Человек отовсюду - Александр Громов

– Вот я и займусь его решением, – сказал я.

– Пытаясь спасти как можно больше людей?

– Вот именно.

– Ничего не получится, – заявил Вилли. – У тебя мало шансов пройти даже внешний периметр охраны, а уж дальше… Сам догадайся, какие охранные меры приняты. Автоматика, люди с пальцем на нажатой кнопке, ложные объекты, ловушки для любопытных, блокировка уровней… Не удивлюсь, если темпированные охранники в придачу. А главное – лучшие специалисты своего дела из числа тех, кто обеспечивает безопасность президентов, монархов и владельцев крупнейших корпораций. Уймись, Ларс, шансов нет. По-моему, я предлагаю разумный выход.

Я понимал это. Уж кем-кем, а злодеем Вилли не был. Он уничтожил бы объект направленным взрывом и ради душевного спокойствия забыл бы о погубленных жизнях. Помнил бы о спасенных. Из чистого человеколюбия он дружески предлагал мне сделать то же самое. Я не мог.

И сам не понимал – почему?

Потому, быть может, что достаточно насмотрелся на кровь бессмысленных жертв и не хочу больше?

Возможно. Только это не отговорка, это вообще ничто. Сотрясение воздуха, бестолковый электрический шум в синапсах. Кому, кроме меня, интересно, на что я насмотрелся на какой-то задрипанной сырьевой планете, о которой слышал в лучшем случае каждый десятый землянин!

Одному мне это интересно.

Но кто сказал, что этого мало?!

Отказавшись участвовать, Вилли по крайней мере согласился ответить на вопросы, а у меня их накопилось немало. В разведшколе нас учили добывать сведения, а не устраивать диверсии. Из моего партизанского прошлого могло кое-что пригодиться, но этого было мало. Земные десантники на Тверди не создавали особо охраняемых зон, ограничиваясь блок-постами, патрулями и слежкой из космоса. И этих мер хватало до появления у нас «темпо». Легко понять, что опыта проникновения в сверхсекретные объекты у меня не было и не могло быть.

Но то, что не было его и у Вилли, повергло меня в легкий ступор. Как же так?.. Потребовалось несколько минут, чтобы я понял: иначе и быть не могло. Незачем. Находясь в черном корабле, мусорщик абсолютно неуязвим и почти всесилен. Вне корабля он просто человек. Так зачем же ему покидать корабль, если можно действовать из него, грубовато, правда, зато куда как эффективно!

Соображения насчет минимизации потерь среди населения ореолитов, естественно, не волновали.

Я начинал понимать их. Но понимать и уподобляться – разные вещи.

– А зачем показывать себя? – наседал я на Вилли. – Вся Галактика уже гудит: черные корабли, черные корабли… Ну, допустим, надо опуститься на планету… Так можно же по-тихому, незаметно! Ты сам говорил, что можно…

– А удовольствие? – возражал Вилли. – Ты не понимаешь. В жизни так мало развлечений… У вас на Тверди муравьи водятся?

– Волчьи жуки у нас водятся…

– Ну, это все равно. Сунешь, бывало, веточку в муравьиную кучу и смотришь: забегали. Все вдруг. Мечутся, суетятся, не могут сразу понять, что надо делать, подозревают страшную опасность для муравейника… Одни карабкаются на веточку, чтобы повалить ее своей массой, другие им мешают, третьи просто бегают взад-вперед, как будто в том есть какой-то смысл… Точно так же и люди. Забавно смотреть. А уж когда у военных сдают нервы – это нам, мусорщикам, совсем праздник. Хоть подраться с кем-то… Я даже пробовал заставить корабль снять всякую защиту, да где там… А жаль, что не получилось. Драка с заранее известным результатом – паршивое удовольствие, быстро приедается, зато когда у твоего противника есть шанс…

– Вот и помог бы мне, – подначил я, – если тебе нужна драка с неизвестным результатом.

– С очень хорошо известным, – отрезал он. – Я пока еще не самоубийца. А ты иди, герой.

– Перестань обзываться и помоги мне понять, что корабль может, а что нет…

Корабль мог многое, даже больше, чем я предполагал, а фантазией меня природа не обидела, без нее я не стал бы неплохим инженером. Во-первых, он мог дать мне трехмерную карту объекта с точностью до миллиметра, если бы мне понадобилась такая точность. Во-вторых, я понял, что Вилли слукавил: корабль мог высадить меня внутри охраняемого периметра, оставаясь невидимым для любых охранных систем. Правда, покинув корабль, я тотчас стал бы видимым, но это уже были детали. В-третьих, и на этом Вилли категорически настоял, корабль мог помочь мне изменить внешность.

– Человеку туда не пробраться…

– А кому пробраться? Мухе пролететь? Змее проползти?

– Не знаю. Но имей в виду: мозг должен быть достаточно велик, чтобы сохранять все нормальные функции. Между прочим, корабль тебя принял и теперь не позволит тебе убить в себе человека таким образом…

Настоять-то Вилли настоял, но скорчил кислую рожу:

– Терпеть не могу эти метаморфозы… Гадость…

– Ты пробовал?

– Бывало. Один раз даже пол менял… Бр-р…

– Может, и мне попробовать?

– Обзаведись лучше чем-нибудь полезным, а не… – Он сказал, чем именно. Прозвучало грубо.

Я воздержался от комментариев. Итак, корабль мог изменить мое тело. Это было уже кое-что. Биотехники Земли и особенно Прииска могли вживить в тело агента или диверсанта биошунт, ореолиты пошли гораздо дальше. Человек – пластичное существо, это хорошо понимали уже древние земные изуверы, вытягивавшие зачем-то женщинам шеи или препятствовавшие росту ступней. В принципе человек может иметь совсем иную форму и все равно будет нормально функционировать. Возможно бесконечно большое количество конструкций человеческого тела, вопрос лишь в его назначении. То тело, что мы имеем, универсально, предназначено для чего угодно. В смысле, почти для всего, что может пригодиться ему на Земле. Мне было необходимо тело для одной-единственной задачи: проникнуть в Центр и уничтожить лабораторию, где идут работы с «темпо» и где хранятся запасы этой биокультуры. Нет, никаких огнедышащих драконов – хватит и термобомбы. Но ее надо доставить к цели, а для этого необходимо иметь средство доставки.

Приказав кораблю вырастить монитор заурядного компьютера, я категорически потребовал от Вилли не мешать мне и погрузился в осмысление задачи, точнее, технического задания. Итак. Тело понадобится мне, во-первых, малоуязвимое, во-вторых, стремительное, в-третьих, с достаточным набором внешних сенсоров и участков мозга, необходимых для обработки поступающих извне сигналов, проще говоря, с дополнительными органами чувств, в-четвертых, было бы не вредно слегка усилить интеллект, в-пятых…

После десяти минут раздумий появилось и «в-десятых», и «в-пятнадцатых».

И наконец, огромная поблажка: срок службы такого тела может быть небольшим. Одного часа, наверное, вполне хватит. Стало быть, пищеварительную систему и жировые запасы – долой. Внешние и внутренние половые органы – долой. Почки, мочевой пузырь, органы кровотворения – туда же. Иммунную систему – ослабить. Я просто не успею заболеть. Девяносто пять процентов нервных окончаний – убрать. Освободившееся место нужно занять дополнительными мышцами, и пусть, кстати, они несут часовой запас питательных веществ прямо в себе, затем нужны специальные клетки для разложения накапливающейся в мышцах молочной кислоты, затем новые органы чувств, далее надо укрепить скелет, и самое главное: нервная система конструируемого существа должна быть хотя бы по минимуму устойчива к резонансному излучению летаргатора. Как это сделать, я не знал, поскольку никогда не изучал биохимию нейронов, и тут мне приходилось надеяться на сообразительность корабля…