Человек отовсюду - Александр Громов

Пусть так! А вы найдите мне конструктора, который не бранил бы техников и рабочих за клиническую тупость! Покажите мне хоть одну мало-мальски сложную конструкцию, правильно собранную с первого раза! Всякий скажет: не бывает в природе таких чудес. А у меня – я знал – получится. Сразу. Мой «персонал» свое дело знает!

Давно я не работал с таким азартом. Техзадание уверенно воплощалось в конструкцию. Вилли обошел меня, чтобы взглянуть на экран монитора, и удалился с болезненным мычанием. А я тем временем азартно конструировал новый скелет. Повозившись с двуногими вариантами, я остановился на четвероногом с гибким, как у земного зверя гепарда, позвоночником. Для резких поворотов на скорости пришлось добавить длинный мускулистый хвост. Кончик его я снабдил костяным шаром, превратив внешний орган равновесия в оружие типа булавы. Подушечки лап сделал мягкими, с присосками, пальцы оставил длинными, складывающимися при беге в подушечки, и оснастил их втяжными когтями на втором суставе…

Не знаю, сколько прошло времени. Работа кипела. На экране понемногу рождался эскиз – поджарая тварь размером с дикого кота из джунглей Тверди, только более грозная на вид и наверняка более скоростная и маневренная. Я вспомнил наши с Джафаром скитания и подумал, что такая тварь, окажись она на месте того дикого кота, которого я застрелил, скорее всего прикончила бы нас обоих раньше, чем я успел бы понять, кто на нас напал и откуда. Это была готовая машина для убийства. Изящно подогнанные элементы скелета, укрепленные материалами, не встречающимися в природе, надежно защищали огромное сердце, мощно гонящее кровь по разветвленной кровеносной системе, снабженной многочисленными клапанами для уменьшения кровопотери при ранении. Грубая кожа остановила бы пулю, выпущенную под острым углом, особенно там, где в кожу были встроены костяные пластины, гораздо более прочные, чем заурядная человечья кость. Там, где пластины отсутствовали, рельефно выступал сложный мышечный узор. Удар лапы или хвоста-булавы мог сокрушить любого смертного. Я подумал, не оснастить ли шар булавы костяными шипами, и отверг эту идею. Достаточно и так. Мало не покажется.

Вилли еще раз подошел ко мне с неизменным бокалом глисса в руке, посмотрел на безголовый макет твари, прыснул и заявил, что у меня получился гибрид доисторических земных чудищ: креодонта, халикотерия и анкилозавра. В доказательство он тут же продемонстрировал мне их изображения. Не могу сказать, что мое авторское самолюбие понесло тяжелый урон. В конце концов, сколько времени было у природы, а сколько у меня? Наоборот, тот факт, что я выдумал уже существующее, вселил в меня уверенность: конструкция будет работоспособной!

Оставался дизайн головы, и тут у нас вышел спор. Мне хотелось создать что-нибудь устрашающее, с клыками и рогами, в то время как Вилли настаивал на обыкновенной человечьей голове, уверяя меня, будто оборотень для большинства людей страшнее всех на свете диких тварей. Сошлись на компромиссе: человеческая голова с мощными клыкастыми челюстями и двумя парами небольших острых рожек над низким лбом. Цветовая гамма головы – преимущественно красная. «Так страшнее», – сказал мне Вилли, и я, проверив другие варианты, признал его правоту.

– Жуть, – хохотнул он, узрев результат, и передернулся.

– Я старался, – скромно заметил я.

– Если бы не гранитная скала, ты сделал бы лапы, как у крота? Для подкопа?

– Не исключено.

– Воображаю себе эту кротовую кучу… А почему такие большие легкие?

– Элементарно. Большая мышечная активность предполагает…

– Что предполагает? По-моему, она предполагает наличие кислорода в атмосфере. А если его не будет?

Я хлопнул себя по лбу. Вот так всегда: о чем-нибудь важном да забудешь. Если охранная система заполнит подземные галереи Центра инертным газом…

А если не инертным? Если чем-нибудь убойным?

Да, скорее всего так и случится. Я сам сделал бы так, проектируй я охранную систему. Значит – что? Поры в коже, и без того немногочисленные, убрать совсем. Кожу покрыть подходящим полимером. Ввести биосенсор, чутко реагирующий на изменение состава вдыхаемого воздуха, и соответствующий центр мозга для мгновенного анализа. Теперь запасы кислорода… Ох, как не хочется вводить в конструкцию баллон высокого давления…

– Что ты там бормочешь? – спросил Вилли.

– Думаю, как бы не задохнуться, не дыша.

– Что тут думать! Кстати, куда ты дел весь жир?

– Убрал. Зачем он?

– Да я не о простом жире тебе говорю, садовая твоя голова, а о кашалотовом, спермацетовом. Ты хоть слыхал о такой зверушке – кашалоте? Ныряет на два километра, остается под водой больше часа, а где, по-твоему, он хранит запасы кислорода?.. Тоже мне, изобретатель!

Посрамив меня, Вилли отошел, а я и не подумал огрызаться. Во-первых, он был прав, а во-вторых, когда я работаю, у меня нет времени на пустяки. Начинался тот противный этап, когда любая доработка ведет к ухудшению ТТХ изделия, но без этих доработок оно вообще не заработает. И выхода нет, разве что начать все сначала уже на иной конструктивной и элементной базе… но ведь опять упрешься в то же самое! Диалектика. Злейший враг инженера, и враг непобедимый.

Пришлось оснастить тело горбом и убрать туда запасы спермацета, пронизанные сетью капилляров. Дольше всего я промучился с голосовыми связками – хотелось, чтобы при сохранении способности вести членораздельную речь они могли еще генерировать мощный инфразвук. Какие ухищрения я ни применял, все равно получалось громоздко, да и как самому уберечься от инфразвука? Пришлось отказаться от этой идеи, зато в области органов чувств я действовал по принципу «кашу маслом не испортишь». Тварь видела в темноте, обоняла запахи веществ, лишенных, по мнению человека, и намека на запах, осязала электромагнитные поля и потоки частиц, улавливала эмоции людей…

Спустя какое-то время Вилли опять возник в моем поле зрения. Он уже здорово насосался, его покачивало.

– Штормит? – едко осведомился я.

– П-порядок! Ты что… это… ты долго еще м-мучить меня будешь?

– Почему мучить?

– П-потому что смотреть на тебя, п-придурка, невозможно. И тошно, и ж-жалко…

– А ты не смотри на меня, – посоветовал я. – Ты спи и сны смотри, они интереснее.

– Замучил ты себя. Глаза, вон, к-красные.

– Это у тебя глаза красные… Ну вот, кажется, вчерне готово. – Я откинулся в кресле и полюбовался конструкцией, выводя поочередно на экран общий вид, вид без кожи, нервную систему, кровеносную систему и так далее. Затем смоделировал бег твари по пересеченной местности. Тварь так и мелькала. – Что теперь скажешь? Изящно, нет?

Не следовало бы мне искать похвалы пьяного критика, но так уж устроен человек – хочется ему немедленного одобрения сделанной работы. Конечно, я напоролся на скепсис.

– И ты п-позволишь кораблю превратить себя вот в это? – осведомился Вилли.

– Почему нет?