выездной следователь наконец открывает глаза и видит перед собой испуганное лицо слуги, столь своевременно пришедшего на помощь своему господину.