Птица солнца - Уилбур Смит

– Прости, Бен. Не волнуйся. Увидимся утром. – И вышел в ночь.

Я сидел один у своего вдруг потерявшего всякий смысл свитка, сидел с разбитым сердцем.

«Ненавижу тебя, коротышка!» – звучал в одинокой пустыне моей души ее голос, и я потянулся к бутылке «Глен Грант».

Мне потребовалось много времени, чтобы напиться до такой степени, что слова перестали жалить, и когда я, пошатываясь, выбрался наружу, я знал, что сделаю. Пойду извинюсь перед Салли и пообещаю ей эту работу. Все, что угодно, лишь бы она была довольна.

Я пошел к дому, где Салли теперь спала одна. Лесли переселилась в дом Питера и Хетер. Негромко постучал в дверь. Ответа не было. Я постучал громче, окликнул:

– Салли! Пожалуйста, мне нужно поговорить с тобой.

Наконец я толкнул дверь, и та открылась. Я увидел темную комнату и почти собрался войти, но тут храбрость меня покинула. Я тихо закрыл дверь и побрел к себе. Упал ничком на кровать, грязный, не раздеваясь, и погрузился в забвение.

– Бен! Бен! Проснись! – Голос Салли. Ее рука трясет меня за плечо, мягко, но настойчиво. Я повернул голову и открыл саднящие глаза. Яркое утро. Салли сидела на краю кровати, наклонившись надо мной. Она была одета, только что из ванны, волосы причесаны и схвачены алой лентой, но глаза припухли, будто она плохо спала или даже плакала.

– Я пришла извиниться за вчерашний вечер, Бен. За те отвратительные глупости, которые я наговорила, за свое безобразное поведение…– Пока она говорила, обломки моей разбитой жизни собирались в единое, боль, головная и душевная, унималась. – Даже если ты изменил решение и я ничего не заслуживаю, я бы гордилась, если бы ты доверил мне работать первым ассистентом Гамильтона – или того, кого пригласят.

– Место за тобой, – улыбнулся я ей. – Даю слово.

Первым делом следовало удалить пыль, толстым слоем покрывавшую весь архив. Я удивился, откуда ее столько в закрытом и изолированном от наружного воздуха коридоре, но вскоре обнаружил, что щели кладки потолка шире, чем в кладке стен, и на протяжении веков тончайшая пыль проходила сквозь них и оседала повсюду.

Когда на «дакоте» вместе с отрядом службы безопасности прибыло заказанное Лореном оборудование, мы смогли приступить к работе.

У входа в туннель построили небольшую будку, в которой постоянно находился охранник. Входить разрешалось только нам пятерым.

Пылесосы упростили задачу очистки архива от пыли. Мы с Ралом, точно две образцовые домохозяйки, работали с внешней стороны коридора и до окончания своих трудов не снимали респираторы из-за удушающих облаков пыли.

После этого мы получили возможность более внимательно ознакомиться со своим открытием. В каменных нишах находилось 1142 запечатанных глиняных кувшина. 148 из них упали с полок, 127 разбились или треснули, свитки в них, подверженные влиянию воздуха, вероятно, погибли. Эти свитки мы заливали парафином, прежде чем притронуться к ним, потом прикрепляли этикетки и упаковывали.

Затем мы все внимание перенесли на свидетельства смертельной схватки, которая разыгралась в архиве и нанесла такой урон полкам и их содержимому.

В коридоре между полками лежали 38 трупов, все с явными признаками неожиданной и насильственной смерти, и все они замечательно сохранились. Некоторые из участников схватки сумели уползти в ниши и там испустили последний вздох, зажимая страшные раны, которые все еще были заметны на их высохших телах. Предсмертная агония ясно отразилась на положении тел. Другие умерли быстро – у них были отсечены конечности, расколоты черепа, а у нескольких отрублены головы, которые лежали тут же, в стороне.

Свидетельства дьявольской ярости, проявление почти нечеловеческой разрушительной силы.

Все жертвы были негроидного типа, все – в набедренных повязках или передниках из обработанной кожи, с бусами или украшениями из кости. На ногах легкие кожаные сандалии, на головах шапки из кожи, лыка или перьев тоже с бусами, раковинами и костями.

Вокруг лежало оружие: грубо кованные железные наконечники, прикрепленные к древкам из полированного дерева. Многие древки сломаны или разрублены ударами чего-то острого. Здесь же сотни оперенных перьями дикой утки тростниковых стрел с наконечниками из кованного вручную железа. Стрелы проделали множество ямок в мягком песчанике стен, и нам не составляло труда определить, что ими стреляли снаружи, от входа в коридор, прежде чем его запечатали. Ни одна из них не попала в лежащих, из чего мы заключили, что залп стрел предшествовал нападению тех, кто лежал вдоль всего коридора.

В пятнадцати футах от запечатанного входа в туннель виднелись следы большого костра: от него почернели стены, пол и потолок. Там, где недостаток воздуха загасил костер, когда вход запечатали, все еще лежала груда обгоревших поленьев. Костер нас озадачил, и Лорен попробовал воссоздать ход битвы. Он беспокойно расхаживал по коридору, шаги его звенели на каменных плитах, гротескная тень скользила по стенам.

– Их загнали сюда – последних воинов Опета, небольшой отряд самых сильных и храбрых. – Голос Ло звенел, как у трубадура, поющего о героях древности. – Сюда послали лучших бойцов, чтобы довершить убийство, но люди Опета перебили их, а уцелевших обратили в бегство. Тогда враги поставили у входа лучников, которые пустили внутрь тучи стрел, и снова попытались войти. Но люди Опета ждали их, и снова враги умирали десятками. – Он повернулся и подошел туда, где стоял я, под раскачивающейся электрической лампой. Некоторое время мы молчали, захваченные картиной битвы. – Боже, Бен! Только подумать! Какая битва и какой финал! Какую славу стяжали эти люди в свой последний день!

Даже меня, человека мирного, это тронуло. С бьющимся сердцем я повернулся к Лорену, как ребенок к сказочнику, и спросил:

– А что потом?

– Они уже умирали, каждый был ранен десятки раз. У них не осталось сил сражаться. Они стояли плечом к плечу, товарищи в жизни, а теперь и в смерти, устало опираясь на оружие, но враг не пришел. У входа в туннель разожгли костер, чтобы выкурить защитников, а когда те не вышли, враги отказались от нападения и замуровали вход, превратив туннель в могилу для мертвых и живых.

Мы молчали, обдумывая рассказ Лорена. Все имело смысл и соответствовало тому, что мы видели, за одним исключением. Я не хотел говорить об этом, не хотел портить прекрасную сказку, но у Салли таких сожалений не было.

– Если это правда, то где же ваш отряд героев? Превратился в лунный луч и улетел? – Голос ее звучал чуть иронически, но, конечно, она была права. А жаль.

Лорен рассмеялся, слегка смущенно, и вызывающе бросил:

– Придумайте что-нибудь получше.

Мы не видели ни следа героев этой древней драмы, за исключением одного предмета. Он лежал в конце коридора, под изображением солнечного диска Баала, покрытый толстым слоем пыли, и стал последним нашим открытием в архиве. Боевой топор. Оружие поразительной красоты и удобства. Когда я впервые поднял его с того места, где он пролежал почти 2 000 лет, мои пальцы удобно сомкнулись вокруг рукояти, легли точно в канавки на ручке, как будто она была создана специально для них. С рукояти свисала разорванная полоска кожи.